Когда то давно с удовольствием прочитал книгу известного американского адвоката Джерри Спенса, обладающего более чем пятидесятилетним опытом судебной защиты, «Настольная книга адвоката: Искусство защиты в суде», в которой автор, развивая известный тезис о том, что история человечества – это история войн, вспоминает феодальный «божий суд», где участники поединка – профессиональные (и зачастую наемные) бойцы отстаивали интересы спорящих сторон.
И хотя прошли столетия, сегодня мы – адвокаты – профессиональные защитники, за плату идем в зал суда, чтобы вести борьбу за победу.
23 года правосудие в стране осуществляется на основе конституционного принципа состязательности сторон и эта состязательность в уголовном процессе представляет собой бой профессиональных юристов – государственных служащих (дознавателей, следователей и прокуроров) и адвокатов.
К сожалению, такой поединок идет вроде бы как по правилам, но с одним существенным ограничением – сторона защиты борется в боксерских перчатках (надетых на нее УПК РФ и ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), а сторона обвинения наносит удары в рамках боев без правил голыми руками и ногами, а зачастую, с учетом возможностей оперативно-розыскных мероприятий и пресловутым обвинительным уклоном рефери поединка, используя кастет.
И вот государство, казалось бы, решило помочь заведомо слабому бойцу, чуть изменить правила – дать адвокату (боксеру в перчатках) возможность нанести противнику «удар ушами» – направить в органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения или иные организации адвокатский запрос.
Но ведь дело в том, что это не изменение, а уточнение существующего с момента принятия Закона об адвокатуре права адвоката на запрос, с единственным условием ответственности запрашиваемого за непредоставление ответа.
Действенность адвокатского запроса от внесенной поправки, на мой взгляд, особо не изменится, а сам текст новой статьи Закона об адвокатуре и предложенного Минюстом России проекта приказа об адвокатском запросе предоставляет запрашиваемым большие возможности «отписаться» и ответить, как душе угодно.
Так, само содержание п. 3 ч. 4 ст. 6.1 Закона об адвокатуре исключает из числа сведений, предоставляемых по запросу адвоката, информацию с ограниченным доступом. Российское законодательство отнесло к охраняемой законом тайне врачебную, банковскую, коммерческую и т.д. тайны, вплоть до защиты персональных данных. Можно ли по адвокатскому запросу получить данные о состоянии здоровья своего подзащитного или иных лиц, данные о телефонных соединениях и месте нахождения абонента в момент соединения, сведения о банковских счетах физических и юридических лиц и некоторую другую информацию? Представляется, что нет.
Формализация требований к адвокатскому запросу, предлагаемая в приказе Минюста России, вообще требует от адвоката раскрыть в запросе сведения, отнесенные законом к адвокатской тайне.
К тому же, предполагаю, что оценка данных, полученных в результате адвокатского запроса, будет осуществляться по принципу оценки заключений специалистов, привлеченных адвокатом (а судебная практика оценки таких заключений коллегам известна).
К сожалению, пока вынужден оценивать изменение в нашем законе и приказ Минюста России как очередную декларацию (но не реализацию) существования принципа состязательности сторон, не оставляя при этом надежды на то, что полноценное адвокатское расследование законодателем со временем будет признано неотъемлемой частью уголовного процесса.
И хотя прошли столетия, сегодня мы – адвокаты – профессиональные защитники, за плату идем в зал суда, чтобы вести борьбу за победу.
23 года правосудие в стране осуществляется на основе конституционного принципа состязательности сторон и эта состязательность в уголовном процессе представляет собой бой профессиональных юристов – государственных служащих (дознавателей, следователей и прокуроров) и адвокатов.
К сожалению, такой поединок идет вроде бы как по правилам, но с одним существенным ограничением – сторона защиты борется в боксерских перчатках (надетых на нее УПК РФ и ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), а сторона обвинения наносит удары в рамках боев без правил голыми руками и ногами, а зачастую, с учетом возможностей оперативно-розыскных мероприятий и пресловутым обвинительным уклоном рефери поединка, используя кастет.
И вот государство, казалось бы, решило помочь заведомо слабому бойцу, чуть изменить правила – дать адвокату (боксеру в перчатках) возможность нанести противнику «удар ушами» – направить в органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения или иные организации адвокатский запрос.
Но ведь дело в том, что это не изменение, а уточнение существующего с момента принятия Закона об адвокатуре права адвоката на запрос, с единственным условием ответственности запрашиваемого за непредоставление ответа.
Действенность адвокатского запроса от внесенной поправки, на мой взгляд, особо не изменится, а сам текст новой статьи Закона об адвокатуре и предложенного Минюстом России проекта приказа об адвокатском запросе предоставляет запрашиваемым большие возможности «отписаться» и ответить, как душе угодно.
Так, само содержание п. 3 ч. 4 ст. 6.1 Закона об адвокатуре исключает из числа сведений, предоставляемых по запросу адвоката, информацию с ограниченным доступом. Российское законодательство отнесло к охраняемой законом тайне врачебную, банковскую, коммерческую и т.д. тайны, вплоть до защиты персональных данных. Можно ли по адвокатскому запросу получить данные о состоянии здоровья своего подзащитного или иных лиц, данные о телефонных соединениях и месте нахождения абонента в момент соединения, сведения о банковских счетах физических и юридических лиц и некоторую другую информацию? Представляется, что нет.
Формализация требований к адвокатскому запросу, предлагаемая в приказе Минюста России, вообще требует от адвоката раскрыть в запросе сведения, отнесенные законом к адвокатской тайне.
К тому же, предполагаю, что оценка данных, полученных в результате адвокатского запроса, будет осуществляться по принципу оценки заключений специалистов, привлеченных адвокатом (а судебная практика оценки таких заключений коллегам известна).
К сожалению, пока вынужден оценивать изменение в нашем законе и приказ Минюста России как очередную декларацию (но не реализацию) существования принципа состязательности сторон, не оставляя при этом надежды на то, что полноценное адвокатское расследование законодателем со временем будет признано неотъемлемой частью уголовного процесса.
