6 июля 2016 г. в России был принят Федеральный закон № 374-ФЗ из «пакета Яровой», идущий вразрез с Постановлением ЕСПЧ от 4 декабря 2015 г. по делу «Роман Захаров против России» (жалоба № 47143/06). Новый закон предоставил ФСБ и Службе внешней разведки право получать информационные системы и базы данных госорганов и внебюджетных фондов и доступ к ним без решения суда, а также обязал операторов с 1 июля 2018 г. связи хранить звонки и сообщения абонентов и электронные сообщения пользователей интернета за период, определяемый Правительством РФ (но не более чем за 6 месяцев) в соответствии со ст. 64 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи», а информацию о фактах приема, передачи, доставки и обработки сообщений и звонков – 3 года.
Необходимо отметить, что акты, предписывающие операторам связи хранить метаданные абонентов, принимаются во многих странах мира и союзах государств. Споры о таких мерах ведутся в высших судебных инстанциях как государств, так и международных организаций.
Показателен пример Франции, в которой в конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. активно создавались информационные системы, в частности SAFARI (автоматизированная система административных файлов и справочник физических лиц). Уже тогда французское общество выразило озабоченность по поводу проекта – 21 марта 1974 г. газета «Le Monde» привлекла внимание общества к проблеме статьей «Сафари, или охота на француза». Результатом стало создание Национальной комиссии по обработке данных (информатике) и гражданским свободам. Ранее Государственный совет Франции по своей инициативе провел в 1969-70 гг. исследование взаимосвязи компьютеризованной информации и гражданских свобод и обнародовал свои открытия. 6 января 1978 г. был принят Закон Франции № 78-17 «Об обработке данных, файлах данных и индивидуальных свободах».
В России право на неприкосновенность частной жизни впервые было закреплено в гл. 2 Конституции РФ 1993 г., которая была позаимствована из фундаментальных международных деклараций и конвенций, провозглашавших права и свободы человека высшей ценностью. На тот момент основной областью, в которой возникали вопросы о защите права на неприкосновенность частной жизни, была оперативно-розыскная деятельность, законодательное регулирование которой ознаменовалось принятием соответствующего Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Основным субъектом обработки персональных данных было государство. Уголовным кодексом РФ 1996 г. в ст. 137 и 138 была введена ответственность за нарушение прав, закрепленных в ст. 23 и 24 Конституции РФ соответственно.
Поскольку интенсивное построение информационных систем в России и развитие IT компаний началось в нулевые годы XXI в., с этого времени право на неприкосновенность частной жизни приобрело особую актуальность. 27 июля 2006 г. был принят Федеральный закон № 152-ФЗ «О персональных данных». Уполномоченным органом по защите прав субъектов персональных данных Постановлением Правительства РФ от 16 марта 2009 г. № 228 был назначен Роскомнадзор. Субъектами (операторами) обработки данных стали коммерческие организации.
Основными отличиями Запада от Востока, обеспечивающими, по моему мнению, странам западного мира лидерство в экономических и научно-технических областях, являются объем личного пространства, предоставляемого западными государствами своим гражданам, действующие механизмы его защиты и строгость наказания за его нарушение. Эти отличия нашли свое отражение в судебной практике, которая приведена в статье «Границы частной жизни. КС РФ и ЕСПЧ расходятся во мнении», опубликованной в Адвокатской газете № 16 (273) 16–31 августа 2018 г.
Если Конституционный Суд РФ воспринимает тайное применение видеосъемки в служебном кабинете как «применение технических средств фиксации наблюдаемых событий», не считая это вмешательством в частную жизнь (Определение от 13 октября 2009 г. № 1148-О-О), то ЕСПЧ распространяет действие ст. 8 § 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и на служебные помещения (Постановление ЕСПЧ от 7 ноября 2017 г. по делу «Ахлюстин против России», жалоба № 21200/05, § 37). ЕСПЧ неоднократно подтверждал, что частная жизнь человека может быть затронута действиями властей, осуществляемыми вне его дома или вне его частных помещений. Следовательно, согласно прецедентному праву Европейского Суда, телефонные звонки с места работы, в том числе из кабинетов госслужащих, охватываются понятиями «частная жизнь» и «корреспонденция» для целей ст. 8 § 1 Европейской конвенции. Электронная почта и сообщения через мессенджеры, отправленные с рабочего места, защищены в соответствии с упомянутой ст. 8, так же как и информация, полученная в результате мониторинга личного использования интернета. ЕСПЧ также считает, что, поскольку лицо может «обоснованно рассчитывать на соблюдение его права на уважение личной жизни» если не в отношении всего служебного помещения, то, по крайней мере, в отношении стола и шкафов, обыск в кабинете прокурора представляет собой вмешательство в его «частную жизнь». Вышедшее за рамки обычного или ожидаемого использования камер видеонаблюдения, например скрытая съемка лица в помещениях полиции при производстве следственных действий (опознание), является также нарушением права на частную жизнь. В Постановлении ЕСПЧ от 7 ноября 2017 г. по делу «Зубков и другие против России» (жалоба № 29431/05, § 121) ЕСПЧ остался верен своей позиции и скрытую видеосъемку в съемной квартире признал вмешательством в «частную жизнь» заявителя.
Без того узкое пространство частной жизни в России лишено средств эффективной правовой защиты. Кодекс административного судопроизводства РФ не обязывает российские суды при оспаривании действий должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления проводить тест на пропорциональность вмешательства в индивидуальные права и свободы, что, по мнению ЕСПЧ, выраженному в Постановлении от 7 ноября 2017 г. по делу «Константин Москалев против России» (жалоба № 59589/10), является нарушением права на справедливое судебное разбирательство.
Кроме этого, как указано в справке «О состоянии российской адвокатуры на современной этапе», подготовленной ФПА РФ по запросу Министерства юстиции РФ от 18 апреля 2018 г. № 12-52301/18 о предоставлении информации Министерству иностранных дел РФ для подготовки доклада на 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, «Уже не вызывает дискуссии утверждение о том, что судебная власть в России на практике не проявляет свою независимость. Причиной тому является непрозрачная система назначения судей исполнительной властью и ее влияние на процедуру лишения судьи полномочий, широкая практика не предусмотренного законом вмешательства председателей судов и судей вышестоящего звена в рассмотрение дел судьей».
Оспаривание действий операторов персональных данных, действующих в масштабах страны и затрагивающих права граждан, находящихся в разных регионах, – задача почти невыполнимая из-за отсутствия института групповых исков в гражданском процессуальном законодательстве и его слабой разработки в арбитражном процессуальном законодательстве.
Таким образом, «пакет Яровой» в условиях отсутствия эффективных механизмов защиты нарушенного права на неприкосновенность частной жизни, закрепленного в ст. 23 Конституции РФ, фактически санкционирует массовое слежение под прикрытием защиты национальной безопасности, делая невозможным анализ каждого конкретного случая на предмет необходимости и соразмерности применяемых мер. Хранение огромного массива информации в отношении абсолютно всех граждан России, кроме первых лиц государства, создает «Большого брата» – национальную систему тотальной слежки за частной жизнью граждан РФ, что является признаком тоталитарного государства. В результате любой гражданин РФ является потенциальной жертвой кражи персональных данных и раскрытия глубоко личной информации. Это также является предпосылкой к нарушению прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, закрепленных в ч. 4 Гражданского кодекса РФ. В информационный век отсутствие в государстве гарантий соблюдения и защиты интеллектуальных прав и секретов производства ведет к экономическому упадку государства.
Подводя итоги, мне кажется возможным предложить:
1) дополнить ч. 2 ст. 178 КАС РФ требованием об обязательности для суда при вынесении решений оценки баланса прав и государственных интересов путем применения теста на пропорциональность вмешательства в индивидуальные права и свободы;
2) ввести в ГПК РФ институт групповых (коллективных) исков;
3) внедрение института парламентского надзора за деятельностью органов, осуществляющих ОРД.
