Отказ от защиты из-за неоплаты приведет к падению авторитета адвокатуры

Говорю это не потому, что нуждаюсь, ибо я научился быть довольным тем, что у меня есть.
Библия. К Филиппийцам 4:11

Необходимо отдать должное уважаемым коллегам Константину Ривкину и Дмитрию Талантову, которые с присущей им основательностью и изобретательностью, а также виртуозным владением словарным боекомплектом в своих публикациях объяснили, почему возможен отказ от защиты при нарушении доверителем его обязательств по оплате и одновременно подвергли критике ранее высказанную позицию уважаемого мэтра Юрия Новолодского.

Константин Ривкин, уверенно изложив многочисленные аргументы, в конце не без удовлетворения сослался на мнение так называемой «адвокатской улицы», которая в своем подавляющем большинстве осудила в социальных сетях патриархальный и миссионерский подход мэтра.

Начиная данную статью, прекрасно понимаю справедливость тезиса классиков о том, что именно бытие определяет сознание, а материальные интересы большинства коллег имеют приоритет над иными высоко пафосными соображениями нематериального характера. Действительно, трудно что-то противопоставить понятной каждому адвокату мысли, что всякий труд должен оплачиваться.

Я оценил, что маститые адвокаты пекутся таким образом в том числе и о моих материальных интересах: как раз недавно подзащитный отказался платить по весьма трудоемкому делу, и, конечно, неплохо было бы на всякий случай иметь законный механизм освобождения от неоплачиваемого труда.

Отдавая себе отчет в том, что воззрения уважаемых коллег соответствуют интересам отдельно взятого адвоката, предлагаю все же рассмотреть данный вопрос несколько шире, перенеся фокус внимания с содержания наших карманов, металлических сейфов, ячеек и счетов в банках на окружающую обстановку. Не забывая, разумеется, и о профессиональных традициях.

Для начала стоит обозначить, каким образом возникает неспособность или нежелание платить адвокату по уголовному делу, и постараться посмотреть на проблему с разных позиций.

Глазами доверителя
Приходит к адвокату его будущий доверитель, желая заключить соглашение о защите (себя самого либо близкого человека). Наш коллега предлагает ему подписать договор, в котором помимо основного гонорара предусматривает обязанность платить ежемесячно.

Доверитель, как правило, подавлен, растерян и готов подписать любое соглашение, лишь бы адвокат быстрее вступил в дело и оказал помощь. Ставя свою подпись под соглашением, обратившийся первоначально рассчитывает на свои материальные возможности, но предварительное следствие либо судебное разбирательство – многомесячный, а иногда и многолетний процесс. Когда заключается соответствующий договор, никто заранее не может в нем определить процессуальные сроки, а потому подзащитный на самом деле не в состоянии рассчитать свои финансовые возможности. Доверитель оплачивает первоначальный гонорар, затем платит ежемесячно, но в какой-то момент может стать неплатежеспособным. (Мы ведь видим, что уровень жизни наших сограждан неуклонно падает, и в связи с этим невозможность оплачивать адвокатские услуги не кажется чем-то невероятным или возмутительным).

Если после этого адвокату перестают платить, можно ли такую защиту назвать бесплатной? Я бы не хотел переходить в математическую плоскость, но разве защитник не получил определенную денежную сумму ранее? Кстати, большая часть российских адвокатов именно таким образом и защищает доверителей до самого конца процесса, с радостью получив гонорар лишь однажды – на определенную стадию, поскольку на помесячные доплаты у большинства россиян денег нет. Возможности есть крем Марго и носить батистовые портянки у них попросту отсутствуют.

Уважаемый коллега Константин Ривкин возникшую ситуацию с неоплатой сравнил с насилием над адвокатом и даже вспомнил достаточно циничное высказывание: «Если насилие стало фактом, лягте спокойно и получайте удовольствие», решительно не желая находиться в таком трагикомическом положении.

Я категорически не согласен с данной аналогией как не имеющей ничего общего с положением наших коллег, которым вначале платили, а потом платить перестали. Иначе по такой логике получается, что 80% российских адвокатов, осуществляющих защиту по назначению, ежедневно подвергались описанному Константином Ривкиным жуткому насилию за 550 руб. в день.

По смыслу рассуждений уважаемых коллег, при наличии соответствующего условия в соглашении адвокат вправе его расторгнуть и отказаться от принятой защиты уже при первой неоплате, то есть платили 15 месяцев, за 16-й денег не дали – и сразу расставание.

Мне такое поведение представляется не только незаконным, запрещенным ч. 7 ст. 49 УПК РФ и подп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», но еще и несправедливым по отношению к подзащитному, который расценит такой демарш как предательство.

Константин Ривкин всю аргументацию статьи строит с позиции сопротивления клиенту-обманщику, защищая таким образом интересы обманутых адвокатов и тех, кого обхитрят в будущем.

Я сомневаюсь, что в его распоряжении имеется статистика всех подобных случаев, на основании которой он мог бы утверждать, что все переставшие платить доверители является именно обманщиками. На мой взгляд, они, скорее, жертвы обстоятельств, не имеющие умысла обманывать адвоката.

И прав коллега Дмитрий Талантов, который таких доверителей называет именно «бедолагами», а не «обманщиками». Настаиваю на том, что в большинстве случаев доверители перестают платить из-за исчерпания материальных ресурсов.

Но мы ведь понимаем, что такие подзащитные подвергают себя определенной опасности, отказываясь выполнять условие соглашения. Они ведь рискуют ослабить свою защиту. И, поверьте, адекватные доверители, заинтересованные в эффективном адвокате, при наличии материальных средств платить все же будут.

При возникновении коллизии у адвоката всегда есть возможность постараться убедить подзащитного отказаться от его услуг, чтобы не допускать отказа от защиты. Кстати, именно так я и поступил по одному из своих дел.

Конечно, есть те (коих значительно меньше), кто в какой-то момент принимают решение сэкономить на своем защитнике в силу разных причин – то ли от скупости, то ли от неполной удовлетворенности работой защитника, что также встречается (противоядие против таких клиентов будет предложено далее).

Но вправе ли мы всех неплательщиков объявлять обманщиками и отказываться от защиты, даже если они частично не исполнили заключенное соглашение?

Глазами общественности
Если завтра дать адвокатам право отказаться от принятой защиты в связи с неоплатой, то с учетом сложной экономической ситуации в стране и продолжительных процессуальных сроков уголовного судопроизводства такие случаи будут исчисляться тысячами.

Как известно, реальные доходы населения показали снижение четвертый год подряд.

Уважаемый Константин Ривкин для пущей убедительности привел рассказанный ему пример, как английские юристы не явились в суд после того, как человек ранее заплатил немалую сумму юридической фирме, но потом отказался от выплат. И далее от себя добавил, что в поведении отказавшегося барристера никто не усмотрел признаков шантажа.

Упоминаемый коллегой аргумент выглядит как-то странновато: автор не называет источник своей осведомленности, не указывает на характер дела (уголовное либо иное, что важно), не сообщает, какой орган, где и когда не усмотрел в действиях иностранного адвоката какого-либо нарушения.

Не сомневаюсь, что таких примеров при желании можно было бы привести массу, и не только исходящих из туманного Альбиона. Но какова их ценность, если взыскательный читатель не может проверить их достоверность?

Однако сравнение с Англией и со странами, по выражению автора, «с глубокими правовыми традициями», неудачное даже не поэтому.

Например, средняя месячная заработная плата англичан за 2017 г. – 2122 фунта стерлингов (более 187 тыс. руб.). А в России за этот же период чуть больше 37 тыс. руб. Почувствуйте разницу в финансовых возможностях потенциальных доверителей.

При отказе от защиты дивизия недовольных и обиженных сограждан начнет писать жалобы в адвокатские палаты, обвиняя своих экс-защитников в том, что те получили от них баснословные гонорары, стали обладателями их сокровенных тайн, но ничем им так и не помогли, а в судьбоносный момент вообще оставили наедине со своими проблемами.

Другие станут жаловаться в правоохранительные органы и в подразделения Министерства юстиции РФ.

В средства массовой информации быстро просочится шокирующая информация о конкретных суммах, заработанных адвокатами. Выяснится, что при приближении к Московской кольцевой автодороге защитниками получены гонорары неумеренные, поражающие неподготовленную нервную систему количеством нулей. И станет очевидным, что тут никаким, используемым в публикации Константина Ривкина, «холопством» со стороны адвоката и не пахнет, а, напротив, пронзительно веет «барством». И тут наши критики вспомнят известные цитаты из Федора Михайловича Достоевского об адвокатах и отметят их возросшую актуальность.

Общественность будет возмущена и озадачена, по какой причине адвокаты, получившие значительные денежные средства, отказались от продолжения защиты из-за вынужденного отказа платить дальше.

Не надо быть Вольфом Мессингом, чтобы предсказать падение авторитета адвокатуры в обществе и государстве. Нынешнее состояние корпорации будет представлять собой Эдемский сад до грехопадения. Подумали ли апологеты отказа от защиты, какой урон будет нанесен репутации сообщества в масштабах страны? Будут ли коллеги довольны, если окажутся материально удовлетворенными, но презираемыми в обществе, в том числе среди своих потенциальных доверителей?

Не знаю, как других, но меня такая перспектива совершенно не радует.

Вспоминаю фото одного из номеров советского журнала «Крокодил», на котором операционный зал больницы, и хирург, разрезавший больного, отказывается его зашивать, поскольку ему не полностью оплатили операцию. Положение обвиняемого или подсудимого, от которого отказался адвокат, похоже на положение того несчастного пациента.

Казалось бы, адвоката по соглашению можно с легкостью заменить адвокатом по назначению, но это будет замена опытного, ориентирующегося на местности и знающего материальную часть бойца солдатом – новобранцем, которому только предстоит вступить в бой. Очевидно, что такая неравноценная замена способна усложнить и без того сложное процессуальное положение обвиняемого или подсудимого.

После публикации Юрия Михайловича Новолодского некоторые чрезмерно материальнозависимые коллеги в социальных сетях пытались уважаемого автора сварить в гигантском котле негодования, считая, что «Акелла промахнулся», объявляя его позицию не иначе как «бредовой», выходя за рамки допустимой риторики.

На мой взгляд, эти коллеги совсем не понимают того, что мэтр с высоты прожитого и полученного жизненного опыта, достигнутых профессиональных успехов, которых его критикам не снилось даже в самых радужных снах, переживает за судьбу адвокатуры, а они пекутся лишь о наполненности своих собственных карманов. Его волнуют общественные интересы, а их – лишь частные. Он смотрит далеко вдаль на несколько шагов вперед, а они видят лишь то, что у них перед носом или в руках, а дальше смотреть упорно не желают.

И когда уважаемый Константин Ривкин описывает мучения и страдания нашего обманутого коллеги, почему он упускает общественные и корпоративные интересы, игнорирует чаяния доверителей, ради которых и существует наша профессия?

Глазами государства
Можно сколь угодно аргументированно и красочно, как это и продемонстрировали уважаемые коллеги Константин Ривкин и Дмитрий Талантов, рассуждать о праве адвокатов отказаться от защиты, но все эти сентенции и парадигмы умножаются на ноль сразу после того, как на авансцене появляется государственный интерес.

Уважаемый Дмитрий Талантов допускает, что формирование предлагаемой им практики потребует неких переговорных с властью процедур, то есть не без оснований признает, что внутри адвокатского сообщества обозначенную проблему не решить.

Коллеги не могут не понимать, что при наличии действующих норм закона, запрещающих отказ от защиты, адвокатское сообщество даже при огромном желании не сможет их дезавуировать. Отменить эти нормы или дать им иное толкование способны соответственно либо законодательный орган, либо Конституционный Суд РФ.

Для меня совершенно очевидно, что государство на такую непопулярную для граждан реформу ради торжества материальных интересов какой-то части адвокатов, тем более после недавней пенсионной реформы, уж точно не пойдет.

Но есть и практическая причина, перечеркивающая надежды уважаемых коллег.

Допустим, адвокат, неукоснительно следуя предписаниям своего соглашения, расторгает его, а потом отказывается от защиты подсудимого в суде. Каковы шансы, что суд освободит такого защитника от участия в суде?

Да никаких нет, они равны нулю.

Если отказ от защитника не обязателен для суда, то отказ самого защитника от защиты не только не обязателен, но и противозаконен, так как посягает на действующую ч. 7 ст. 49 УПК РФ. Суд не станет нарушать уголовно-процессуальный закон, поскольку материальные интересы адвоката его не только не интересуют, но нередко и раздражают.

Более того, судьям такие «пируэты» не понравятся и по чисто процессуальным причинам. Необходимость замены адвоката потребует объявления перерыва в судебных заседаниях. А если дело большое, то ознакомление вновь вступившего защитника в дело может затянуться на месяцы. А если защитник в соответствии с ч. 3 ст. 248 УПК РФ пожелает повторить допросы свидетелей, потерпевших, экспертов либо иные судебные действия, а суд найдет такие ходатайства обоснованными? Мы ведь не понаслышке знаем, какую заботу о соблюдении разумных сроков судопроизводства сегодня проявляют судьи.

Иными словами, предлагаемые конструкции представляют собой не что иное, как замок без ключа. Право адвокатов отказаться от защиты авторы обосновывают и демонстрируют замок, но умалчивают, как его практически реализовать, не давая ключа от него.

О ценностных смыслах
Как мне представляется, Юрий Михайлович Новолодский справедливо апеллирует к «ценностным смыслам адвокатской профессии», а вот коллеги Константин Ривкин и Дмитрий Талантов обходят их стороной.

А ведь только эти смыслы определяют базис современной адвокатуры как исторического правопреемника присяжной и советской адвокатуры. От выдающихся адвокатских предков нам в наследство достались важнейшие этические правила, среди которых и невозможность отказа адвоката от принятой защиты, обязанность хранить адвокатскую тайну, запрет занимать позицию вопреки воле доверителя и т.д. Эти принципы – несущие опоры современной адвокатской конструкции.

Вправе ли мы хоронить сущностные и краеугольные постулаты адвокатской профессии, выработанные за более 150-летнюю историю российской адвокатуры, в угоду нашим материальным интересам? Если мы законодательно объявляем адвокатскую деятельность не предпринимательской, то можем ли мы в таком случае свои конъюнктурные соображения ставить выше ценностей адвокатской профессии, интересов наших доверителей?

Памятуя о том, что коллега Константин Ривкин сослался на Закон Французской Республики, не могу не привести слова французского мэтра Этьена Молло в «Правилах адвокатской профессии во Франции»: «Важно помнить, что адвокатура ведет к почету, а не к богатству. Бескорыстие, предписываемое профессией, требует, чтобы адвокат довольствовался скромным гонораром, чтобы, в случае несостоятельности клиента, он вел его дело безвозмездно, с таким же рвением и усердием, как дело самого богатого человека. Умеренность предполагает в адвокате скромность. Скромность составляет одно из украшений адвокатуры. Умеренность есть также признак честности»^1.

Выдающийся российский адвокат Петр Акимович Александров, известный по защите Веры Засулич, был самым известным «бессеребренником» того времени, не умеющий наживаться на чужой беде. Он шутил: «Возьмешь много, только забота, только о деле думаешь, да думаешь! То ли дело, когда гонорар маленький: взял, истратил и забыл»^2.

О другом блистательном адвокате того времени Александре Николаевиче Турчанинове, принимавшем участие во всех делах, связанных с цареубийцами, писали так: «Считая защиту чужого права своей общественной обязанностью, Александр Николаевич допускал лишь минимальное, на взгляд громадного большинства ничтожное вознаграждение за исполнение своей обязанности и не соглашался на увеличение этого минимума даже в самые тяжелые в материальном отношении моменты своей жизни»³.

Советами присяжных поверенных указывалось, что, устанавливая условия о гонораре, присяжный поверенный должен следить за тем, чтобы вознаграждение не было чрезмерным, устанавливая размер вознаграждения, поверенный не должен забывать достоинства носимого им звания и общие интересы всего сословия. Данное условие должно соответствовать количеству и качеству предстоящего труда, а также достигнутому адвокатом результату⁴.

Присяжные поверенные были обязаны вести гражданские дела по праву бедности, и уголовные дела по назначению. Обязанность вести такие дела считалась одной из самых важных функций присяжной адвокатуры, ведение таких дел считалось почетным, расценивалось как обязанность общественного служения. При этом присяжные поверенные должны были вести такие дела с особой аккуратностью и осторожностью, не подрывать честь и добрую репутацию адвокатуры⁵.

Можем ли мы с предлагаемой легкостью отказаться от такого наследства?

Ценностные смыслы, о которых рассуждает Юрий Михайлович Новолодский, составляют базис нашей профессии, а все остальное является лишь ее надстройкой, зависящей от своего базиса.

Как защитить интересы адвоката
Вместе с тем следует согласиться с уважаемыми Константином Ривкиным, Дмитрием Талантовым и иными авторами в том, что невозможность отказа от защиты не может носить абсолютного характера.

Например, если адвокат по причине длительной болезни не может осуществлять защиту, а его подзащитный от него не отказывается.

Коллега Константин Ривкин приводит пример, когда у дела, по которому адвокат заключил соглашение в районе своего проживания, вдруг меняется территориальная подследственность или подсудность, обусловливающая необходимость регулярных посещений судов или следственных подразделений за сотни, а может, и тысячи километров от прежнего места; при этом оплачивать эти расходы доверитель не собирается.

Или другой пример: адвокат из Москвы заключил соглашение на защиту на острове Сахалин, ему оплатили гонорар, а потом перестали платить, в том числе и командировочные расходы, и адвокат длительное время защищает себе в убыток, а доверитель от него не отказывается.

Могут возникнуть и иные ситуации, которые заранее сложно предусмотреть.

Очевидно, что интересы добросовестного адвоката, оказавшегося в сложной ситуации, необходимо защитить. Однако для этого нет необходимости устраивать процессуальную революцию и менять действующее правовое регулирование.

В случае если адвокат оказывается в описанном положении, а доверитель отказывается платить, то он обращается в Совет адвокатской палаты за разъяснением, поскольку в соответствии с п. 4 ст. 4 КПЭА «в сложной этической ситуации адвокат имеет право обратиться в Совет за разъяснением, в котором ему не может быть отказано».

Заручившись мотивированным ответом совета АП, адвокат при реальном наличии экстраординарных обстоятельств сможет убедить своего доверителя в необходимости отказа от его услуг и одновременно будет понят как судьей, так и общественностью. В таком случае, даже если адвокат откажется от защиты, его уже не пугают обращения суда или жалобы подзащитного о привлечении к дисциплинарной ответственности, потому что коллеги из палаты его защитят.

Другой вариант заключается в том, что адвокат продолжает защиту, а после завершения суда взыскивает задолженность с доверителя в судебном порядке.

По поводу такого неоднозначного порядка Совет присяжных поверенных Московской судебной палаты указывал, что «присяжный поверенный имеет право взыскивать с доверителя вознаграждение за ведение дела, когда его не желают платить добровольно, но при предъявлении таких исков необходимо быть очень осмотрительным, и гораздо лучше потерять вознаграждение, чем предъявить иск в таких случаях, когда право на вознаграждение может быть повергнуто сомнению, даже не справедливому, и отказ в иске является вероятным»⁶.

В ассортименте адвокатских возможностей наличествует и более прагматичный вариант, когда адвокат, заранее взвесив и оценив все возможные риски, сразу получает гонорар на будущее время и продолжает работать без оглядки на финансовое положение подзащитного.

Как мне представляется, сообщество настигнут разрушительные последствия, если наши коллеги захотят выбить одну из несущих опор адвокатской этической конструкции, существующей успешно более 150 лет. Проблема в том, что деньги быстро закончатся, а здание, лишенное ценностных смыслов, начнет разрушаться.

Зачем же его ослаблять, когда оно нуждается в укреплении?

¹ Молло М. Правила адвокатской профессии во Франции. М.: Высочайше утв. Т-во Скоропечатни А.А. Левинсонъ. Петровка, д. Левинсонъ. 1894. С. 98.

² Карабчевский Н.П. Около правосудия. СПб, 1908. С. 160.

³ С.Я. Шклявер. Русская мысль, 1907.

⁴ А.Н. Марков. «Правила адвокатской профессии в России. Опыт систематизации постановлений советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики». Москва, типография О.Л. Сомовой, 1913. С. 319.

⁵ Там же. С. 183–192.

⁶ Там же. С. 354.