История эта началась в 1870 году, когда «одесская распорядительная дума даровала гг. Карлу Швабену и Джону Моору концессию по устройству водопроводов и водоснабжению в течение 49 лет жителей города Одессы». Уже в 1871 году Министерством внутренних дел был поставлен вопрос о действительности этого договора. В опубликованном в 1872 году уставе компании «Odessa waterevorks company limited» Джон Моор акционером компании не значился. И далее дело все более и более запутывалось. Наконец в 1874 году был предложен проект мирового соглашения между водопроводной компанией и городской думой, для чего правление общества назначило гг. Клея и Барклея для разрешения всех споров с Одесским городским управлением. Но, поскольку состав участников компании на момент составления проекта мирового соглашения был весьма неясен, встал ряд вопросов, в частности, насколько сообразен был совершенный концессионерами Швабеном и Моором акт с действовавшими в России узаконениями и какое значение могла иметь надпись, на которой основаны права компании, по законам Англии, т.е. той страны, где она учинена. С этой целью один из членов созданной городской думой комиссии для миролюбивого соглашения по делу обратился за консультацией к английским юристам.
Англосаксонская юриспруденция настолько оригинальна и курьезна, что использовать ее в странах римской правовой традиции едва ли возможно. Но всегда полезно узнать что-то новое, особенно в сравнении с уже известным. Данное дело представляет собой уникальную возможность для сопоставления того, как подходят к тому или иному вопросу юристы разных правовых школ.
Нижеследующую статью написал одесский присяжный поверенный Моисей Абрамович Окс. Он нередко выступал в печати по тем или иным правовым вопросам (см., например, доклад «Правовые идеи в художественно-поэтических произведениях, в частности у Шекспира» 1886 года или этюд «О врачебной тайне» 1892 года – едва ли не первая попытка теоретического обоснования и разработки этого предмета на почве права). Вполне возможно, что Окс принимал непосредственное участие в обсуждении юридических вопросов одесского водопровода, то есть знал дело не понаслышке.
Итак:
*) Для лучшего уразумения нижеследующего изложения считаем нелишним привести здесь как предложенные вопросы, так и ответы на них со стороны консультантов.
На разрешение английских юристов Poole et Hughes в Лондоне были поставлены следующие вопросы.
- Что следует разуметь под выражением «In testimonium», которое в упомянутой надписи следует непосредственно за подписью Швабена и предшествует подписи нотариуса Бурваша: удостоверяется ли этим выражением, что нотариусу была предъявлена в подлиннике доверенность Моора и что по содержанию ее Швабен уполномочен был на уступку принадлежащих Моору прав на концессию, или же в словах этих заключается не более как удостоверение нотариусом подлинности подписи Швабена? В России при совершении нотариальных актов по доверенности нотариус удостоверяет не только самоличность подписывающего акт, но и правоспособность его как поверенного на совершение акта от имени доверителя. Соблюдается ли то же правило в Англии?
- Означенная надпись, помеченная Швабеном 22 марта 1872 г., предъявлена была нотариусу Бурвашу 4 (16) октября 1874 г. Какие доказательства должен был нотариус истребовать от Швабена, чтобы убедиться в том, что доверенность Моора сохранила силу до 4 (16) октября 1874 г.?
По этим вопросам г. Пуль высказал следующее заключение.
«Я держусь безусловно того мнения, что одесский муниципалитет не может входить с гг. Клеем и Барклеем в сделки с уверенностью относительно как действительности передачи одесской водопроводной компании прав гг. Швабена и Моора, так и достаточности полномочия самих гг. Клея и Барклея.
Что касается акта уступки гг. Швабеном и Моором прав их одесской водопроводной компании, акт этот заключается в простой надписи в том, что права и обязанности концессионеров передаются ими и переходят к одесской водопроводной компании.
Я не имею перед собой самой концессии и потому не могу сказать, действительно ли ею укрепляется за концессионерами какая-либо недвижимость, или же она только устанавливает в их пользу некоторые права и преимущества; но если бы даже было лишь последнее, то во всяком случае, какое бы имущество или права ни были приобретены гг. Швабеном и Моором по концессии, имущество и права эти должны были быть переданы и укреплены за английской компанией посредством надлежащих актов, совершенных согласно законам России.
Надпись, подобная настоящей, согласно английским законам имеет значение не более, как предварительного соглашения на совершение передачи, каковое соглашение, смотря по обстоятельствам, может быть, а может и не быть признано судом обязательным и подлежащим приведению в исполнение установленным порядком.
Я в особенности обращаю внимание на то обстоятельство, что в означенной надписи вовсе не изложены основания и условия передачи прав.
Акты, служащие доказательством прав компании, а равно исходящие от нее уполномочия должны быть тщательно рассмотрены прежде, нежели одесский муниципалитет решился вступить с гг. Клеем и Барклеем в какие-либо переговоры.
Я с трудом могу понять: каким образом гг. Клей и Барклей могли быть отправлены в Одессу с такими безусловно недостаточными доказательствами прав компании и с таким сомнительным полномочием.
Сделав эти общие замечания, я затем дам категорические ответы на вопросы, которые предложены мне в прилагаемой записке:
1-е. слова «In testimonium» составляют начало латинской фразы, которою завершается или же предполагается завершить всякий нотариальный акт; в английском же переводе фраза эта, в полном ее составе, означает лишь следующее: «Во удостоверение чего, я, поименованный нотариус, руку мою и печать моей конторы приложил».
В этой формуле не содержится и не предполагается удостоверение ни одного из тех обстоятельств, которые указаны в предложенном мне вопросе.
Нотариус удостоверяет лишь самоличность Карла Вильгельма Швабена. Здесь вовсе не удостоверяется существование доверенности, исходящей от Джона Моора, а равно: 1) что она была достаточна; 2) что она была совершена надлежащим образом и 3) что Джон Моор был 22 марта 1872 г. в живых.
Все это должно быть подтверждено в отношении №№ 1-го и 2-го предъявлением доверенности в подлиннике или, в случае невозможности это исполнить, – другим наилучшим, смотря по обстоятельствам, второстепенным доказательством; что же касается № 3-го – формальным доказательством.
Удостоверение нотариуса было бы недостаточно относительно первых двух предметов. Третье же обстоятельство, по свойству своему, могло бы быть удостоверено лишь явкою Джона Моора к нотариусу, каковая явка одна могла бы дать нотариусу возможность удостоверить существование Моора, но в таком случае последний мог бы сам подписать акт.
2-е. на этот вопрос я уже отчасти отвечал.
Вам не представлено никакого доказательства тому, что предъявленный нотариусу 4 (16) октября 1874 г. документ действительно был подписан 22 марта 1872 г.».
Продолжение следует
