20 декабря правительство внесло в Госдуму законопроект № 42307-8, направленный на модернизацию положений УК, устанавливающих ответственность за пытки. Отмечается, что не является пыткой причинение боли или страданий, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно. Проект предлагает исключить действующее определение пытки, указанное в примечании к ст. 117 УК «Истязание».
Согласно законопроекту, под пыткой будет пониматься любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания. Кроме того, такое действие может быть направлено для наказания лица за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также для запугивания или принуждения его или третьего лица либо по любой причине, основанной на дискриминации любого характера.
Авторы поправок подчеркивают, что законопроект дает новое определение пытки, сформулированное в соответствии с Конвенцией против пыток ООН. Более детальное и четкое определение, по их мнению, позволит избежать сложности при квалификации деяния и назначении наказания виновным. «В определение вводится такая цель применения пытки, как “запугивание”, ведь именно запугивание было основной целью применения пыток в последних громких скандалах в системе ФСИН России», – отмечается в пояснительной записке.
В соответствии с проектом в ст. 302 «Принуждение к даче показаний» УК вводится новый субъект преступления – сотрудник правоохранительного органа, что, как отмечают разработчики проекта, позволит привлекать сотрудников ФСИН России к ответственности за пытки. В настоящее время к ответственности по ст. 302 УК могут быть привлечены только следователи или лица, производящие дознание.
Кроме того, законопроектом усиливается наказание за пытки, организованные или проводимые представителями власти. Обосновывая необходимость усиления наказания в данной части, авторы проекта отметили, что на сегодняшний день наказание за принуждение к даче показаний с использованием пытки со стороны должностного лица (лишение свободы на срок от двух до восьми лет, ч. 2 ст. 302 УК) соразмерно наказанию за истязание с применением пытки без привязки к должностному лицу (лишение свободы на срок от трех до семи лет, ч. 2, ст. 117 УК), при этом нижний порог санкций при истязании ниже (два года против трех лет). Вместе с тем объективная сторона таких преступлений, как пытка, совершенная в целях принуждения к даче показаний, или пытка, совершенная должностным лицом, по сути, выражается в превышении должностных полномочий (ст. 286 УК), указано в пояснительной записке.
При этом разработчики поправок обратили внимание, что ответственность за превышение должностных полномочий с применением насилия или с угрозой его применения установлена в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет, что выше ответственности за пытку в целях принуждения к даче показаний. В то же время ответственность должностного лица за применение пытки, если она совершается не с целью принуждения к даче показаний, а, например, для запугивания пострадавшего или окружающих его лиц, наступает по общей норме (ч. 2 ст. 117 УК).
Согласно пояснительной записке, законопроект направлен на устранение выявленного диссонанса санкций за пытки, совершенные представителями власти и лицами, не являющимися таковыми. Так, предлагается дополнить ст. 286 ч. 4 и ст. 302 ч. 3, которые устанавливают повышенную ответственность за пытки, совершенные представителями власти: лишение свободы на срок от четырех до двенадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет. В связи с этим планируется исключить п. «д» ч. 2 ст. 117 УК.
Перевод пыток в категорию особо тяжких преступлений увеличивает срок давности по таким деяниям, что позволит эффективнее реализовать принцип неотвратимости наказания, считают авторы законопроекта. Они исходят из того, что представители власти, имея больше полномочий, должны нести повышенную ответственность за совершенные ими преступления.
Авторы законодательной инициативы напомнили, что Конвенция ООН против пыток содержит определение понятия «пытка» (ст. 1) и устанавливает обязанность государств – участников Конвенции наряду с законодательными мерами предпринимать также административные, судебные и другие меры для предупреждения пыток на любой территории, находящейся в сфере юрисдикции данных государств (ст. 2). Кроме того, данные государства обязаны рассматривать пытку как тяжкое преступление вне зависимости от чрезвычайности условий (включая войну, беспорядки, чрезвычайное положение), подлежащее уголовному наказанию начиная со стадии приготовления применительно к исполнителям и иным соучастникам (ст. 4), добавили разработчики.
Указывается, что в правоприменительной практике имеют место отдельные факты применения пыток, что является острой проблемой современной российской действительности. «Без сомнения, общественная опасность рассматриваемого негативного явления, помимо причинения увечий и вреда потерпевшему, кроется еще и в формировании отрицательного отношения общества ко всей правоохранительной системе, порождает в обществе нигилизм к правопорядку и приводит к ошибочному выводу, что насилие, жестокость и несправедливость являются естественными вещами, а их применение необходимо для социально значимых целей», – указано в пояснительной записке. При этом авторы проекта обратили внимание, что выявленные в 2021 г. нарушения прав человека в системе исполнения уголовных наказаний свидетельствуют о необходимости принятия серьезных мер.
Заместитель председателя Комитета против пыток Ольга Садовская в комментарии «АГ» отметила, что представленный законопроект производит впечатление сырого и недостаточно проработанного. По ее мнению, авторы поправок пошли по пути наименьшего сопротивления, прописав понятие «пытки» и внеся коррективы в существующие уже статьи УК, что не решает проблему полной и непротиворечивой правовой регламентации.
Ольга Садовская указала, что пытка включает в себя:
- причинение сильных физических или нравственных страданий (сюда не входят страдания, неотделимые от предусмотренных законом санкций);
- специфическую цель (выбивание показаний, наказание за что-либо, устрашение и другие).
Эксперт считает, что законодатель не предложил норму, в которую укладывались бы все случаи, подходящие под описанную формулу. Она полагает, что законопроект будет работать примерно следующим образом: «Если сотрудник ФСИН бьет подследственного в СИЗО, чтобы тот дал показания по уголовному делу, он будет отвечать по одной статье. А если тот же самый сотрудник точно так же избивает того же подследственного, чтобы наказать за нарушение правил внутреннего распорядка, – уже по другой. Хотя в обоих случаях это пытка: есть представитель государства, противоправное причинение страданий, конкретная цель (хоть и разная)».
Ольга Садовская отметила, что законопроект предусматривает, что уголовная ответственность за применение пыток и иных видов жестокого обращения по-прежнему будет распределена между ст. 286 и 302 УК. По общему правилу она наступает по ч. 3 ст. 286 УК, в ряде редких случаев – по ст. 302. При этом по ч. 3 ст. 286 ответственность наступает и за другие виды превышения полномочий – не только за пытки и жестокое обращение, что не позволяет даже посчитать актуальное количество приговоров в стране именно за пытки и жестокое обращение. «Как эту ситуацию исправляет рассматриваемый законопроект? Никак. В ст. 302 добавили еще немного частных случаев – при этом акцент явно сделан на ФСИНовцах. В ст. 286 добавили ч. 4, которая “закроет” нишу всех тех пыток, которые “не влезут” в ст. 302 (а таких будет большинство)», – подчеркнула эксперт.
При этом, отметила она, в данном случае речь идет о пытках как таковых. А помимо них есть еще иные виды жестокого и унижающего обращения (когда есть противоправное причинение страданий представителем государства, но без преследования конкретной цели) – они вообще остались за пределами внимания законодателя, считает Ольга Садовская. «И такие дела по-прежнему будут квалифицироваться по ч. 3 ст. 286 – со всеми вытекающими отсюда проблемами. Сюда, например, относятся типичные случаи чрезмерного применение силы, спецсредств при задержании, пресечении массовых акций», – разъяснила она.
У эксперта также вызвала вопросы и юридическая техника законопроекта. Например, странным представляется решение внести в ст. 302 ч. 3, предусматривающую ответственность за «принуждение к даче показаний с применением пытки», если ч. 2 той же статьи и так предусматривает наказание за «принуждение к даче показаний с применением насилия, издевательств», что и является само по себе пыткой.
«Определенно можно сказать, что законопроект ситуацию с законодательной регламентацией запрета пыток и иных видов жестокого обращения не улучшит. Но, наверное, и не ухудшит – в сложившихся реалиях, как говорится, спасибо и на этом», – заключила Ольга Садовская.
Председатель МКА «Солдаткин, Зеленая и Партнеры» Дмитрий Солдаткин указал, что появление каждого нового законопроекта – ожидаемая и даже, скорее, уже формальная процедура реагирования законодателя на острые проблемы. Эксперт обратил внимание, что в данном случае катализатором явились небезызвестные события в системе ФСИН. «Предложенное определение понятия пыток и расширение перечня субъектов, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, безусловно, улучшат существующую нормативную базу, но на практике привлечь сотрудников к уголовной ответственности будет по-прежнему тяжело», – считает он.
Адвокат АП Иркутской области Мария Глухова отметила, что, на первый взгляд, общий запрет на пытки содержится в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ и в ч. 2 ст. 9 УПК РФ. В уголовном законодательстве имеются «заменяющие» статьи, например ст. 117 «Истязание» и ст. 286 «Превышение должностных полномочий» УК, однако отсутствуют отдельные статьи за пытки со стороны любых представителей власти, пояснила эксперт.
Мария Глухова заметила, что поправки связаны с пытками в российских колониях, поскольку проблема приобрела большой общественный резонанс. «Законопроект предполагает внести дополнительную ответственность за применение пыток со стороны должностных лиц, что, несомненно, коснется всех госслужащих, в том числе и сотрудников ФСИН, а увеличение срока наказания до двенадцати лет, безусловно, станет сдерживающим фактором. К числу лиц, к которым могут применяться пытки, наконец-то будут отнесены осужденные», – прокомментировала она.
По мнению эксперта, за счет расширения субъектного состава и усиления ответственности поправки сделают отношение к пыткам «более серьезным», однако это не облегчит сбор и анализ доказательств, так как они необратимо утрачиваются. Поэтому по заявлениям о пытках важно в обязательном порядке возбуждать уголовные дела, а не проводить лишь одну доследственную проверку, указала Мария Глухова. «Полагаю, что законопроект станет знаковым и позволит правозащитникам широко им пользоваться», – резюмировала Мария Глухова.
