6 апреля Московский городской суд вынес постановление, которым ограничил обвиняемой в тяжком преступлении срок меры пресечения в виде запрета определенных действий.
Следователь обратился в Перовский районный суд г. Москвы с ходатайством о продлении срока домашнего ареста М., обвиняемой по ч. 4 ст. 159 УК. В ходатайстве он указал, что по уголовному делу необходимо провести ряд следственных и иных процессуальных действий; М. обвиняется в совершении тяжкого преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет; факт наличия у нее постоянного источника официального дохода не подтвержден, что может являться обстоятельством, провоцирующим ее на отыскание иного, незаконного источника доходов.
В суде М. и ее защитник – председатель КА «Династия» Борис Асриян возражали против удовлетворения ходатайства следователя и пояснили, что обвиняемая скрываться от следствия не намерена, готова являться по первому требованию следователя и суда.
Перовский районный суд заметил, что М. ранее не судима, постоянно проживает в Москве, работает, инкриминируемое ей деяние связано с предпринимательской деятельностью. Обвиняемая замужем, имеет несовершеннолетнего и малолетнего детей, на ее иждивении также находятся пожилые родители, страдающие различными заболеваниями. Кроме того, находясь под домашним арестом, обвиняемая не нарушала установленных в отношении нее запретов.
Принимая во внимание сведения о личности обвиняемой, состояние здоровья ее близких родственников, семейное положение, суд счел возможным применить более мягкую меру пресечения – запрет определенных действий.
Прокуратура подала апелляционное представление в Мосгорсуд, в котором указала, что в соответствии с п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» при рассмотрении ходатайства следователя о продлении меры пресечения в виде домашнего ареста суду надлежит, кроме иных данных о личности обвиняемого, учитывать также обстоятельства, указанные в ст. 99 УПК. По мнению прокуратуры, суд первой инстанции не учел, что обвиняемая зарегистрирована в значительно отдаленном от проведения следственных действий месте, по месту постоянной регистрации не проживает, факт наличия у нее постоянного источника официального дохода не подтвержден, что может являться обстоятельством, провоцирующим обвиняемую на отыскание иного, незаконного источника доходов.
Кроме того, отмечалось в апелляционном представлении, в соответствии с п. 21 Постановления Пленума ВС от 19 декабря 2013 г. № 41 на первоначальных этапах производства по уголовному делу тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения по приговору наказания в виде лишения свободы могут служить основанием для продления меры пресечения в виде домашнего ареста, ввиду того что обвиняемая может скрыться от следствия и суда. Прокурор просил отменить постановление первой инстанции и направить ходатайство следователя в Перовский суд.
В судебном заседании Борис Асриян просил отказать в удовлетворении апелляционного представления.
Изучив материалы дела, Мосгорсуд заметил, что вопреки доводам стороны обвинения первая инстанция обоснованно указала на непредставление достоверных доказательств и сведений о том, что более мягкая мера пресечения, чем домашний арест, не обеспечит надлежащее поведение обвиняемой и ее явку к следователю и в суд. «Вместе с тем, принимая во внимание, что расследование уголовного дела приняло затяжной характер, предварительное следствие по делу приостанавливалось по формальным основаниям, установленными судом запретами существенно ограничиваются возможности трудовой деятельности обвиняемой, суд апелляционной инстанции считает, что постановление подлежит изменению с целью установления срока применения запрета определенных действий на период продленного срока предварительного следствия по делу, т.е. до 4 мая 2023 г.», – указал Мосгорсуд.
Комментируя решение апелляции, Борис Асриян отметил, что, скорее всего, это частный случай. «Отрадно, что суд применил индивидуальный подход, проанализировав ритмичность расследования», – добавил он. От детальной оценки постановления защитник отказался, объяснив это тем, что расследование уголовного дела еще не закончено.
Председатель Совета КАМО «Линников и Партнеры» Александр Линников в комментарии «АГ» отметил, что при решении вопроса об избрании меры пресечения суды зачастую руководствуются «шаблонными» доводами следствия, которое порой не утруждает себя доказыванием реального наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК, ограничиваясь формальным перечислением стандартных «штампов». «Апофеозом такого формализма, как правило, является утверждение, что подследственный может “иным путем воспрепятствовать расследованию уголовного дела”, – пояснил он. – За 25 лет нашей адвокатской практики ни один суд, следователь или гособвинитель не смогли внятно объяснить, что именно это означает! Вместе с тем даже избрание в качестве меры пресечения относительно “безобидного” домашнего ареста нередко приводит к фактической изоляции человека от общества, что незамедлительно влечет множество отрицательных последствий: потерю работы и утрату источников дохода, ограничение доступа к квалифицированной медицинской помощи и иным необходимым социальным услугам, отчуждение между членами семьи и многие другие».
Адвокат добавил, что запрет определенных действий является разумной альтернативой, позволяющей исключить преждевременную изоляцию подследственного от общества, предоставив ему возможность жить полной жизнью при условии соблюдения необходимых ограничений. По мнению Александра Линникова, в рассматриваемом случае суд апелляционной инстанции занял нехарактерную для большинства судов, но при этом взвешенную и гуманную позицию, подчеркнув, что при определении вида меры пресечения в отношении обвиняемого должны учитываться тяжесть преступления, сведения о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. Апелляционный суд обоснованно поддержал вывод первой инстанции о том, что следствием не представлены достоверные доказательства и свидетельства того, что более мягкая мера пресечения, чем домашний арест, не обеспечит надлежащее поведение обвиняемой и не обеспечит ее явку к следователю и в суд.
Ввиду того что запрет определенных действий с возложением обязанностей – норма относительно новая, практика его применения судами сформировалась не в полной мере. «Следовательно, суды, не имея точных разъяснений вышестоящих инстанций, попросту стараются “не делать лишнего” и не указывают в своих актах срок действия этой пока “экзотической” меры пресечения. Таким образом, в рассматриваемом случае суд апелляционной инстанции разумно и корректно с точки зрения применения процессуального закона и юридической техники разрешил практическую проблему, о которой, возможно, суды нижестоящих инстанций даже не задумывались», – резюмировал Александр Линников.
Адвокат Пермской объединенной краевой коллегии адвокатов Виктор Григорьев заметил, что запрет определенных действий накладывает на подозреваемого (обвиняемого) ограничения и запреты, ограничивающие его конституционные права и свободы и которые, по мнению адвоката, не могут быть наложены на неопределенный срок. Кроме того, если обвиняемому установлен запрет выходить в определенные периоды времени за пределы помещения, где он проживает, установление срока действия данной меры пресечения прямо указано в ч. 10 ст. 105.1 УПК, в соответствии с которой срок применения запрета устанавливается и продлевается судом по правилам ст. 109 УПК и не может превышать 12 месяцев (по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести), 24 месяца (если преступление тяжкое) и 36 месяцев (в случае особо тяжких преступлений).
«Исходя из судебной практики Пермского края, суды устанавливают срок запрета определенных действий до отмены данной меры пресечения. Если же установлен запрет покидать жилое помещение в определенные часы, то на практике суды устанавливают срок меры пресечения на период продления срока предварительного следствия по делу», – рассказал Виктор Григорьев.
Адвокат Адвокатской консультации Ленинского района № 1 г. Воронежа Евгения Зюзина отметила, что согласно ст. 105.1 УПК срок применения запрета определенных действий прямо предусмотрен только в отношении одного из видов запрета, предусмотренного п. 1 ч. 6 ст. 105.1 Кодекса (запрет выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения, в котором подозреваемый или обвиняемый проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях), который в данном случае на обвиняемую возложен не был. В отличие от иных мер пресечения (домашний арест или содержание под стражей), при применении запрета определенных действий его предельный срок законодателем не установлен, как и срок, на который избирается указанная мера, отметила адвокат.
«В данном случае установление апелляционным постановлением срока применения запрета определенных действий в качестве меры пресечения связано с периодом продления срока предварительного следствия и ограничено им. По мнению суда, именно затяжной характер расследования выступает мотивом принятия решения об установлении срока действия меры пресечения в виде запрета определенных действий», – считает Евгения Зюзина. Он заметила, что правовая позиция суда апелляционной инстанции не противоречит положениям уголовно-процессуального законодательства в связи с отсутствием в ст. 105.1 УПК запрета на установление срока действия данной меры пресечения. Однако, исходя из анализа судебной практики, при избрании указанной меры пресечения срок ее действия судами не устанавливается.
