На сайте «АГ» недавно был рассмотрен случай, когда ВС РФ не поддержал жалобу на обвинительный приговор, вынесенный с учетом признательных показаний осужденного, которые он только в ходе прений назвал полученными под давлением.
Напомню, что суд с участием присяжных заседателей признал виновность подсудимого в пособничестве в убийстве и иных связанных с этим преступлениях. При этом были учтены признательные показания, данные им на этапе следствия. Однако сам подсудимый в ходе прений настаивал на том, что признательные показания были даны в результате физического и психологического давления со стороны сотрудников полиции. Поскольку, выступая перед присяжными с последним словом, подсудимый продолжал оспаривать эти доказательства, судья удалил его из зала.
Адвокат подал в Верховный Суд апелляционную жалобу, в которой просил отменить приговор. В обоснование жалобы защитник ссылался на то, что председательствующий судья не дал надлежащей оценки причастности его подзащитного к преступлениям, не проверил доводы о даче признательных показаний под давлением, допустил к исследованию протоколы допросов подсудимого и проверки его показаний на месте, в которых изложены противоречивые показания относительно одних и тех же обстоятельств дела, а также не учел отсутствие в деле иных доказательств вины. Также адвокат посчитал нарушением отказ стороне защиты в исследовании в присутствии присяжных заседателей аудио- и видеозаписи опроса другого фигуранта дела, признававшего совершение преступлений, за которые был осужден его доверитель.
Изучив материалы дела, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ не усмотрела нарушений УПК РФ, которые могли бы привести к отмене приговора. При этом Суд отметил, что наличие противоречий в различных показаниях подсудимого относится к вопросу оценки их достоверности, а не законности. А результаты проверки показаний подсудимого на месте присяжные заседатели имели возможность оценить не только в ходе исследования содержания соответствующего протокола, на неполноту которого ссылается защитник, но и на основании продемонстрированной им видеозаписи.
Кроме того, ВС РФ обратил внимание на то, что о получении доказательств с нарушением закона никто из участников процесса, в том числе подсудимый, не заявлял ни до их исследования, ни после. Оснований считать, что допросы подсудимого и проверка его показаний на месте проводились с нарушениями УПК РФ, у суда также не имелось. При таком положении заявления в прениях и последнем слове об оказанном давлении со стороны правоохранителей являлись, по мнению ВС РФ, «избранной тактикой защиты, и суд их правильно пресекал».
Что касается удаления подсудимого из зала судебного заседания, то Судебная коллегия нашла принятую меру соответствующей характеру допущенных им нарушений, которые «было невозможно пресечь и устранить иным образом для того, чтобы оградить коллегию присяжных заседателей от незаконного влияния и обеспечить ее беспристрастность при вынесении вердикта».
В результате ВС РФ определил оставить приговор суда первой инстанции без изменений.
Особенности уголовной защиты в суде присяжных проявляются не только в судебном разбирательстве в суде первой инстанции, но и при апелляционном обжаловании приговора суда. Отказ адвоката от учета этих особенностей приводит к неизбежному фиаско в суде апелляционной инстанции. Из текста апелляционного определения следует, что адвокат проигнорировал большинство из таких особенностей, что предопределило отрицательное решение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ по его жалобе.
Так, согласно ст. 389.27 УПК РФ основаниями отмены судебных решений, вынесенных с участием коллегии присяжных заседателей, являются три группы нарушений, предусмотренных п. 2–4 ст. 389.15 УПК РФ: существенное нарушение уголовно-процессуального закона; неправильное применение уголовного закона; несправедливость приговора. Очевидно, что такие основания исключают возможность оспаривать обоснованность обжалованного приговора в суде апелляционной инстанции. Однако в апелляционной жалобе адвокат оспаривал именно обоснованность приговора, поскольку указывал, что суд не учел отсутствие в деле иных доказательств вины осужденного, не дал надлежащей оценки причастности осужденного к преступлениям и т.д. Эти доводы защитника были предсказуемо отвергнуты Верховным Судом.
Другой аргумент адвоката состоял в том, что председательствующий не принял решение о роспуске коллегии присяжных заседателей, которая вынесла обвинительный вердикт в отношении невиновного. Однако Верховный Суд неоднократно указывал, что вопрос об обоснованности обвинительного вердикта присяжных заседателей решается председательствующим самостоятельно, без обсуждения со сторонами, является окончательным и обжалованию в суде второй инстанции не подлежит (Определение СК УД ВС РФ от 7 октября 2010 г. № 93-О10-16сп).
Не учитывают специфики производства в суде присяжных и такие доводы апелляционной жалобы защитника, как указание на то, что председательствующий допустил к исследованию протоколы допросов А. и проверки его показаний на месте, в которых изложены противоречивые показания относительно одних и тех же обстоятельств дела; он же допустил необъективность при произнесении напутственного слова, убеждая присяжных заседателей в том, что все доказательства им (председательствующим судьей) проверены и признаны допустимыми. Первый довод адвоката не согласуется с тем, что разрешение противоречий между доказательствами в суде присяжных – исключительная прерогатива присяжных заседателей, в силу чего председательствующий был обязан допустить исследование с их участием всех доказательств, представленных сторонами, даже если они противоречат друг другу. Второй аргумент не свидетельствует о необъективности судьи: такое разъяснение правомерно, ведь присяжным представляются только допустимые доказательства. Проверка их допустимости осуществляется именно судьей, а не присяжными, поэтому подобное разъяснение звучит в каждом напутственном слове председательствующего в суде присяжных.
Из текста апелляционного определения следует, что довод об отказе суда от проверки добровольности дачи А. признательных показаний в ходе следствия впервые прозвучал только в апелляционной жалобе. При этом сам автор апелляционной жалобы ходатайствовал об оглашении с участием присяжных этих показаний, не оспаривая их допустимость. Вместо этого в прениях и последнем слове подсудимый делал при присяжных заявления о давлении, оказанном на него в ходе следствия, что пресекалось и повлекло в итоге удаление его из зала судебного заседания. Представляется, что в этом случае был избран ненадлежащий способ защиты, поскольку присяжные не разрешают вопрос о допустимости доказательств, подобные заявления в их присутствии с огромной вероятностью могут повлечь как удаление подсудимого из зала, так и отмену оправдательного приговора, о чем должен был знать защитник. Вызывает недоумение отказ от оспаривания допустимости этих доказательств в судебном следствии, ведь в этом случае указание на подобное обстоятельство в апелляционной жалобе теряет значение основания к отмене приговора.
Вызывает сомнения и довод защитника о незаконности отказа в исследовании результатов проведенного опроса А. Как известно, результаты адвокатского опроса не признаются в судебной практике доказательствами, поэтому решение председательствующего было признано апелляцией не противоречащим закону.
Вместе с тем является убедительным довод адвоката о неправомерности разъяснения председательствующего присяжным не учитывать показания подсудимого о совершении вменяемого ему преступления иным лицом. Этот вопрос уже поднимался в публикациях на страницах «АГ» (см. «АГ» № 24 за 2016 г.), где было высказано обоснованное мнение, что применительно к непричастности подсудимого такие доказательства являются относимыми и должны исследоваться с участием присяжных заседателей. Отказ Верховного Суда учесть этот аргумент отражает негативную тенденцию современной судебной практики в суде присяжных, которая, на наш взгляд, должна быть искоренена.
