20 июля 2017 г. судья Ставропольского краевого суда отказала в удовлетворении апелляционных жалоб на постановление судьи Пятигорского городского суда, санкционировавшего проведение обыска в адвокатском кабинете. Жалобы подавались представителями АП Ставропольского края, в соответствии с новой ст. 450.1 УПК РФ принимавшими участие в проведении обыска, – советником ФПА РФ Нвером Гаспаряном и адвокатом Алексеем Белоконем.
Как сообщалось ранее, обыск у пятигорского адвоката по новым правилам произошел поздно вечером 1 июня. По версии следствия, в адвокатском кабинете пряталась подозреваемая в сбыте наркотических средств 19-летняя девушка, накануне сбежавшая от следователя во время своего допроса. Однако по результатам обыска обнаружить беглянку не удалось.
При этом, как сообщал Нвер Гаспарян, постановление судьи о проведении обыска в адвокатском кабинете основывалось на рапорте оперативника, по данным которого в помещении адвоката скрывалась подозреваемая, и на показаниях неназванного свидетеля, якобы видевшего, как девушка заходила в адвокатский кабинет.
В адвокатской палате посчитали такой набор доказательств недостаточным для санкции обыска, в связи с чем и были поданы апелляционные жалобы, в которых адвокаты просили признать незаконным соответствующее судебное постановление.
«Нам казалось очевидным, что рапорт, содержание которого не было проверено судом, не может являться допустимым доказательством, а такой протокол допроса свидетеля вообще не относим к основаниям для производства обыска. Да и разве возможный визит обвиняемой в адвокатское образование может доказывать намерение адвоката скрывать ее там длительное время?» – отметил Нвер Гаспарян.
Тем не менее суд отказал в удовлетворении жалоб. Однако представители Комиссии АП Ставропольского края по защите профессиональных прав адвокатов готовы продолжать обжалование вынесенных судебных решений и дойти вплоть до ЕСПЧ.
Нвер Гаспарян добавил, что хотя ст. 450.1 УПК РФ урегулированы особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката, практика показывает, что «действие самых прекрасных процессуальных норм может приостанавливаться либо даже отменяться радикальными правоприменителями на местах».
