Опубликовано решение Совета АП г. Москвы, которым был прекращен статус адвоката, обещавшего доверителю положительный исход дела со ссылкой на наличие личных связей с сотрудниками правоохранительных органов.
Гражданин И. обратился в Адвокатскую палату города Москвы с жалобой на адвоката А. Заявитель указал, что на стадии предварительного расследования по уголовному делу в его отношении адвокат А. вступил в него в качестве защитника, при этом письменное соглашение об оказании юрпомощи отсутствовало и имелась лишь устная договоренность.
По словам заявителя, защитник обещал ему благополучное для него разрешение уголовного дела путем использования личных связей с работниками правоохранительных органов и не вернул ему большую часть полученного от него вознаграждения, хотя обещал сделать это. Так, в период оказания юрпомощи защитник получил от И. 250 тыс. долларов США, но не внес их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования, а также не выдал доверителю квитанцию о приеме денежных средств и приходный кассовый ордер. Впоследствии А. уклонился от возврата подзащитному 200 тыс. долларов США, которые он обязался вернуть, согласно подписанному сторонами соглашению, в апреле 2022 г. Кроме того, И. указал в жалобе, что защитник намеревался дать взятку сотрудникам правоохранительных органов.
Рассмотрев возбужденное в отношении А. дисциплинарное производство, Квалификационная комиссия АП г. Москвы выявила нарушения адвокатом положений Закона об адвокатуре и КПЭА, в числе которых она указала обещание прекращения розыска и уголовного преследования доверителя путем использования личных связей с работниками правоохранительных органов; незаключение соглашения об оказании юридической помощи; получение денег от доверителя без выдачи ему полагающихся финансовых документов и невнесение их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования; уклонение от возврата денег в соответствии с добровольно принятым на себя письменным обязательством. При этом Квалифкомиссия прекратила дисциплинарное производство в части довода заявителя о намерении защитника дать взятку сотрудникам правоохранительных органов за отсутствием допустимого повода для возбуждения такого производства.
Сославшись на состояние здоровья, адвокат А. просил Совет АПГМ рассмотреть дисциплинарное производство без его участия и строго его не наказывать. Его представитель П. в ходе заседания Совета выразил несогласие с выводами Квалифкомиссии, за исключением вывода о нарушении адвокатом финансовой дисциплины. По словам П., его коллега не гарантировал И. положительный результат, это было лишь пожелание доверителя, которому защитник предположительно сказал, что такие результаты могут быть достигнуты. Представитель также отметил, что А. не злоупотреблял доверием подзащитного и не использовал личные связи с сотрудниками правоохранительных органов. П. добавил, что А. не смог вернуть деньги И., поскольку последний находится не в России.
Совет палаты напомнил, что такие действия защитника, как дача обещаний благополучного для доверителя разрешения уголовного дела путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, прямо запрещены подп. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА. Он указал, что из жалобы И. и материалов дисциплинарного производства следует, что, вопреки утверждениям в заседании Совета представителя А., решение о заключении с защитником устного соглашения об оказании юрпомощи было принято И. именно в связи с полученными заверениями адвоката о наличии у него тесных и устойчивых связей в правоохранительных органах. Более того, как следует из пояснений представителя И., адвокат А. использовал для привлечения этого гражданина в качестве доверителя свою осведомленность об обстоятельствах уголовного дела, вступив в него в качестве защитника без поручения И. и еще до заключения ими устного соглашения об оказании юрпомощи.
В жалобе помимо прочего отмечалось, что адвокат А. утверждал, что является бывшим сотрудником правоохранительных органов и тесно знаком с руководством конкретного СУ СКР, давал гарантии «положительного исхода» по уголовному делу «с дальнейшим прекращением уголовного преследования», пообещал «решить вопрос» о прекращении уголовного преследования И., а затем сообщил последнему о том, что полученные деньги он «потратил на взятки должностным лицам».
Как подчеркнул Совет палаты, адвокат А. в своих письменных объяснениях фактически признал, что «ключевыми моментами, собственно, в чем и состояла защита, были непредъявление обвинения (заочно), неизбрание меры пресечения (также заочно), а затем и снятие с розыска (федерального) и прекращение уголовного преследования». В этих же письменных объяснениях адвокат А. сообщил, что разрешение последних двух вопросов «затянулось», и И., к тому времени потерявший интерес к этим результатам юрпомощи, решил прекратить устное соглашение, потребовав возврата уплаченных денег. Совет посчитал, что такие объяснения А. показывают, что предметом его договоренностей с доверителем являлось не оказание юридической помощи, а именно достижение положительного для И. результата по делу. Замещение в предмете достигнутого сторонами устного соглашения существа и содержания оказываемой юрпомощи достижением конкретного результата свидетельствует о том, что адвокат действительно обещал И. благополучное для него разрешение дела, за счет чего и привлек его в качестве доверителя.
Такой вывод подтверждается и последующим поведением сторон, которые в апреле 2022 г. заключили соглашение, предусматривающее возврат большей части полученного адвокатом А. вознаграждения, несмотря на зафиксированное этим же соглашением «отсутствие претензий по качеству оказанной юрпомощи на сумму 50 тыс. долларов США», отмечается в решении Совета АП г. Москвы. При этом никакого расчета или даже общих критериев определения вознаграждения, фактически отработанного адвокатом, в этом соглашении не приводилось. Более того, из содержания представленных аудиозаписей следует, что адвокат А. обещал доверителю И. благополучное для него разрешение дела «к концу января». Сам адвокат не оспаривал достоверность таких записей.
«При таких обстоятельствах Совет признает установленным, что адвокат А. привлек И. в качестве доверителя обещанием прекращения розыска и уголовного преследования последнего. Как указано выше, подобное профессиональное поведение адвоката является недопустимым. При этом не имеет значения, какими именно способами адвокат намеревался достигнуть благополучного для доверителя разрешения дела и использовать свои связи с сотрудниками правоохранительных органов», – подчеркнуто в решении.
Совет признал доказанными факты незаключения адвокатом с доверителем письменного соглашения об оказании юрпомощи, получения им денег без выдачи соответствующих финансовых документов и невнесения А. денежных средств в адвокатское образование. При этом Совет отметил, что заключение сторонами соответствующего соглашения от 20 апреля 2022 г. о возврате адвокатом большей части вознаграждения И. не может быть признано надлежащим способом исполнения адвокатом обязанности по выдаче доверителю финансового документа, подтверждающего проведение финансовой операции с полученными от него денежными средствами, поскольку такое соглашение не является финансовым документом и лишь констатирует состоявшийся ранее факт получения А. денег в наличной форме.
В решении также подтвержден факт невозврата адвокатом части вознаграждения И. согласно ранее достигнутой письменной договоренности. При этом Совет палаты назвал избыточным дисциплинарное обвинение в нарушении А. требований п. 3 ст. 5 КПЭА, которое выразилось в использовании адвокатом доверия И., сформировавшегося к нему как к адвокату, для уклонения от исполнения добровольно принятого обязательства о возврате доверителю И. 200 тыс. долларов США. Уклонение адвоката от исполнения этого обязательства полностью охватывается предыдущим дисциплинарным обвинением в нарушении требований п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, счел Совет.
В свою очередь, доводы И. о намерении адвоката дать взятку сотрудникам правоохранительных органов не могут быть рассмотрены дисциплинарными органами адвокатского самоуправления, поскольку они являются заявлением о совершении адвокатом уголовно наказуемого деяния. Соответственно, указал Совет, вопрос о наличии в действиях (бездействии) адвоката признаков преступления может быть решен только в порядке уголовного судопроизводства. Из материалов дисциплинарного производства следует, что в ноябре прошлого года И. обратился с заявлением о совершении А. преступления, и в настоящее время оно рассматривается ГСУ СК России по г. Москве. В связи с этим Совет палаты прекратил дисциплинарное производство в этой части.
Совет АП г. Москвы применил к адвокату А. меру дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката со ссылкой на то, что совершенные им действия причинили серьезный репутационный ущерб адвокатуре как институту гражданского общества и свидетельствуют об отсутствии у него необходимых профессиональных и личностных качеств для осуществления адвокатской деятельности.
Заместитель председателя Московской коллегии адвокатов «Центрюрсервис» Илья Прокофьев отметил, что, несмотря на многочисленные разъяснения органами адвокатского самоуправления норм законодательства об адвокатуре и адвокатской этике, Совет АП г. Москвы в очередной раз столкнулся с грубейшими нарушениями, допущенными адвокатом. «В связи с этим решение о применении к адвокату высшей меры дисциплинарного наказания вполне обоснованно. Отдельно хотелось бы отметить внимательный подход ко всем деталям и обстоятельствам дела, который позволил Совету палаты исключить некоторые “эпизоды” обвинения, направленные в отношении адвоката со стороны его доверителя. Такой доскональный подход ко всем деталям, невзирая на то что они не повлияли бы существенно на решение о прекращении статуса адвоката, позволяет в очередной раз убедиться в том, что деятельность органов адвокатского самоуправления, и в частности Совета АПГМ, в первую очередь направлена именно на защиту прав адвокатов, в том числе от необоснованных обвинений», – подчеркнул он.
Заместитель председателя Коллегии адвокатов «ARM IUST» Нарине Айрапетян отметила, что в рассматриваемом случае за одним действием адвоката, а именно получением денежных средств на неправомерные цели, кроется внушительный по своим размерам перечень нарушений. «Следует понимать, что доверители в попытке восстановить свои права, особенно если они связаны с финансами, не пренебрегают любой возможностью и – первое – обращаются в адвокатскую палату, а потом уже в гражданско-правовом порядке взыскивают эти денежные средства. Разумеется, на момент передачи денежных средств на неправомерные цели у доверителей вопросов не возникает, как и не возникает вопросов – почему денежные средства передаются без оформления соответствующей документации. Как бы оно ни было, именно адвокат, вне зависимости от поведения доверителя, ответственен за свою деятельность, в том числе за финансовую дисциплину. При таких обстоятельствах только честный и добросовестный во всех аспектах подход к работе способен защитить от подобных рисков, если их вообще можно назвать рисками в данном случае. Вместе с тем по существу вопроса соглашусь с позицией Совета АПГМ относительно излишне предъявленных обвинений, так как здесь, на мой взгляд, работает принцип невозможности привлечения к ответственности дважды за одно и то же деяние. Что же касается вопросов, связанных с обещанием либо передачей взятки, данный вопрос находится в уголовно-правовой плоскости, и при наличии соответствующего разбирательства в компетентных органах привлечение к дисциплинарной ответственности выглядит также излишним в данной части», – полагает она.
