Как ранее писала «АГ», Верховный Суд опубликовал первый Обзор за 2023 г. Документ содержит 46 правовых позиций, 9 из который представила Судебная коллегия по уголовным делам. Одну позицию представила Судебная коллегия по делам военнослужащих.
Судебная коллегия по уголовным делам
Вопросы квалификации
В п. 26 Обзора ВС разъяснил, когда убийство малолетнего ребенка излишне квалифицировано по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (Определение № 48-УД21-45-А2).
Верховный Суд указал, что из диспозиции п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ уголовная ответственность по данному пункту наступает в случае причинения смерти малолетнему или иному лицу, заведомо для виновного находящемуся в беспомощном состоянии.
Как установлено судом, С. – мать потерпевшего, которому на момент посягательства исполнилось год и два месяца, осознавала его малолетний возраст.
По смыслу уголовного закона малолетнее лицо находится в беспомощном состоянии в силу возраста, что исключает дополнительную квалификацию действий виновного по указанному квалифицирующему признаку, предусмотренному п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, посчитал Верховный Суд. Судебная коллегия ВС исключила осуждение С. по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК по квалифицирующему признаку совершения убийства «лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии».
Между тем вносимые изменения в приговор, по мнению Судебной коллегии, не уменьшают объем предъявленного С. обвинения и не влекут безусловное смягчение назначенного ей наказания.
Адвокат АП Тверской области Дмитрий Шушлебин заметил: действительно, при буквальном прочтении п. «в» ч. 2 ст. 105 УК законодатель разграничил причинение смерти малолетнему и причинение смерти иному лицу, находящемуся заведомо для виновного в беспомощном состоянии. «Очевидно, что применять суду следует какой-то один из указанных признаков, что не влияет на степень и характер общественной опасности деяния и применяемую санкцию наказания. ВС в данном случае прав, просто подчеркнул очевидное», – указал он в комментарии «АГ».
Согласно п. 27 Обзора разбой, совершенный в изолированном служебном помещении комиссионного магазина – ломбарда, обоснованно квалифицирован как совершенный с незаконным проникновением в помещение (Определение № 55-УД21-22-А5).
Осужденные А.С.Х., Г. и К., действуя с целью разбойного нападения, пришли к комиссионному магазину. А.С.Х. остался на улице и наблюдал за обстановкой, а Г. и К. прошли в магазин, в котором имелось изолированное служебное помещение, предназначенное для размещения и хранения материальных ценностей. В помещении находился продавец, за стеклянной витриной размещались ювелирные изделия. Служебное помещение отгорожено от посетителей перегородкой с витриной и дверьми, посетители не могли войти в это помещение и не имели свободного доступа к ценностям.
Г., находясь в магазине, выстрелил из обреза ружья в стеклянную витрину, отгораживающую служебное помещение, в результате чего в стекле образовалось отверстие. После этого К. нанес принесенным с собой камнем удары по стеклу, увеличив образовавшееся отверстие. Затем Г. просунул в отверстие руку и извлек из витрины планшет с ювелирными изделиями, тем самым он незаконно проник в служебное помещение. Вслед за этим осужденные покинули место преступления и скрылись на автомобиле.
В кассационных жалобах адвокат К., осужденные Г., К. выражали несогласие с юридической оценкой действий по эпизоду разбойного нападения на ломбард как хищения, совершенного с незаконным проникновением в помещение. Однако ВС посчитал, что действия Г. и К. по данному эпизоду квалифицированы правильно.
Дмитрий Шушлебин не согласился с позицией ВС: «Из описания событий объективной стороны деяния следует, что проникновение непосредственно в служебное помещение, предназначенное для хранения ценностей, отсутствовало. Витрина является перегородкой между общим и служебным помещением, она доступна и в общей части ломбарда. Из описания событий сделать вывод, что витрина соответствует признакам, указанным в п. 3 Примечаний к ст. 158 УК, не представляется возможным. Полагаю, что замечания защиты были справедливы».
В п. 28 Обзора Верховный Суд указал, что, если в ходе кражи действия виновных обнаруживает собственник имущества и виновные, сознавая это, продолжают совершать незаконное изъятие имущества, применяя насилие, опасное для жизни или здоровья, содеянное квалифицируется как разбой (Определение № 56-УД21-28-А5).
Приговором Приморского краевого суда О. был осужден по п. «ж» и «з» ч. 2 ст. 105, п. «в» ч. 4 ст. 162 УК и признан виновным в убийстве – то есть умышленном причинении смерти Д. группой лиц по предварительному сговору, сопряженном с разбоем, а также в разбое – нападении в целях хищения чужого имущества с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, в крупном размере, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего Д.
В кассационной жалобе осужденный, ссылаясь на свои показания и показания другого осужденного по этому же делу – М., просил переквалифицировать его действия на п. «в» ч. 2 ст. 158, п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК, утверждая, что кража была окончена до убийства потерпевшего.
Судебная коллегия по уголовным делам ВС заметила, что между О. и М. имела место предварительная договоренность на совершение тайного хищения чужого имущества. Предложение О. о краже, как следует из показаний осужденных, было принято М. до начала действий по реализации совместного умысла на хищение имущества. Вместе с тем действия осужденных, направленные на завладение имуществом, были обнаружены потерпевшим в тот момент, когда О. пытался похитить мобильный телефон, а М. искал ценное имущество в соседней комнате. Д. начал возмущаться по поводу совершения противоправных действий, в связи с чем О. применил к нему насилие, нанес удары кулаком по голове. После этого удары кулаками в голову потерпевшему нанес и М., а затем О. и М. нанесли потерпевшему удары ножом в область расположения жизненно важных органов – в грудь и в живот, – опасаясь, что Д. сообщит о содеянном. После того как Д. перестал подавать признаки жизни, осужденные похитили его имущество, которым впоследствии распорядились. Таким образом, ВС счел, что юридическая оценка действий О. правильная, и оснований для переквалификации нет.
Дмитрий Шушлебин заметил, что кража окончена быть не могла, поскольку осужденные не получили реальной возможности распорядиться похищенным. Более того, потерпевший застал их в момент поиска предметов хищения.
Адвокат практики уголовного права и процесса «Инфралекс» Мартин Зарбабян указал, что вывод о разграничении кражи и разбоя был сделан Верховным Судом в п. 5 Постановления Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где был определен момент перерастания кражи в насильственные формы хищения. В связи с этим данная правовая позиция, по сути, воспроизводит другую позицию ВС, тем более учитывая тот факт, что аналогичное суждение о квалификации можно обнаружить еще в Определении ВС от 5 июля 2006 г. № 50-006-3, отметил адвокат.
Назначение наказания
Согласно п. 29 Обзора, положения ч. 2 ст. 68 УК подлежат применению при назначении наказания только за те преступления, которые совершены при рецидиве преступлений (Определение № 48-УД22-3-К7).
По мнению Дмитрия Шушлебина, ВС верно обратил внимание на необоснованное указание на рецидив. Лицо, совершая умышленное преступление, должно осознавать, что имеет судимость за ранее совершенное противозаконное деяние. На момент совершения преступления «фундамент» рецидива – вступивший в законную силу приговор, который является неотъемлемым элементом указанного отягчающего обстоятельства.
В следующем пункте Обзора указано, что наказание за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 228.1 УК, с учетом требований ч. 1 ст. 62 Кодекса не может превышать 10 лет лишения свободы (Определение № 47-УД22-1).
Дмитрий Шушлебин заметил: при действительном наличии оснований применения ч. 1 ст. 62, ч. 3 ст. 66 УК следует применять двойную дробь при назначении наказания в соответствии с указанным в этих статьях размером дробей. «ВС сделал хотя и очевидный, но правильный вывод», – заметил он.
Согласно п. 31 Обзора квалификация убийства малолетнего ребенка по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК не препятствует признанию судом в качестве отягчающего наказание виновных обстоятельства, предусмотренного п. «п» ч. 1 ст. 63 УК, совершения данного деяния родителем (Определение № 60-УД21-7-А5).
Дмитрий Шушлебин посчитал, что из текста квалифицирующей статьи Особенной части УК явно усматривается, что уголовная ответственность за убийство малолетнего ребенка установлена для любого лица. В связи с этим применение более узкой трактовки субъекта преступления – соответственно, и применение отягчающего обстоятельства, предусмотренного п. «п» ч. 1 ст. 63 УК, – обоснованно.
В п. 32 Верховный Суд указал, что если в связи с отказом лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, от дачи показаний, изобличающих других соучастников преступления, прокурор вынес постановление о прекращении такого соглашения и дальнейшее производство по уголовному делу осуществлялось в общем порядке, то основания для применения при назначении наказания правил ч. 2 ст. 62 УК отсутствуют (Определение № 55-УД21-22-А5).
Приговором Верховного Суда Республики Хакасия Г., ранее судимый, осужден по ч. 3 ст. 162 УК к 9 годам лишения свободы с ограничением свободы на год, по ч. 3 ст. 162 УК – к 9 годам лишения свободы с ограничением свободы на год, по п. «б» ч. 4 ст. 162 УК – к 10 годам лишения свободы с ограничением свободы на год. На основании ч. 3 ст. 69 УК по совокупности преступлений назначено 13 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на два года.
В кассационной жалобе адвокат К. в защиту осужденного помимо прочего утверждал, что заключенное с Г. досудебное соглашение о сотрудничестве было неправомерно расторгнуто в связи с необоснованным обвинением его по ч. 2 ст. 209 УК. Суд по данному обвинению его оправдал, что являлось основанием для применения положений ч. 5 ст. 317.7 УПК РФ, однако данное обстоятельство учтено лишь в качестве смягчающего наказание.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда разъяснила, что в ходе предварительного следствия осужденные, изобличая себя и соучастников совершенных преступлений, давали последовательные показания, которые согласуются между собой и дополняют друг друга соответствующими обстоятельствами. На определенном этапе производства по делу с обвиняемыми было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, из которого следует, что они взяли на себя обязательства по изобличению лиц, причастных к совершенным преступлениям. После этого они признавали вину в содеянном и подробно рассказывали о роли остальных соучастников.
Между тем впоследствии осужденные отрицали свою причастность к преступлениям и отказались от дачи показаний, изобличающих других соучастников, поэтому, согласно ч. 5 ст. 317.4 УПК, прокурором обоснованно вынесено постановление о прекращении действия досудебного соглашения о сотрудничестве, в связи с чем суд правомерно рассмотрел уголовное дело в общем порядке.
При таких обстоятельствах отсутствуют основания для назначения наказания с учетом положений ч. 5 ст. 317.7 УПК и ч. 2 ст. 62 УК, которые подлежат применению лишь в случае, когда подсудимым соблюдены все условия и выполнены все обязательства, предусмотренные досудебным соглашением о сотрудничестве, заключил ВС.
По мнению Мартина Зарбабяна, практические проблемы, приведенные в Обзоре, демонстрируют процессуальное несовершенство института досудебного сотрудничества. «К слову сказать, это не единичный случай, когда по тем или иным причинам лицо, заключившее такое соглашение, отказывается от соблюдения его условий, а именно: впоследствии не дает показаний, изобличающих соучастников инкриминируемых преступлений. Наверное, описанный случай отражает необходимость рассмотрения законодателем вопроса о детализации и более подробной регламентации порядка заключения и расторжения подобного соглашения», – отметил он.
Что касается самой правовой позиции, то адвокат полагает, что она всецело отражает распространенное в судебной практике толкование нормы, относящейся к вопросу о назначении наказания в случае отказа от соблюдения условий досудебного сотрудничества.
Дмитрий Шушлебин заметил, что, заключая досудебное соглашение по многоэпизодным делам о преступлениях, совершенных в соучастии, защите необходимо учитывать возможность консолидированной квалификации по ст. 209 и 210 УК. Так, досудебное соглашение было расторгнуто не в связи с квалификацией деяния по ст. 209 УК, а по причине прямого нарушения соглашения – полного изменения подсудимым своей позиции по фактическим обстоятельствам дела. «Подсудимому необязательно было выражать несогласие с обвинением по ст. 209 УК в форме изменения позиции по фактическим обстоятельствам – достаточно было указать на отсутствие возможности оценить, охвачены ли его действия указанной статьей Кодекса или нет, дав защитнику “поле” для работы», – полагает он.
Процессуальные вопросы
Неустановление лишь конкретного источника открытого пламени, которым осужденный В. поджег потерпевшего, не ставит под сомнение ясность вердикта коллегии присяжных и не свидетельствует о его противоречивости, пояснил ВС (Определение № 51-УД21-22СП-А5).
Приговором Алтайского краевого суда с участием коллегии присяжных заседателей В. был осужден по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК за умышленное причинение смерти С., совершенное с особой жестокостью.
В кассационных жалобах В. и его защитник С. просили отменить состоявшиеся судебные решения, полагая, что вердикт является противоречивым, так как присяжные, признав недоказанным способ совершения преступления, вынесли обвинительный вердикт.
ВС заметил, что на первый вопрос о доказанности события преступления присяжные ответили утвердительно, признав доказанным, что смерть С. произошла вследствие того, что он был облит бензином и подожжен открытым пламенем. При этом они признали недоказанным, что в сторону потерпевшего была брошена зажженная спичка. Присяжные также дали утвердительные ответы на второй и третий вопросы о доказанности совершения этих действий В. и его виновности.
«Неустановление лишь конкретного источника открытого пламени, которым В. поджег потерпевшего, не ставит под сомнение ясность вердикта и не свидетельствует о его противоречивости. Указанное обстоятельство не препятствовало председательствующему по делу судье на основании установленных коллегией присяжных заседателей фактических обстоятельств дела дать надлежащую юридическую оценку содеянного В.», – указано в Обзоре.
Между тем Дмитрий Шушлебин полагает, что, если в обвинении указан конкретный способ совершения преступления – совершение поджога потерпевшего брошенной спичкой, – с доводами защиты следует согласиться. Способ является обстоятельством, подлежащим обязательному доказыванию, и, если он указан в обвинении и присяжные его не усмотрели, их дальнейшие выводы действительно несколько противоречивы, отметил адвокат.
Верховный Суд указал, что по смыслу взаимосвязанных положений ст. 252, 299 и 307 УПК, если дело в отношении некоторых обвиняемых прекращено в связи со смертью, то в приговоре указывается, что преступление совершено подсудимым совместно с другими лицами, без упоминания их фамилий, но с указанием принятого в отношении них процессуального решения (Определение № 77-УД22-1-А1).
Мартин Зарбабян заметил, что в данном пункте повторяется тезис, изложенный в п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», поэтому данную правовую позицию невозможно назвать новой. «На мой взгляд, это скорее очередное напоминание со стороны Верховного Суда о важности соответствия формы и содержания приговоров требованиям закона. В любом случае с практической точки зрения такое напоминание стоит назвать актуальным, так как при рассмотрении сложных уголовных дел с участием большого количества подсудимых суды нередко сталкиваются с аналогичными вопросами, требующими правильного изложения описательно-мотивировочной части приговора», – пояснил он.
Судебная коллегия по делам военнослужащих
В п. 46 ВС заметил, что, установив, что действия, связанные с публичными призывами к осуществлению террористической деятельности и оправданием терроризма, совершались виновным каждый раз с вновь возникшим умыслом, суд правомерно квалифицировал их как самостоятельные преступления (Определение № 222-УД22-47-А6).
По мнению Мартина Зарбабяна, Обзор в большей степени демонстрирует не судебные ошибки, допускаемые нижестоящими инстанциями, а наиболее сложные правовые вопросы, вызывающие споры и неясности при рассмотрении уголовных дел. «Во всяком случае представляется, что обзоры являются одними из удобных и эффективных способов фиксации правовых позиций, которые на примере конкретных дел раскрывают практическую проблему и разъясняют процессуальное решение», – резюмировал он.
