Смертная казнь: уголовно-процессуальный аспект

Предлагаемое в ходе общественной дискуссии введение такого вида наказания, как смертная казнь, в санкции ряда статей УК РФ (терроризм и т.д.) неизбежно повлечет определенные уголовно-процессуальные последствия. Прежде всего это обусловлено уголовно-процессуальной гарантией, закрепленной в ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, где указано, что смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни¹ при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 2 февраля 1999 г. № 3-П² подчеркнул, что из данной конституционной нормы в ее взаимосвязи со ст. 18 и 46 (ч. 1) Конституции следует, что в этих случаях право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей выступает особой уголовно-процессуальной гарантией судебной защиты права каждого на жизнь (как основного, неотчуждаемого и принадлежащего каждому от рождения), прямо установленной Конституцией; оно является непосредственно действующим и в качестве такового должно определять смысл, содержание и применение соответствующих положений уголовного и уголовно-процессуального законодательства, равно как и деятельность законодательной власти по принятию, изменению и дополнению этого законодательства, и обеспечиваться правосудием.

При этом, как отметил КС, право на рассмотрение дела судом присяжных в случаях, предусмотренных ст. 20 (ч. 2) Конституции, должно быть обеспечено на равных основаниях и в равной степени всем обвиняемым, независимо от места совершения преступления, установленной федеральным законом территориальной и иной подсудности таких дел и прочих обстоятельств подобного рода.

Таким образом, предлагаемое введение такого вида наказания, как смертная казнь, в санкции ч. 3 ст. 205 УК РФ и др. неизбежно заставит законодателя вернуть эти составы преступлений в предметную подсудность суда присяжных.

Безусловно, это вызовет ряд объективных сложностей по обеспечению безопасности и беспристрастности присяжных заседателей (особенно по делам о терроризме), что потребует закрепления в УПК РФ дополнительных процессуальных гарантий.

Во-первых, потребуется большая конкретизация уголовно-процессуальных норм, закрепляющих возможность изменения территориальной подсудности таких дел. УПК РФ предусматривает рассмотрение дел о терроризме окружными военными судами (п. 1 ч. 6 ст. 31), а также изменение территориальной подсудности, если имеются обстоятельства, которые могут поставить под сомнение объективность и беспристрастность суда при принятии решения по делу (подп. «в» п. 2 ч. 1 ст. 35 УПК РФ). Последнее положение уже неоднократно применялось в судебной практике в отношении суда присяжных³, однако имеет ряд законодательных пробелов, требующих устранения.

В законодательстве ряда зарубежных стран закреплены четкие нормы, позволяющие изменить территориальную подсудность дела, подлежащего рассмотрению с участием присяжных. Например, согласно ч. 3 ст. 226 УПК Грузии при невозможности обеспечить справедливое и объективное разбирательство дела с учетом его интенсивного освещения в СМИ или отношения к нему населения конкретной территории суд, рассматривающий дело, вправе с согласия председателя Верховного суда Грузии перенести судебное заседание в суд, территориально находящийся в другом месте.

Во-вторых, могут возникнуть определенные проблемы с формированием коллегии присяжных заседателей, поскольку, возможно, не все граждане согласятся участвовать в процессах, которые могут завершиться вынесением приговора со смертной казнью (по религиозным или моральным соображениям). Кстати, в США, где смертная казнь применяется как вид наказания, в ходе отбора присяжных кандидатов специально опрашивают об этом, и несогласие лица участвовать в таком процессе создает безусловное основание для его отвода. Подобные нормы придется ввести и в УПК РФ.

В-третьих, возможно, потребуется расширение процессуальных гарантий, обеспечивающих безопасность и объективность присяжных. В США в случае угроз в адрес присяжных (или опасности воздействия) судья может объявить о «секвестре» присяжных. Это особенное решение предусматривает изоляцию присяжных заседателей на определенный срок – например, на весь период процесса или на время перед удалением на вынесение вердикта. В таком случае для присяжных снимают гостиничные номера, а любое общение членов коллегии с внешним миром происходит только через судебных приставов. За последние 50 лет истории судебных разбирательств в США «секвестр присяжных» применялся исключительно в процессах особой серьезности – таких, в частности, как суд над убийцами мэра Сан-Франциско в 1979 г., дело об избиении Родни Кинга полицейскими в 1993 г., процесс над О. Дж. Симпсоном в 1995 г.

В-четвертых, снятие запретов на применение смертной казни должно, на мой взгляд, повлечь закрепление в УПК требования единодушного обвинительного вердикта по делам о преступлениях, караемых этим видом наказания. Во всех странах, где суды присяжных рассматривают дела о преступлениях, караемых смертной казнью, предусмотрено единодушие обвинительного вердикта. Необходимо отметить, что и в действующем УПК РФ подобная норма содержится применительно к совещанию профессиональных судей при вынесении приговора. Так, согласно ч. 4 ст. 301 Кодекса мера наказания в виде смертной казни может быть назначена виновному только по единогласному решению всех судей.

Другая новелла, которая неизбежно должна будет появиться в уголовно-процессуальном законодательстве в случае снятия ограничений на назначение смертной казни, – запрет на исполнение такого приговора до исчерпания осужденным всех форм обжалования, предусмотренных законом, включая кассацию и надзор. Возможно, потребуются введение дополнительной формы обжалования для таких видов приговоров и даже радикальная трансформация всех форм обжалования в уголовном судопроизводстве РФ.

Представляется, что сама идея смертной казни как вида наказания противоречит концептуальным основам современного российского уголовного судопроизводства. Несмотря на то что упоминание этого вида наказания несколько раз встречается в УПК РФ, Кодекс создавался исходя из того, что эта мера наказания не может применяться и скоро будет отменена законодателем (на это указывает и Конституция). Поэтому «реанимация» указанной высшей меры наказания – тем более расширение сферы ее применения – создаст дисбаланс во всех процессуальных институтах и механизмах.

Сторонникам расширения смертной казни, подчеркивающим справедливость древнего принципа «талиона», необходимо иметь в виду, что и в настоящее время составы преступлений, предусматривающие смертную казнь в качестве наказания, отнесены законодателем к подсудности суда присяжных (ч. 2 ст. 105, ст. 317 УК РФ и т.д.), несмотря на то, что этот вид наказания не применяется. Однако по этим делам доля оправданий такая же, как и по остальным делам, рассматриваемым судом присяжных (от 20% до 30% каждый год). Представляется, что чем строже будет наказание за вменяемое подсудимому деяние, тем критичнее присяжные будут оценивать доказательства обвинения и пристальнее обращать внимание на неустранимые сомнения в виновности лица. А скрывать от присяжных потенциально грозящее подсудимому наказание в виде смертной казни прямо запрещает закон, который обязывает председательствующего в напутственном слове рассказать членам коллегии присяжных о наказании за данное преступление. В связи с этим рассчитывать на 100% обвинительных вердиктов по таким делам, думаю, вряд ли стоит. Исключить же дела, караемые смертной казнью, из подсудности суда присяжных не получится никак, что уже отмечалось. Этому будет препятствовать Конституция.

Соглашаясь с коллегами, критикующими идею возрождения института смертной казни с исторической, уголовно-правовой и прочих сторон⁴, надеюсь, что потребность в рассмотренных в этой заметке поправках в УПК не возникнет.