Данная заметка является продолжением материала «Необратимые последствия», опубликованного в «АГ» 5 октября. Напомню, в материале рассказывалось о невыполнении следователем обязанности, предусмотренной ст. 11 и 217 УПК РФ, что не позволило стороне защиты своевременно выявить ряд существенных нарушений уголовно-процессуального закона.
Согласно ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, а также ч. 1 ст. 14 УПК обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
В силу закона судья в отсутствие приговора не вправе делать выводы о виновности лица, привлекаемого к уголовной ответственности, в совершении преступления. Эти выводы могут содержаться только в приговоре или ином итоговом решении, постановленном по результатам непосредственного исследования в ходе судебного разбирательства всех обстоятельств уголовного дела. Кроме того, согласно ч. 2 ст. 61 УПК судья не может участвовать в производстве по уголовному делу при наличии обстоятельств, дающих основания полагать, что он лично – прямо или косвенно – заинтересован в его исходе.
Конституционный Суд РФ, указав на необходимость обеспечения беспристрастности и независимости судей при рассмотрении уголовных дел (ч. 1 ст. 120 Конституции), признал недопустимым1 принятие как ими самими, так и вышестоящими судебными инстанциями решений, предопределяющих в той или иной мере выводы, которые должны быть сделаны судом по результатам рассмотрения находящегося в его производстве уголовного дела. Высказанная судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения дела позиция относительно наличия или отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств определенным образом ограничивала бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу и вынесении приговора или иного итогового решения. В такого рода случаях, как отметил КС, недопустимость повторного участия судьи в судебном заседании по тем же вопросам не зависит от того, было или не было отменено вышестоящим судом принятое с его участием решение.
В силу приведенной правовой позиции высшего органа конституционного контроля судья в указанных случаях не должен участвовать в дальнейшем рассмотрении уголовного дела, чтобы не ставить под сомнение законность и обоснованность итогового решения по делу.
Как следует из материалов уголовного дела в отношении П. и Л., 14 ноября 2019 г. судья, принимая решение о продлении моему подзащитному (П.) срока стражи, указала, что в ходе рассмотрения дела судом установлено, что П. обвиняется в совершении особо тяжких преступлений в отношении несовершеннолетней потерпевшей, «осознавая тяжесть совершенного преступления и неотвратимость наказания за его совершение, оставаясь на свободе, может предпринять меры по оказанию давления на малолетних свидетелей и потерпевшую, а также иным образом избежит привлечения к уголовной ответственности».
Изложенное, на мой взгляд, свидетельствует о том, что при рассмотрении вопроса о продлении обвиняемому меры пресечения суд высказал суждения о доказанности факта деяния, в совершении которого он обвиняется, а также совершения им преступления и о наказании. Таким образом, суд в нарушение требований ст. 299 УПК фактически предрешил вопросы, подлежащие рассмотрению в совещательной комнате при вынесении приговора.
Высказанная судьей в процессуальном решении до рассмотрения уголовного дела по существу позиция относительно наличия события преступления, а также вывод о факте совершения преступления П. ограничили свободу и независимость суда при дальнейшем производстве по делу и вынесении приговора. Вместе с тем судья в нарушение требований ч. 1 ст. 62 УПК от рассмотрения дела не устранилась.
Полагая, что судом допущено процессуальное нарушение, влекущее недействительность производства по уголовному делу, а также нарушено конституционное право подсудимого на справедливое судебное разбирательство, я заявил ходатайство об отводе судьи, которое, однако, не было удовлетворено. Как указал суд, судья высказывалась не о виновности П., а о его причастности к совершению преступления.
2 декабря был вынесен приговор, согласно которому оба подсудимых были признаны виновными в совершении инкриминируемых деяний и осуждены к реальным срокам наказания.
Таким образом, задолго до рассмотрения дела по существу судья допустила высказывание о наличии события преступления, а также о том, что его совершил П., тем самым предрешив собственные выводы, апостериори изложенные в приговоре.
На мой взгляд, подобными процессуальными решениями девальвируется сущность отправления правосудия. Поскольку, по мнению защиты, в данном случае нарушены фундаментальные основы уголовного судопроизводства, на приговор подана апелляционная жалоба.
1 См., в частности, постановления КС от 2 июля 1998 г. № 20-П и от 23 марта 1999 г. № 5-П, а также определения от 1 ноября 2007 г. № 799-О-О; от 1 марта 2012 г. № 425-О-О и № 426-О-О.