Некоторые адвокаты, включая тех, чей статус прекращен, позитивно восприняли возбуждение руководителем СУ СК по Республике Башкортостан Денисом Чернятьевым уголовного дела в отношении экс-президента АП Республики Башкортостан Булата Юмадилова по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 201 «Злоупотребление полномочиями» УК РФ.
В свою очередь считаю факт возбуждения данного дела серьезным ударом не только по независимости адвокатуры, но и по возможности осуществления полноценной защиты в уголовном процессе. Иной оценки этому событию, на мой взгляд, быть не может.
Поясню свою точку зрения. Внутренние конфликты в адвокатуре как социальной системе неизбежны – в любом процессе, где участвуют двое и более человек, интересы сторон, как правило, различны, а порой взаимоисключающие. Тем более, когда взаимодействуют юристы, у которых, как в поговорке, «на двоих три мнения».
В связи с этим не стоит забывать, что любая социальная система автономна только тогда, когда баланс противоречивых интересов достигается внутри нее, без привлечения стороннего арбитра. Как только для разрешения спора привлекается «судья» со стороны, система попадает в зависимость от него. Поэтому приветствовать возбуждение следственным комитетом уголовного дела в отношении руководителя адвокатской палаты равносильно радости по поводу того, что палату возглавил бы следственный комитет.
Меня удивляет, как можно этого не понимать. Я даже готов допустить, что кого-то устраивает именно такое положение вещей.
Структура российской адвокатуры достаточно демократична: был практически единственный изъян – невозможность внутрикорпоративной апелляции на решения органов адвокатского самоуправления, – о котором я говорил еще 10 лет назад.
Наконец, поправками в Закон об адвокатуре, вступившими в силу 1 марта с. г., данное упущение было устранено, и система окончательно стабилизировалась. Решения органов адвокатского самоуправления, как и состав этих органов, – это именно решения большинства. И если указанные решения кому-то не нравятся, пытаться их изменить следует в рамках демократической процедуры – разъяснять, убеждать, собирать сторонников, отстаивать свою позицию на конференции и т.д.
Любые попытки разрубить этот гордиев узел – в частности, путем обращения в следственный комитет с заявлением о возбуждении уголовного дела или в суд с иском – это, на мой взгляд, попытка путем силового давления извне навязать большинству свою волю (волю меньшинства, а зачастую – вообще одного человека). И каждая такая попытка бьет по независимости адвокатуры, в чем я убедился на собственном опыте.
Так, в 2004 г., когда современные внутрикорпоративные механизмы только отрабатывались, по инициативе Владимира Смирнова, на тот момент являвшегося президентом АП Свердловской области, в отношении меня и моей коллеги Советом палаты были приняты решения о прекращении адвокатского статуса. Я добился отмены названных решений судом – и это в итоге ударило по независимости адвокатской палаты от суда.
Сейчас я понимаю, что в силу профессиональной молодости (мой адвокатский стаж тогда составлял три года) допустил ошибку, и наказание, назначенное Советом палаты, не было незаслуженным. Другое дело, что оно было несоразмерно проступку, и президенту палаты следовало это учитывать. Но как бы то ни было, первый камень в независимость палаты от суда был брошен (это был первый судебный прецедент такого рода в регионе) – суд почувствовал свою силу.
Три года спустя в том же суде произошел совершенно, на мой взгляд, безобразный случай – суд признал незаконным постановление о прекращении статуса адвоката, который в прямом смысле предал доверителя на предварительном следствии, дав показания против него. Особый цинизм ситуации придавало то, что следователь ГУ МВД по УрФО, в производстве которого находилось соответствующее уголовное дело, пришел в суд и кулуарно попросил судью помочь «подыгравшему» ему на следствии адвокату, а потом выступил на заседании в его защиту. Данное выступление послужило одним из оснований отмены решения Совета палаты. Тот следователь, кстати, впоследствии стал судьей.
Как показывает практика, наибольшие шансы на отмену решения о прекращении статуса имеет адвокат, проступок которого объективно выгоден следствию и суду. В свою очередь меньше всего шансов восстановить статус у адвоката, у которого возник конфликт с судом или следствием. Таким образом, получается, что суд контролирует дисциплинарную практику адвокатских палат, формируя ее в русле лояльности к стороне обвинения.
Чем больше адвокаты обращаются в суды и следственный комитет за решением корпоративных вопросов, тем устойчивее формируется этот тренд. Если количество перерастет в качество, ситуация рискует стать необратимой.
Мы все совершаем ошибки, спорим, вступаем в конфликты. Поскольку адвокатура предполагает состязательность, каждый хороший адвокат настроен на победу в споре. Поэтому даже во внутрикорпоративных конфликтах адвокаты стремятся использовать все не запрещенные законом средства, чтобы доказать свою правоту. Но при этом, я считаю, добиваться победы любой ценой нельзя, иначе победа станет Пирровой – обернется поражением. Существует четкая грань, переход которой обращает любую ситуацию во вред адвокатскому сообществу, – это привлечение к разрешению конфликта третьих сторон.
Безусловно, запретить человеку защищаться нельзя, как нельзя осуждать обращение адвоката с иском об отмене решения о прекращении адвокатского статуса, несмотря на то что каждый такой иск подрывает авторитет и независимость адвокатуры. Кстати, именно этот аргумент я приводил 10 лет назад, высказываясь за необходимость введения внутрикорпоративного порядка обжалования решений органов адвокатского самоуправления, альтернативного судебному.
Но когда адвокат обращается с иском или заявлением о возбуждении уголовного дела по поводу внутрикорпоративных отношений, которые не затронули лично его, и утверждает, что делает это в интересах адвокатского сообщества, – это, на мой взгляд, прямо противоречит интересам последнего.
Тем, кто полагает, что возбуждение уголовного дела в отношении Булата Юмадилова идет на пользу корпорации, предлагаю додумать эту мысль до конца и инициировать присвоение Денису Чернятьеву, возбудившему это дело, какого-нибудь почетного адвокатского звания – ведь на пользу корпорации сработал! Или все-таки нет?
Я наблюдал работу Дениса Чернятьева в качестве руководителя СУ СК Курганской и Челябинской областей. Так, под его руководством неоднократно совершались действия, направленные против адвокатов. В одном из таких случаев по поданной мной жалобе подобные действия следственного органа были признаны Конституционным Судом РФ не соответствующими конституционному смыслу законодательства об адвокатуре (Определение от 15 января 2016 г. № 76-О). Напомню, в рассмотренном КС РФ деле речь шла о незаконности проведения обыска у адвоката и логике следственных органов, сводившейся к тому, что адвокат приобретает статус защитника по уголовному делу только после передачи ордера следователю.
В заключение отмечу, что, на мой взгляд, считать, что уголовное преследование Булата Юмадилова преследует иные цели, кроме контроля органов управления адвокатской палаты, наивно. И еще наивнее полагать, что этот абсолютно негативный процесс будет обращен в корпоративное благо.
