Крайняя мера

Верховный Суд РФ вынес Определение от 29 августа 2023 г. по делу № 78-КГ23-24-К3, касающемуся иска о лишении родительских прав отца двух несовершеннолетних детей, который ранее взял их в заграничную поездку без согласия бывшей жены.

Статистика находящихся на исполнении ФССП судебных решений, связанных с воспитанием детей, за 2014–2019 гг.

Сам по себе факт раздельного проживания родителей ведет к неизбежному фактическому ограничению родительских прав того из родителей, который живет отдельно от ребенка. Непосредственным воспитателем ребенка в данном случае является родитель, с которым проживает несовершеннолетний¹. Отдельно проживающий родитель фактически обладает меньшими возможностями в реализации родительских прав – хотя бы потому, что другой родитель, совместно проживающий с ребенком, зачастую препятствует их общению, не говоря о случаях непередачи ребенка на воспитание родителю, с которым определено его место жительства.

Такому недобросовестному поведению способствует в том числе отсутствие эффективных механизмов принудительного исполнения судебных решений по спорам о воспитании детей, в то время как бездействие компетентных органов нередко приводит к необратимым нарушениям прав и законных интересов несовершеннолетних, а также потворствует безответственному и безнаказанному поведению родителей, не исполняющих решения судов об определении места жительства детей или порядка общения с ними.

Исполнительное производство по делам, связанным с воспитанием детей, зачастую бывает процедурой более длительной и сложной, нежели само разрешение спора в суде. Так, согласно данным ФССП России, количество находящихся на исполнении судебных решений, связанных с воспитанием детей (об отобрании ребенка, о возвращении ребенка, об определении его места жительства и порядка общения с ним, об осуществлении в отношении ребенка прав доступа, о розыске ребенка), растет с каждым годом.

Институциональность проблемы обусловлена как недостатками правового регулирования исполнительного производства, так и фактическим исполнением судебных актов². Размер и форма ответственности за неисполнение соответствующих решений судов, установленные в ч. 2 ст. 5.35 КоАП РФ, представляются явно недостаточными и несоразмерными последствиям негативного влияния на ребенка недобросовестного поведения родителя, не воспринимающего штраф как серьезное наказание, стимулирующее к добросовестному исполнению родительских прав и обязанностей.

В анализируемом деле Верховный Суд обратил внимание на важнейший для практики вопрос толкования и применения норм Семейного кодекса РФ о лишении родительских прав в части злоупотребления ими.

Ранее ВС подчеркивал, что лишение родительских прав как крайняя мера допускается в случае, когда защитить права и интересы детей иным образом не представляется возможным³. Хотя в деле № 78-КГ23-24-К3 Суд указал, что по смыслу анализируемой нормы злоупотребление родительскими правами должно носить такой характер, который требует их лишения, однако не привел критериев и примеров подобного злоупотребления, что, на мой взгляд, является существенным недостатком с позиции правоприменительной практики.

В науке существует мнение, что препятствование одним родителем другому в общении с ребенком и сокрытие его места нахождения являются родительским «усмотрением»⁴ – то есть принятием конкретных (ситуативных) решений в отношении ребенка в жизненной ситуации, связанной с осуществлением родительских прав⁵. Вместе с тем следует признать, что, какие бы формы и объяснения ни имело подобное поведение, в любом случае оно является нарушением прав и законных интересов не только другого родителя, но и ребенка, находящегося в зависимом от родителей положении.

Неправомерное поведение, проявляющееся в форме злоупотребления родительскими правами, связано с совершением активных действий и характеризуется умышленной формой вины. Иногда оно выглядит как реализация прав таким образом, что действия родителя внешне не выходят за рамки дозволенного поведения при условии их рассмотрения в отрыве от цели осуществления, когда родитель использует и реализует свои права вопреки интересам других лиц, с таким их нарушением (или без такого их учета), которое явно несоразмерно поставленным целям.

Ярким примером такого поведения как раз являются случаи препятствования одного родителя другому в общении с ребенком или отказ в исполнении решения суда о передаче на воспитание ребенка тому родителю, с которым определено его место жительства, когда, злоупотребляя своими правами, незаконно используя возможности, исходя из собственных мотивов, родитель активными действиями нарушает интересы как другого родителя, так и ребенка. Для большинства лиц, злоупотребляющих родительскими правами, интерес ребенка является формальным основанием для конкретных действий, в то время как их истинная цель – фактическое ограничение родительских прав второго родителя. На примере анализируемого дела видно, что злоупотребление родительскими правами носило не разовый характер, а выражалось в поступках родителя.

Об этом свидетельствуют и другие аналогичные дела. Так, решением Головинского районного суда г. Москвы в 2012 г. место жительства ребенка было определено с матерью. Повторно отказывая отцу в определении места жительства ребенка с ним, Мосгорсуд указал, что злостное неисполнение отцом решения суда на протяжении четырех лет в части передачи ребенка матери на воспитание, несмотря на ее обращения в правоохранительные органы и службу судебных приставов, попытки лишить ее родительских прав фактически в целях его отмены, сокрытие от матери места нахождения ребенка и информации о нем нарушают как право ребенка знать своих родителей, так и преимущественное право матери на воспитание дочери, поскольку мать не может исполнять родительские обязанности из-за раздельного проживания с ребенком, обусловленного действиями отца, без согласия забравшего дочь и не сообщившего о месте ее проживания, препятствующего общению дочери с матерью, не исполняющего решение суда и таким образом злоупотребляющего родительскими правами⁶.

Решением Магасского районного суда Республики Ингушетия от 11 июня 2015 г. удовлетворены исковые требования матери ребенка о признании незаконными действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя, выразившихся в непередаче дочери, запрете производить видеосъемку такой передачи, несвоевременном извещении о применении мер принудительного исполнения, установлении мнения ребенка о предпочтительном месте проживания с одним из родителей, несмотря на то что вступившим в законную силу решением Измайловского районного суда г. Москвы в 2014 г. место жительства ребенка было определено с матерью, определением суда от 20 февраля 2015 г. был выдан исполнительный лист, разъясняющий порядок и способ его исполнения, выражающийся в понуждении должника передать ребенка взыскателю, а в случае отказа – в отобрании ребенка у отца и передаче матери⁷.

В связи с изложенным необходимо, на мой взгляд, определить четкие критерии установления в поведении родителей фактов злоупотребления родительскими правами, что мог бы сделать Верховный Суд на примере дела № 78-КГ23-24-К3. На основе опыта адвокатской деятельности, а также судебной практики представляется, что одним из таких вариантов могло бы стать определение критериев поведения родителя, свидетельствующих о наличии факта злоупотребления правами в ущерб законным интересам ребенка и (или) другого родителя. В качестве таких критериев можно назвать вину (умышленную форму), противоправность, использование прав в противоречии с интересами детей, а также нанесение вреда либо создание угрозы его причинения. При этом для квалификации поведения как злоупотребления правом необходимо установить связь между целью (причинение вреда ребенку и (или) другому родителю либо создание угрозы причинения вреда) и результатом реализации права.

Судебная практика последних лет свидетельствует о следующей тенденции в борьбе за исполнение судебных решений по данным категориям дел: родитель, с которым определено место жительства ребенка, в связи с отказом другого родителя исполнить решение суда и передать ребенка ему на воспитание обращается в суд с иском о лишении или об ограничении другого родителя в правах для достижения ранее поставленной цели – совместного проживания с ребенком.

Например, Белгородский районный суд Белгородской области установил, что супруги развелись в 2015 г. Несмотря на то что место жительства их четырехлетнего сына суд определил с матерью, мальчик больше года проживал с отцом, который препятствовал встречам сына с матерью. Женщина обратилась в суд с иском об ограничении бывшего мужа в родительских правах и взыскании с него алиментов на содержание ребенка.

Ответчик заявил аналогичные встречные требования в отношении бывшей жены. Он настаивал на том, что общение ребенка с матерью пагубно отразится на его развитии и воспитании из-за ее судимости (ранее женщина была осуждена за совершение экономических преступлений. По решению суда наказание в виде полутора лет лишения свободы она будет отбывать по достижении ребенком возраста 14 лет).

Принимая решение, суд отклонил довод отца, отметив, что главным основанием для ограничения родительских прав является реальная угроза для жизни, здоровья и надлежащего воспитания ребенка. Сама по себе судимость матери не несет подобной угрозы. Также суд не усмотрел оснований для ограничения родительских прав и в действиях отца. В итоге оба иска были оставлены без удовлетворения.

Апелляционная инстанция, однако, посчитала требования матери ребенка обоснованными. Белгородский областной суд установил, что истец занималась воспитанием и содержанием сына до января 2015 г., когда ответчик в ходе ссоры забрал ребенка и уехал в неизвестном направлении. С этого момента мать больше не видела ребенка. Отец не вернул его и после вынесения судом решения об определении места жительства мальчика с матерью. Кроме того, ответчик злостно уклонялся от исполнения решения суда, все это время не проживал по месту регистрации, скрывался, в связи с чем был объявлен в розыск.

При определении места жительства ребенка суд исходил из интересов несовершеннолетнего, учитывал его возраст и привязанность к матери, а также ее возможности создать условия для воспитания и развития сына.

Согласно п. 1 ст. 65 Семейного кодекса родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы родителей. Не исполнив решение суда, отец в первую очередь нарушил права ребенка, лишил его эмоционального и духовного общения с матерью, возможности постоянно проживать в определенном месте, что является опасным для малолетнего и может негативное влиять на его психологическое состояние.

Из психолого-педагогического заключения по результатам диагностики развития и эмоционального состояния ребенка, представленного суду отцом, следовало, что у мальчика отсутствуют восприятие матери как члена семьи и память о ней. Между тем, согласно психолого-педагогической консультации, расставание с матерью на срок свыше шести месяцев в столь раннем возрасте имеет тяжелые последствия и влияет в дальнейшем на формирование личности. В связи с этим педагог-психолог рекомендовал в кратчайшие сроки обеспечить общение мальчика с матерью.

Белгородский областной суд принял новое решение по делу, удовлетворив исковые требования матери, – отец ребенка был ограничен в родительских правах и обязан ежемесячно выплачивать алименты в размере ¼ всех видов заработка и иного дохода⁸.

Аналогичные дела были рассмотрены Головинским районным судом г. Москвы (дело № 2-942/12), Чертановским районным судом г. Москвы (дело № 2-5420/2014), Никулинским районным судом г. Москвы (дело № 02-6137/2016), Гагаринским районным судом г. Москвы (дело № 02-7499/2016).

12 марта 2009 г. Калининский районный суд г. Новосибирска определил место жительства ребенка с матерью, 30 марта того же года решение вступило в силу. В связи с тем что отец отказывался его исполнять на протяжении трех последующих лет, составивших существенную часть жизни ребенка со всеми вытекающими последствиями для его физического и психологического здоровья, а меры, принятые уполномоченными органами по его розыску и по принудительному исполнению судебного акта, не дали желаемого результата, в 2012 г. прокурор инициировал судебный процесс о лишении отца родительских прав, так как было очевидно, что он не намерен исполнять решение суда и таким образом злоупотребляет родительскими правами вопреки интересам ребенка, препятствуя на протяжении более чем двух лет его общению с матерью. Суд удовлетворил указанное требование, в отношении отца ребенка было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 330 УК РФ, поскольку после лишения родительских прав его действия по отказу в передаче ребенка матери больше не являлись административным правонарушением по ст. 5.35 КоАП⁹.

В контексте приведенных примеров из судебной практики анализируемое определение ВС имеет особую практическую значимость. Представляется, что и ограничение родительских прав, и их лишение можно рассматривать в том числе как меру ответственности в случае злостного умышленного недобросовестного поведения родителя ребенка.

Анализ практики рассмотрения схожих дел позволяет заключить, что для применения судом соответствующих норм следует доказать, что злостное неисполнение ранее вынесенного решения суда о порядке общения с ребенком или месте его жительства свидетельствует, во-первых, об умышленной форме вины недобросовестного родителя; во-вторых, о поведении и действиях родителя, противоречащих интересам ребенка, определенным вступившим в силу решением суда, вынесенным исходя из них; в-третьих, наносит вред здоровью ребенка и представляет собой не что иное, как злоупотребление родительскими правами и даже запрещенное законом психологическое насилие над ним.

Особо подчеркну, что для рассмотрения института ограничения или лишения родительских прав как меры ответственности родителя за неисполнение решения суда о воспитании ребенка, препятствование в общении с ребенком должно быть выражено в фактически полной изоляции другого родителя из жизни ребенка против воли ребенка и самого родителя в нарушение ст. 54 и 55 Семейного кодекса; место нахождения ребенка одним из родителей скрывалось не только от второго родителя, но и от представителей госорганов и (или) выражалось в фактическом лишении его постоянного места жительства. Приведенные в качестве примеров случаи недобросовестного исполнения родителем его обязанностей и злоупотребления правами при условии непосредственного пребывания вместе с ребенком позволяют утверждать, что родитель не руководствуется интересами ребенка и не считается с его правами при совершении действий, прямо влияющих на его жизнь. В связи с этим поведение такого родителя можно рассматривать как опасное для ребенка в рамках диспозиций ст. 69 и 73 Семейного кодекса, что при дальнейшем разлучении ребенка с другим родителем вопреки установленным судом интересам несовершеннолетнего при принятии решения по спору о его воспитании может оказать негативное влияние на его дальнейшее психологическое состояние.

Вместе с тем важно отметить, что основанием отмены решений нижестоящих судов по анализируемому делу стала передача ребенка родителю, с которым было определено его место жительства, – то есть исполнение ранее вынесенного судебного акта и прекращение противоправного поведения. В связи с этим представляется, что лишение родительских прав может быть применимо в таких делах еще и потому, что после прекращения злоупотребления правами такой родитель не лишен права на обращение в суд за восстановлением в них. Процедура восстановления в родительских правах, какой бы она ни была, не может служить основанием для отказа в лишении родительских прав, если иным образом защитить права ребенка невозможно.