Начиная освещать вопрос о закате дореволюционной российской адвокатуры, следует отметить любопытный исторический факт. По законодательству Российской Империи статус помощников присяжных поверенных был весьма неопределенным. С 1874 г. с введением института частных поверенных в Учреждениях судебных установлений (ст. 406.17) за помощниками присяжных поверенных было закреплено право на самостоятельное ведение гражданских дел в статусе частного поверенного. Однако фактически (из-за нехватки защитников) помощники брались вести защиту и по уголовным делам наравне с самими присяжными поверенными – установилось лишь правило обязательно сообщать о принятых делах своему ментору, что на практике, как отмечают исследователи, соблюдалось далеко не всегда. То есть де-факто помощник присяжного поверенного приобрел статус, равный его руководителю. Таким довольно небезуспешным помощником присяжного поверенного был Владимир Ульянов (Ленин) – в Самарском окружном суде он провел 14 уголовных и 2 гражданских дела. В них он добился оправдания для пятерых своих подзащитных, одно дело было прекращено за примирением сторон, для 8 обвиняемых удалось добиться смягчения наказания, и, наконец, оба гражданских процесса завершились победой Ульянова…
Как указывается в научных исследованиях, молодой помощник присяжного поверенного В.И. Ульянов был довольно известной личностью в Самаре, его даже называли «мужицким правозаступником». Несмотря на то что Владимир Ульянов вел в основном уголовные дела, его «патрон» А.Н. Хардин утверждал, что из его помощника выйдет со временем «выдающийся цивилист». Кстати, любопытно, что Хардин и Ульянов (Ленин) сошлись на почве любви к шахматам и проводили за этим занятием немало времени.
Тем не менее когда мы слышим словосочетание «Ленин и адвокатура», на ум обычно приходит следующая цитата из вождя пролетарской революции: «Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает». Как и многие другие цитаты Ульянова (Ленина), она вырвана из контекста и обрезана, благодаря чему совершенно теряется ее первоначальный смысл. В данном случае продолжение фразы Ленина было такое: «…Заранее им (адвокатам. – прим. мое. – А.Б.) объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т.д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой защиты и т.д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и “ловить” свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинские стороны суда… Будь только юристом, высмеивай свидетелей обвинения и прокурора, самое большее – противопоставляй этакий суд и суд присяжных в свободной стране, но убеждений подсудимого не касайся, об оценке тобой его убеждений и его действий не смей и заикаться. Ибо ты, либералишко, до того этих убеждений не понимаешь, что, даже хваля их, не сумеешь обойтись без пошлостей. Конечно, все это можно изложить адвокату не по-собакевичевски, а мягко, уступчиво, гибко и осмотрительно. Но все же лучше адвокатов бояться и не верить им, особенно если они скажут, что они социал-демократы и члены партии...» (Р. Пейн «Ленин. Жизнь и смерть». – М., 2002.).
Как видим, жесткие выражения Ленина касались не адвокатуры в целом как института, а адвокатов, которые защищали социал-демократических политических активистов (членов партии РСДРП). Ленин подчеркивал, что защитники не должны преуменьшать политическую подоплеку действий подсудимых ради смягчения наказания (что было вполне распространенной тактикой защиты), он фактически настаивал, что адвокаты должны работать лишь по процессуальным вопросам и не касаться политических взглядов их подзащитных.
Тем не менее, даже из этой цитаты очевидно, что политик внутри Ленина победил адвоката, «мужицкого правозаступника». Поэтому неудивительно, что под Декретом о суде № 1 от 22 ноября 1917 г. Совета народных комиссаров (СНК), который упразднял и царские судебные установления, и институт присяжной адвокатуры, стоит подпись именно В.И. Ульянова (Ленина).
В п. 3 данного декрета указано, в частности: «Упразднить доныне существовавшие институты судебных следователей, прокурорского надзора, а равно и институты присяжной и частной адвокатуры. <…> В роли же обвинителей и защитников, допускаемых и в стадии предварительного следствия, а по гражданским делам – поверенными допускаются все не опороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами».
15 февраля 1918 г. Декрет о суде № 2 немного сузил категорию «неопороченных граждан», которые могут работать в суде: «При Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов создается коллегия лиц, посвящающих себя правозаступничеству как в форме общественного обвинения, так и общественной защиты… В эти коллегии вступают лица, избираемые и отзываемые Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Только эти лица имеют право выступать в судах за плату».
Так что на территориях, подконтрольных Советской власти, с 1917 по 1922 г. дело обстояло именно таким образом – существовала лишь своеобразная квазиадвокатура, формально присутствовавшая и в так называемых «революционных трибуналах», и в советских «народных судах» периода гражданской войны и военного коммунизма.
Вместе с тем следует заметить, что присяжные поверенные и судейские работники без всякого энтузиазма восприняли указания новой власти и даже пытались некоторое время продолжать свою деятельность, саботируя распоряжения большевиков, однако это вызвало лишь репрессии и вынужденную эмиграцию многих видных юристов.
«Киевский Совет присяжных поверенных выражает братское сочувствие товарищам Петроградского, Московского Советов и подвергшимся грубому насилию председателю и членам Саратовского Совета, – говорится в телеграмме киевских адвокатов их коллегам (см. “Вести Советов присяжных поверенных” № 7). – Никакие темные силы не могут уничтожить того сословия, которое всегда принимало участие в борьбе за свободу народов. Носители идей права необходимы всякому общежитию, ибо свобода всех основана на организации ее на началах права, без которого свобода превращается в произвол, нужный насильникам и погромщикам, но отнюдь не свободному народу...
Мы верим, что Россия, переживая тяжкие времена торжества черни, все же идет по пути прогресса, и что первой потребностью ее на пути истинного прогресса будет именно тот правовой строй, при котором наше сословие – как объединенное, так и в лице отдельных его представителей, – сможет беззаветно служить на пользу своей родине. Попытки уничтожения судов и нашего сословия могут быть лишь временным эпизодом, нисколько не умаляющим ни нашего значения, ни тем более нашего достоинства. Всякие нападения на части нашего сословия могут лишь укрепить наши товарищеские отношения и чувства…»
Однако, увы, эра российской присяжной адвокатуры окончилась.
26 мая 1922 г. постановлением ВЦИК было утверждено, условно говоря, Положение об адвокатуре, что можно считать началом советской адвокатуры. Условно – потому что это был не отдельный документ, а лишь изменения в законодательство относительно процедур судопроизводства и правил участия в нем защиты. При этом сам термин «адвокат» советским законодателем не использовался, прямо как в царские времена и по тем же причинам – государство вновь относилось к адвокатам с подозрением и на всякий случай не желало даже использовать само это слово. 5 июля 1922 г. Наркомат юстиции РСФСР в развитие решений ВЦИК принял Положение о коллегии защитников, которое предусматривало создание коллегий защитников в каждой губернии (через год этот документ вошел отдельной главой в Положение о судоустройстве). Сразу следует сказать, что на общесоюзном уровне вплоть до 1939 г. так и не было принято единого нормативного акта об адвокатуре, а ее деятельность регулировалась соответствующими положениями союзных республик.
Реалии первых лет советской адвокатуры красноречиво описаны в мемуарах Николая Палибина «Записки советского адвоката» (Палибин Николай Владимирович – до революции присяжный поверенный округа Московской судебной палаты. В Первую мировую войну – поручик 2-й Гренадерской артиллерийской бригады. В августе 1918 г. вступил в Добровольческую армию, поэтому позже в СССР был вынужден жить по подложным документам на имя Лопатина. С 1923 г. – член коллегии защитников Кубанской области. В 1935 г. был «вычищен» и лишен возможности работать адвокатом):
«Деятельность адвоката в эпоху НЭПа была относительно спокойной. Наряду с выходом в свет кодексов появилось и “Положение о судоустройстве”. В нем была предусмотрена и адвокатура. До этого были “правозаступники”, т.е. такие же чиновники, как и судьи. Они получали жалованье от государства, назначались судом на защиту и равнодушно взирали на события. Согласно “Положению” адвокаты выделялись в особую корпорацию со своим президиумом, областным или краевым: коллегию защитников.
Президиум имел дисциплинарные права, вплоть до исключения из коллегии. Право “надзора” также принадлежало исполкому, который мог “отвести” защитника. Конечно, фактически это право принадлежало прокурору, который действовал через исполком. Для поступления в коллегию требовался стаж: не менее года работы судьей, секретарем суда, прокурором, агентом НКВД или даже милиционером. При отсутствии стажа сдавался экзамен.
В дальнейшем стала проводиться “проверка личного состава адвокатуры”. Она велась комиссией из таких “тузов”, как председатель краевого суда, председатель президиума коллегии защитников, представители краевого ГПУ, краевой прокуратуры, краевого комитета партии. Задавались главным образом политические вопросы. Как пособие к этому экзамену рекомендовалась толстеннейшая книга, которую с трудом можно было поднять одной рукой.
…Первоначальный состав коллегии защитников был более или менее удовлетворительным, так как в нее вошли главным образом старые судебные работники и они старались поддержать это сословие на известном моральном уровне. Способствовало этому и постановление Центрального комитета партии о том, что “нахождение в рядах членов коллегии защитников недопустимо для членов партии как носящих это высокое звание”. Таким образом, мы были гарантированы от проникновения к нам “чуждого элемента”. Однако это продолжалось недолго.
После “исторических” шести пунктов тов. Сталина, среди которых было и изречение о том, что “кадры решают все”, советская юстиция стала обязана иметь свои кадры в адвокатуре, куда и ринулись проворовавшиеся прокуроры, судьи с подмоченной репутацией, рядовые милиционеры и, конечно, работники НКВД, сейчас же захватившие в свои руки все президиумы. Адвокаты на местах были сбиты в юридические “артели” или “коллективы” и обычно сидели в одной комнате за разными столиками, принимая клиентов: один истца, другой ответчика. В такой юридический застенок должен был прийти “пациент” и доверить свои тайны неизвестному человеку среди шума, тесноты, телефонных звонков, суеты и спешки...»
Как бы то ни было, можно, однако, говорить о том, что в результате проведенной в 1922–1923 гг. судебно-правовой реформы появился некоторый нормативно закрепленный перечень профессиональных прав адвоката-защитника, хотя он и являлся, конечно, весьма ограниченным. При этом лишь принятая в 1936 г. Конституция СССР установила незыблемое право защитника на его допуск на стадию судебного разбирательства по уголовному делу. Впрочем, и тут начинались разные игры с трактовками данной конституционной нормы, когда в суд попадали политические дела по ст. 58 УК РСФСР об антисоветской пропаганде и агитации и тому подобным преступлениям против советской власти…
Подводя черту под описанием данного периода, необходимо упомянуть книгу, в которой собран богатейший материал и проведен подробнейший анализ истоков происхождения советской адвокатуры. Это работа американского ученого Юджина Хаски «Российские адвокаты и Советское государство. Происхождение и развитие советской адвокатуры 1917–1939 гг.», которая была переведена и издана в 1993 г. Татьяной Морщаковой. Эта книга – ключевой научный источник для исследователей данного периода истории отечественной адвокатуры.
