Проблемные аспекты зачета меры пресечения в срок наказания

С принятием Федерального закона от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации» (далее – Закон № 186-ФЗ) только федеральной службой исполнения наказаний в суды направлены более 100 тысяч материалов о пересчете срока наказания, по которым 10 402 осужденных были освобождены из мест лишения свободы¹. Столь активная правоприменительная практика выявила ряд проблем законодательного определения исчисления сроков наказаний и зачета наказания.

Законодатель изменил «конечную точку» отсчета времени (содержания лица под стражей), подлежащего зачету в срок назначенного наказания, «привязав» ее к дате вступления приговора в законную силу (а не к началу судебного разбирательства, как это было установлено ранее) (ч. 3 ст. 72 УК РФ); изменил пропорции сроков исчисления наказания при переводе к одному дню лишения свободы (ч. 3); дифференцировал сроки зачета содержания под стражей в зависимости от вида исправительного учреждения, определяемого судом при назначении наказания в виде лишения свободы (ч. 3¹), и условий содержания в них (ч. 3³). В соответствии с действующим законодательством срок, подлежащий зачету, поставлен также в зависимость от вида рецидива осужденного, назначения и замены в порядке помилования смертной казни, а также характера преступного деяния, за совершение которого осужден виновный (ч. 3²). В появившейся в результате дополнений ч. 3⁴ норме законодатель определил порядок зачета времени нахождения лица под домашним арестом в сроки лишения свободы².

Несмотря на внесенные изменения, до настоящего момента отсутствуют соответствующие коррективы в п. 57 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58, по- прежнему предписывающий исчислять срок отбытия наказания со дня постановления приговора.

Кроме того, в сегодняшней редакции ч. 3 ст. 72 УК РФ отсутствует указание на зачет в наказание отдельных видов содержания под стражей на срок до 30 суток (п. 18, 18¹ ст. 397 УПК РФ), несмотря на активность применения судами данных мер пресечения: в 2018 году судами удовлетворено 3 734 ходатайства о заключении под стражу осужденного к лишению свободы, уклоняющегося от прибытия в колонию-поселение для отбывания наказания, и 1 559 ходатайств о заключении под стражу осужденного, скрывшегося в целях уклонения от отбывания наказания, не связанного с лишением свободы³.

Помимо этого законодатель оставил без внимания ряд складывающихся на практике ситуаций, явно требующих регулирования ст. 72 УК РФ.

Так, у осужденного, отбывающего наказание в виде реального лишения свободы в колонии-поселении, исправительной колонии, воспитательной колонии или тюрьме, но оставленного либо переведенного в следственный изолятор для участия в следственных действиях в порядке, установленном ст. 77¹ УИК РФ, отсутствует возможность для льготного исчисления сроков его наказания. Таким образом, осужденный содержится в следственном изоляторе в порядке, установленном Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», то есть в условиях, ущемляющих его права по сравнению с местом отбытия наказания, где он должен его отбывать.

На сегодняшний день ст. 72 УК РФ не распространяет свое действие на процедуру помещения лица в медицинский или психиатрический стационар для производства судебной экспертизы, регламентированной ст. 203 УПК РФ, в соответствии с которой подозреваемый или обвиняемый, не содержащийся под стражей, помещается в медицинский или психиатрический стационар для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы на основании судебного решения. Вместе с тем при постановлении приговора в отношении виновного лица помимо прочих разрешается и вопрос о зачете времени пребывания осужденного лица в лечебном стационаре на основании ст. 72, 103, 104 УК РФ, в порядке п. 11 ст. 397 УПК РФ. В данном случае законодатель справедливо указал, что необходимо учитывать особые условия содержания в медицинском стационаре, сопоставимые с условиями содержания в следственном изоляторе, однако ст. 72 не предусматривает ее применения во всех случаях принудительного содержания лица в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях.

После внесения настоящих изменений в ст. 72 УК РФ по-прежнему нет ясности при определении момента начала течения времени, учитываемого судом как подлежащее зачету в срок назначенного наказания. Иллюстрацией данному тезису служит приговор Красноуфимского районного суда Свердловской области от 16 октября 2017 г., из которого следует, что А. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, с назначением наказания в виде лишения свободы на срок 8 лет с отбыванием наказания в колонии общего режима. Срок отбывания наказания исчисляется с 16 октября 2017 г., при этом в срок отбытия наказания зачтен период задержания и применения меры пресечения в виде заключения под стражу. В ходе апелляционного производства судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда своим определением от 22 февраля 2018 г. признала заслуживающими внимания доводы осужденного А. о его фактическом задержании в 16 часов 00 минут 27 февраля 2017 г., когда он был доставлен в отдел полиции для ожидания прибытия следователя Следственного комитета РФ. Задержание следователем в порядке ст. 91–92 УПК РФ произведено только в 00 часов 30 минут 28 февраля 2017 г. Далее в период с 28 февраля 2017 г. до 1 марта 2017 г. А. содержался под стражей, пока в отношении него не была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, продлившегося до момента постановления приговора, когда А. вновь был взят под стражу. При этом в период с 1 июня 2017 г. по 30 июня 2017 г. А. находился в психиатрическом стационаре в связи с проведением в отношении него комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Судом первой инстанции период времени с момента фактического задержания А. (27 февраля 2017 г.) и время нахождения А. в психиатрическом стационаре в срок наказания не зачтены, в связи с чем приговор в данной части был отменен апелляционной инстанцией с указанием, что необходимо исчислять срок отбывания наказания с момента фактического лишения человека права свободного передвижения, то есть фактического задержания правоохранительными органами, а также необходимо учитывать время содержания лица в условиях психиатрического стационара при проведении стационарных судебных экспертиз⁴.

Неразрешенным к настоящему времени остался и вопрос о том, как поступать суду первой инстанции в ситуации продления при вынесении приговора осужденному содержания под стражей или срока домашнего ареста. В момент постановления приговора суду неизвестно, когда будет начато и, соответственно, окончено апелляционное производство по данному делу и когда постановленный приговор вступит в законную силу. Особенно остро эта проблема встает при рассмотрении уголовных дел по преступлениям, совершенным группой лиц, когда не все осужденные обжалуют приговор. Верной представляется точка зрения Курченко В.Н., указывающего, что более правильно с точки зрения завершенности процесса правосудия суду первой инстанции разрешать и вопрос о зачете срока нахождения осужденного под стражей с момента избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и до вступления приговора в законную силу, несмотря на то что суд первой инстанции не сможет в силу объективных причин указать точный срок содержания лица в следственном изоляторе до момента вступления приговора в законную силу. Это полностью соответствует п. 9 ч. 1 ст. 308 УПК РФ. Например, возможно использовать при постановлении приговора точную формулу исчисления для ее последующего применения органами исполнения наказания с учетом срока вступления приговора в законную силу: «зачесть <ЛИЦО> в окончательное наказание время его содержания под стражей в следственном изоляторе в период с момента его фактического задержания <ДАТА> и до вступления приговора в законную силу с учетом соответствия 1 дню лишения свободы 1,5 дня содержания под стражей в следственном изоляторе»⁵.

Вызывает споры применение ст. 72 УК РФ к группе преступлений, законодательно определенных как исключения из правила о зачете в наказание срока примененной к осужденному меры пресечения, что несправедливо выводит из сферы применения обозреваемой нормы лиц, осужденных за совершение преступлений, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 228, ст. 228.1, ст. 229 УК РФ⁶. Представляется, что перечисленные составы преступлений по своей общественной опасности несопоставимы с преступлениями террористической и коррупционной направленности, а также шпионажем. При этом исключения, которые сегодня указаны в ч. 3² ст. 72 УК РФ, не охватывают такие общественно опасные преступления, как контрабанда наркотиков (ст. 229.1 УК РФ), склонение к потреблению наркотиков (ст. 230 УК РФ), организация либо содержание притонов для их потребления (ст. 232 УК РФ).

Таким образом, несмотря на крайнюю прогрессивность новой редакции ст. 72 УК РФ, наблюдается недостаточная проработка изменений, вносимых в уголовный закон.