31 января Конституционный Суд вынес Постановление № 4-П по делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 53 УК РФ, на основании которой при применении ограничения свободы как вида наказания рассматриваются требования потерпевшего об установлении подсудимому запретов посещать места, в которых может регулярно находиться потерпевший.
Потерпевшим не удалось возложить на осужденных дополнительные запреты
Ольга Балукова была признана потерпевшей по уголовному деле об угрозе убийством, которая исходила от ее близкого знакомого Л. Приговором мирового судьи он был осужден по ч. 1 ст. 119 УК РФ. С учетом наличия смягчающих наказание обстоятельств и отсутствия отягчающих ему было назначено ограничение свободы сроком на один год с установлением ограничений.
Потерпевшая, выражая несогласие с этим приговором, в том числе в части назначенного наказания – полагая его чрезмерно мягким, не способствующим восстановлению социальной справедливости и не позволяющим предотвратить совершение осужденным новых актов насилия в отношении нее, поскольку судом не установлено ограничений в виде запрета посещения осужденным ее места жительства и работы, – оспорила его в апелляционном порядке. Апелляционным постановлением была подтверждена правомерность вынесенного мировым судьей решения, а доводы Ольги Балуковой отвергнуты. Суд апелляционной инстанции, в частности, со ссылкой на п. 17 Постановления Пленума ВС РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 указал, что суд не вправе установить осужденному ограничения и возложить на него обязанности, не предусмотренные ст. 53 «Ограничение свободы» УК РФ.
Постановлениями судьи кассационного суда и судьи ВС РФ также констатированы справедливость назначенного наказания и его соразмерность содеянному. При этом судьи отметили, что вопрос о дополнении ранее установленных осужденному ограничений свободы в соответствии с ч. 3 ст. 53 УК может быть разрешен судом в период отбывания наказания по представлению специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы.
В жалобе в Конституционный Суд Ольга Балукова просила признать ч. 1 ст. 53 УК РФ не соответствующей Конституции, поскольку она нарушает ее права в той мере, в какой в силу своей неконкретизированности и ограничительного характера не обеспечивает соразмерную уголовно-правовую защиту прав потерпевшего на личную неприкосновенность и на охрану достоинства личности от насилия. Заявитель указала, что оспариваемое законоположение не позволяет при назначении предусмотренного этой нормой наказания за насилие, совершенное в отношении родственника или партнера (бывшего партнера), возложить на осужденного ограничения и запреты, связанные с нахождением в определенных местах, в том числе ближе установленного расстояния до конкретных объектов, если таковые соотносятся с потерпевшим (место его жительства, работы или учебы), общением с потерпевшим, а также приближением к нему, т.е. нахождением ближе установленного расстояния до него.
С аналогичной жалобой в КС обратилась Юлия Чернигина, признанная потерпевшей в уголовном деле об истязании. Приговором мирового судьи ее обидчик Ш. был осужден по ч. 1 ст. 117 УК РФ с назначением ограничения свободы сроком на один год с установлением ограничений. Потерпевшей была подана апелляционная жалоба на приговор, в которой в том числе указывалось на чрезмерную мягкость назначенного наказания. Однако апелляционным постановлением была подтверждена правомерность вынесенного решения в части назначенного наказания.
Утверждая, что с учетом материалов дела, данных о личности осужденного у суда были основания установить Ш. больше ограничений и обязанностей, связанных с наложением запрета посещать в определенное время суток ее местонахождение и местонахождение членов ее семьи, Юлия Чернигина подала жалобу в кассационный суд. Судебная коллегия кассационного суда общей юрисдикции не согласилась с ее доводами, отметив, что установление осужденному ограничений и возложение обязанностей является прерогативой суда и от волеизъявления потерпевшей, не оспаривавшей вид и размер наказания, не зависит. ВС отказал в рассмотрении жалобы потерпевшей.
По мнению Юлии Чернигиной, ч. 1 ст. 53 УК противоречит Конституции в той мере, в какой не обеспечивает соразмерную уголовно-правовую защиту прав потерпевшего на личную неприкосновенность и на охрану достоинства личности от насилия, не позволяя при назначении предусмотренного этой нормой наказания за систематическое насилие или насилие, совершенное в отношении родственника или партнера (бывшего партнера), возложить на осужденного ограничения и запреты, связанные с нахождением в определенных местах.
КС дал оценку конституционности оспариваемого законоположения
Изучив жалобы, КС отметил, что государство обязано предусмотреть эффективные меры предупреждения общественно опасных деяний, посягающих на безопасность личности, обеспечить эффективное противодействие насилию, а также вправе, приняв к сведению характер, тяжесть и степень распространенности таких деяний, в том числе уязвимость потерпевшего, выбрать ту или иную конструкцию состава правонарушения. Суд указал, что регулирование уголовного наказания должно способствовать предотвращению новых случаев физического и психологического насилия преступника в отношении потерпевшего, испытавшего в числе прочего эмоциональное потрясение. Поэтому вполне ожидаемы болезненное восприятие и ощущение страха при его встрече с преступником, даже если тот просто окажется в пределах видимости потерпевшего и не будет преследовать противоправных целей.
КС подчеркнул: Пленум ВС РФ в Постановлении № 58 разъяснил, что исходя из положений ч. 1 ст. 53 УК РФ в приговоре осужденному к наказанию в виде ограничения свободы должны быть обязательно установлены ограничения как на изменение места жительства или пребывания, так и на выезд за пределы территории соответствующего муниципального образования без согласия уголовно-исполнительной инспекции. Если в состав населенного пункта, в котором проживает осужденный, входят несколько муниципальных образований, то суд вправе установить соответствующие ограничения, а также ограничение посещать определенные места в пределах территории такого населенного пункта. Иные же ограничения (запреты) устанавливаются судом исходя из целей уголовного наказания, но во всяком случае из числа предусмотренных в ст. 53 УК.
Ограничение свободы является наказанием, не связанным с изоляцией от общества, и заключается в установлении судом осужденному ограничений из числа перечисленных в ч. 1 ст. 53 УК РФ. КС отметил, что само по себе правовое регулирование исполнения наказания в виде ограничения свободы предусматривает наличие определенных механизмов, направленных на достижение его целей и включающих корректировку применяемых к осужденному ограничений. В частности, если осужденный допускает нарушение наложенных на него ограничений, имеются правовые основания и институциональные возможности ужесточения мер воздействия вплоть до замены назначенного наказания на лишение свободы. Отрицательное постпреступное поведение лица также может образовывать и самостоятельное основание уголовной ответственности, т.е. являться новым преступлением.
В постановлении подчеркивается, что наличие возможности у суда установить в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ ограничение (запрет) посещать места, в которых может регулярно находиться потерпевший (приближаться к ним на определенное расстояние), служит и интересам обвиняемого (осужденного), а также может стимулировать – при условии наличия адекватных механизмов контроля за соблюдением такого рода ограничений, включая эффективное применение технических средств контроля и надзора, – гуманизацию уголовного наказания в аспекте расширения случаев применения наказаний, не связанных с изоляцией от общества. Как отметил КС, сама природа ограничения свободы как вида наказания вполне допускает наличие в его содержании ограничений нахождения в определенных местах, направленных на минимизацию рисков контактов осужденного с потерпевшим. Таковые не будут являться дополнительным наказанием или ужесточением уже предусмотренного уголовным законом по воле законодателя наказания.
КС разъяснил, что содержание предусмотренного ч. 1 ст. 53 УК ограничения, состоящего в запрете осужденному посещать определенные места, расположенные в пределах территории соответствующего муниципального образования, в том числе в соотношении с также допускаемым к установлению ограничением посещать места проведения массовых и иных мероприятий и участвовать в них, носящим более точечный характер, не исключает того, чтобы в конституционно-правовых целях обеспечения и защиты прав потерпевших рассматривать в качестве таких мест, при наличии оснований для этого, и места, в которых может регулярно находиться потерпевший (места проживания, работы, учебы и другие подобные по степени значимости места), а также включить в определение этих мест конкретное разумное расстояние от них. Во всяком случае, указал Суд, разъяснения Пленума ВС, данные в п. 19 Постановления № 58, не предполагают ограничения категории «определенные места» лишь названными в нем местами общественного питания, в которых разрешено потребление алкогольной продукции, или детскими учреждениями и являются только примерами конкретизации судом разъясняемого ограничения.
КС обратил внимание, что на суд возлагается обязанность в каждом случае при назначении наказания в виде ограничения свободы как основного или дополнительного вида наказания указывать в приговоре или последующем судебном решении, в том числе принимаемом на стадии исполнения приговора, признаки таких определенных мест, посещение которых осужденным ограничено, с тем чтобы содержание этого предписания было понятно участникам правоотношений и не выходило за конституционно допустимые пределы. Тем самым конкретизация мест, посещение которых ограничивается для осужденного на основании оспариваемой нормы, должна осуществляться (реализовываться) в каждом таком случае судом.
Таким образом, Конституционный Суд пришел к выводу, что ч. 1 ст. 53 УК не противоречит Конституции, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу не исключает конкретизацию судом ограничения посещать определенные места запретом посещения мест, в которых может регулярно находиться потерпевший, в том числе приближаться к этим местам на определенное расстояние. «Соответственно, потерпевший от преступления, за которое в качестве наказания предусмотрено ограничение свободы, не лишен возможности при рассмотрении дела требовать от суда при назначении данного вида наказания установления ограничения (запрета) осужденному посещать места, в которых может регулярно находиться потерпевший, в том числе приближаться к этим местам на определенное расстояние. Отказ в установлении такого ограничения (запрета), в том числе по конкретному заявленному потерпевшим месту, должен быть мотивирован, причем принципиальная невозможность установления ограничений такого рода впредь не может быть основанием для такого отказа», – указал КС.
Суд подчеркнул, что, принимая во внимание конкретные жизненные обстоятельства (в частности, места жительства, работы, учебы самого осужденного), суд должен учитывать, не приведет ли установление такого ограничения применительно к конкретному месту к столь существенному ограничению возможностей осужденного в реализации жизненных потребностей, что оно превысит принуждение, предполагаемое данным видом наказания. Потерпевший также не лишен возможности обращаться к уголовно-исполнительной инспекции, инициируя внесение ею в порядке ч. 3 ст. 53 УК представления о дополнении ранее установленных осужденному ограничений указанным выше ограничением, что не препятствует ему ставить вопрос о необходимости его установления и при обжаловании приговора; бездействие же уголовно-исполнительной инспекции им может быть обжаловано в суд.
Касательно ограничения посещения осужденным мест, в которых может регулярно находиться кто-либо из близких потерпевшего, КС исходит из того, что те конституционные основания, на которые он опирается применительно к ограничению посещения осужденным тех мест, в которых может находиться потерпевший, не являются достаточными для распространения данного в указанном постановлении конституционно-правового истолкования на места нахождения его близких. Это не препятствует тому, чтобы установить ограничение осужденному на посещение таких мест в связи с тем, что сам потерпевший регулярно в них находится, например образовательное учреждение, в котором учится ребенок потерпевшего.
Суд также не нашел оснований и для усмотрения неконституционности оспариваемого положения в связи с отсутствием в нем ограничения приближаться к потерпевшему на определенное расстояние вне зависимости от его местонахождения, а также для того, чтобы дать конституционно-правовое истолкование этому законоположению в смысле возможности предусмотреть в приговоре такое ограничение. В отличие от ограничения посещения определенных мест, уже получившего нормативное закрепление в действующем законодательстве, данное ограничение, как в том числе не полностью соотносимое по содержанию и возможным способам контроля с запретом общаться с определенными лицами, предусмотренным ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ, явилось бы правовой новеллой, возможное установление которой относится к компетенции федерального законодателя, указано в постановлении.
При этом Конституционный Суд подчеркнул, что федеральный законодатель имеет возможность конкретизировать или дополнить содержание ограничения свободы с учетом задачи обеспечения и превентивной защиты прав потерпевших в части минимизации объективно обоснованных рисков продолжения (повторения) противоправных или фактически психотравмирующих действий со стороны осужденного.
Суд пришел к выводу об отсутствии оснований для пересмотра судебных решений по делам, в рамках которых Ольга Балукова и Юлия Чернигина были признаны потерпевшими, однако указал, что они имеют право на применение в отношении них компенсаторных механизмов.
Адвокаты оценили выводы КС
Адвокат АП Алтайского края Василий Бастрыкин назвал постановление КС актуальным и заслуживающим внимания, поскольку оно сделает защиту прав и свобод потерпевших более эффективной: «За счет истолкования ч. 1 ст. 53 УК механизм назначения наказания в виде ограничения свободы станет более гибким, что во многих случаях будет способствовать достижению целей уголовного наказания».
По мнению Василия Бастрыкина, постановление даст возможность судам более конкретно устанавливать ограничения, индивидуально учитывая особенности каждой ситуации и интересы потерпевшего. «По моей практике, особенно часто в такой защите со стороны государства нуждаются потерпевшие по ст. 119 УК РФ (“Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью”). Также надеюсь, что федеральный законодатель не обойдет своим вниманием данное постановление КС и внесет изменения в законодательство, которые позволят судам устанавливать ограничение (запрет) осужденному приближаться к потерпевшему на определенное расстояние вне зависимости от его местонахождения», – прокомментировал он.
Адвокат АП г. Москвы Дмитрий Палатов отметил, что жизнь любого человека связана с постоянным передвижением, посещением ряда определенных мест. «Вместе с тем трудно представить ситуацию, в которой суд, назначая осужденному наказание в виде ограничения свободы и накладывая запреты и обязанности в соответствии со ст. 53 УК РФ, предложит потерпевшему составить список мест, которые он посещает, с указанием адресов и времени их посещения. Как суду поступить в том случае, если осужденный и потерпевший работают в одной организации? А если проживают в одной квартире, и нет возможности разъехаться? А если у них есть общий ребенок, в отношении которого осужденный не лишен родительских прав? Эта ситуация, на мой взгляд, порождает гораздо больше вопросов, чем ответов, поэтому в каждом конкретном случае необходим индивидуальный подход», – указал эксперт.
Дмитрий Палатов согласен с указанием КС на то, что потерпевший уже после вступления в законную силу приговора не лишен права обратиться в уголовно-исполнительную инспекцию с требованием о наложении на осужденного через суд дополнительных запретов на посещение конкретных мест, посещаемых потерпевшим на регулярной основе. Однако, по словам адвоката, может сложиться ситуация, при которой потерпевший будет эти места постоянно менять: например, менять работу, переезжать каждые два месяца в новое арендуемое жилье с целью отгородиться от воздействия осужденного.
«Таким образом, потерпевший может обращаться в инспекцию условно каждые два месяца, и инспектор каждый раз будет выходить в суд с представлением о дополнении наложенных ограничений запретом на посещение уже других мест. Полагаю, что это не только затруднит работу судов при исполнении таких приговоров, кратно увеличив их нагрузку, но и может привести к недобросовестному поведению потерпевших, несмотря на то что требование о наложении на осужденного дополнительных ограничений должно быть мотивировано, а не являться исключительно надуманным и обусловленным желанием потерпевшего отомстить обидчику. В этой части, конечно, сложно спорить с выводом КС РФ о наличии в российском законодательстве ряда механизмов воздействия на осужденного, нарушающего уже возложенные на него запреты и обязанности», – считает Дмитрий Палатов.
Адвокат заметил, что в отечественном законодательстве до сих пор отсутствует возможность выдачи так называемого охранного ордера или запретительного судебного приказа, выдача которого давно успешно практикуется в других странах мира. «Действительно, этот способ ограждения пострадавшего от преступления лица зарекомендовал себя и полностью оправдал, при этом он не приводит к излишнему ограничению прав и свобод привлекаемого к уголовной ответственности лица и отвечает балансу интересов потерпевшей стороны и обвиняемого», – полагает он.
