На сайте «АГ» опубликована статья коллеги Константина Евгеньевича Ривкина, посвященная недавним поправкам в п. 5 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката. Согласно новой статье, к дисциплинарной ответственности адвокат может быть привлечен за поведение вне рамок профессиональной деятельности: «В любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения».
Говоря о пагубности принятых изменений, коллега делится своей обеспокоенностью, прогнозируя, что «вскоре, прознав про новые возможности воздействия на лиц, с которыми у них имеются конфликты, в адвокатские палаты со своими претензиями побегут обиженные жены, брошенные любовницы, недовольные кредиторы и обруганные соседи».
Высказывая опасения о «прибежавших в палату женах, кредиторах и соседях» набедокуривших адвокатов, уважаемый Константин Евгеньевич, пожалуй, несколько сгущает краски. Такие обращения были в прошлом и, скорее всего, будут и в будущем. И рассматривать их все без исключения, конечно, невозможно, да и не нужно. Необходимо установить различие, как это сделали в свое время Советы присяжных поверенных.
Присяжная адвокатура не была связана формальными ограничениями этического кодекса и не имела возможности отклонить жалобу по причине недопустимости ее повода. Для того чтобы не увязнуть в мелочных склоках, был сформулирован принцип (изложенный в 1109-м фрагменте «Правил адвокатской профессии»): «Совет не может простирать свой надзор на деяния присяжных поверенных в сфере жизни личной и домашней и в сфере их отношений семейных и частных. Но как скоро вследствие огласки деяние частной жизни члена корпорации становится предметом критики общественного мнения, в ущерб доброму имени виновника, так с этого момента и те факты частной жизни не могут оставаться безразличными для корпорации, к которой виновник принадлежит, и потому могут и должны стать предметом оценки сословного суда. Совершаясь публично, деяния эти необходимо должны вызвать оценку и репрессию со стороны сословного суда всякий раз, как, по свойству своему, такие деяния способны разрушить то уважение и то доверие со стороны общества, в котором нуждается и имеет право лицо, облеченное, по званию члена известной корпорации, общественным доверием или правами и обязанностями в сфере общественной или государственной деятельности». Поскольку нравственные критерии и традиции адвокатуры декларированы в Кодексе профессиональной этики, ничто не мешает руководствоваться этим принципом и сейчас.
Но речь в статье идет не о том, что у квалификационной комиссии будет слишком много дел, а опять же о принципе: надо ли вообще судить за внепрофессиональную деятельность? Для начала необходимо определить, что, собственно, есть такая деятельность. Ведь нередко грань между профессиональной и внепрофессиональной деятельностью весьма условна.
Является ли для адвоката профессиональной деятельность по подготовке материалов для печатных изданий? В 1903 г. в Казани произошел следующий случай. Во время уголовной защиты адвокат позволил себе высказывания в отношении потерпевшей, которые присяжные заседатели сочли глумлением над ее личностью. Позже адвокат, являвшийся редактором ежедневной газеты, опубликовал фельетон, в котором выразил несогласие с приговором по этому делу. Апелляционный суд расценил фельетон как нарушающий правила профессиональной этики и исключил адвоката из числа присяжных поверенных. Можно ли считать, что в данном случае адвокат действовал внепрофессионально? А сколько таких случаев сейчас, когда адвокаты выступают перед телекамерами с суждениями о делах, в которых они участвуют, и даже о тех, в которых не участвуют. Что это, как не попытка воздействия на суд вне рамок процесса?
Другой пример. Лет 15–20 назад некий адвокат заявился в суд в нетрезвом состоянии и учинил там непотребство. Когда дело дошло до Президиума коллегии, оправдывался он тем, что пришел не в судебное заседание, а показать приятелю, как надо писать исковое заявление (вероятно, указал пальцем на образец). Формально привлечь его к дисциплинарной ответственности вроде бы не за что – внепрофессиональная деятельность. А по существу? Достойное ли это поведение адвоката? К чести ли оно адвокатуры?
Сверхзадача при учреждении адвокатуры состояла в том, чтобы образовать сословие, которое бы «представляло из себя самое верное ручательство нравственности, знания и честности убеждений», а установленный над ним надзор должен был служить «средством к водворению и поддержанию между поверенными чувства правды, чести и сознания нравственной ответственности перед правительством и обществом». Поэтому категории «честь» и «достоинство» так часто упоминаются в дисциплинарных отчетах Советов. Сохранились они и в нашем Кодексе.
Если мы из сословия юристов пытаемся выделить элиту, называемую адвокатами, то и спрос с нее должен быть строже, чем с «простых» правоведов: больший объем прав предполагает бóльшую ответственность. В конечном счете пока никого в адвокаты силком не гонят. Новая же норма ст. 9 КПЭА носит декларативный характер, предостерегая адвокатов от возможности неправильного внепрофессионального поведения. Реально же рассматриваться будут лишь единичные, самые вопиющие случаи. Иначе как бороться с окаянством?
