Участвующий в уголовном деле защитник в соответствии с идеологическими смыслами, сформировавшими современное уголовное правосудие, является самостоятельным и свободным процессуальным субъектом, осуществляющим профессиональную защитительную деятельность в интересах своего уголовно преследуемого доверителя. Адвокатская свобода в проведении защиты не безгранична, поскольку функция защиты представляет собой элемент сложной системы общественных отношений, формирующей институт уголовного правосудия, и, как следствие, ограничена интересами государства и других участников этих отношений.
Свобода адвокатской деятельности ограничивается: (1) законодательными предписаниями и запретами, относимыми к этой деятельности; (2) обязательными к исполнению нормами профессиональной этики, основанными на нравственных критериях и традициях адвокатуры, а также (3) общепризнанными ценностными смыслами профессии. Вне рамок этих необходимых ограничителей адвокат вправе свободно планировать и реализовывать свою защитительную деятельность в интересах и с согласия своего доверителя.
Постоянно возникающие дискурсы по поводу пределов адвокатской свободы наглядно показывают, что, несмотря на кажущуюся простоту системы ее ограничений, разрешение конкретных ситуаций вызывает на практике определенные сложности.
На вопрос: «Вправе ли адвокат прекратить осуществление защиты, если его доверитель прекратил оплачивать предусмотренную соглашением юридическую помощь?» Совет АП г. Москвы дал весьма сомнительный утвердительный ответ, основанный на отнесении рассматриваемой ситуации к разряду стандартных, вытекающих из факта неисполнения условий гражданско-правового договора (соглашения) одной из его сторон.
Такой ответ, по нашему мнению, не согласуется с «ценностными смыслами адвокатской профессии», упомянутыми в качестве одного из ограничителей адвокатской свободы. Адвокат, принявший на себя обязательство защищать доверителя, в соответствии со смысловым содержанием профессии не вправе отказаться от исполнения своей профессиональной обязанности до того момента, (1) когда исчезнет потребность в дальнейшей защите или (2) когда доверитель в установленном законом порядке откажется от услуг своего адвоката.
Момент договорного исполнения обязательств по осуществлению защиты является одним из существенных условий соглашения, без которого гражданско-правовой договор считается незаключенным. Как правило, периоды реализации адвокатом функции защиты договаривающиеся стороны связывают со стадиями уголовного процесса. Отказ защитника от принятых на себя обязательств по ведению профессиональной защиты в конкретном уголовном деле должен быть полностью исключен из адвокатской практики независимо от побудительных мотивов, включая такой, как прекращение доверителем оговоренной соглашением оплаты работы адвоката.
Иное разрешение дискутируемого вопроса способно нанести непоправимый урон сложившемуся порядку участия адвокатов в уголовном судопроизводстве.
Страшно представить ситуацию, когда после многомесячного судебного разбирательства по групповому делу в очередное судебное заседание не явится защитник одного из подсудимых по той причине, что у последнего закончились средства на оплату защиты. Если подобные случаи участятся, то «вынужденные процессуальные меры» со стороны государства не заставят себя долго ждать. Вероятнее всего, отказ от продолжения защиты в таких случаях будет запрещен законодательно. И если сегодня при возникновении подобных ситуаций стороны зачастую находят выход из создавшегося положения, то завтра после вынужденного вмешательства государства приемлемого для адвоката выхода не будет. Созданный «на пустом месте» конфликт неизбежно породит трудноразрешимую для правосудия проблему, от чего пострадает, прежде всего, престиж адвокатской профессии.
Было бы удивительно, если бы государство, обязанное обеспечивать устойчивое правосудие, оказалось безучастным или неподготовленным к такого рода адвокатским «выходкам». Уже сегодня оно «застраховало» себя от «выходов» адвокатов-защитников из уголовных дел, поскольку отказ подсудимого от своего защитника для суда не обязателен. Нетрудно догадаться, что при установлении действительной причины отказа подсудимого от защитника суд такой отказ не примет, посчитав его вынужденным и подготовленным самим защитником.
Остается спрогнозировать несколько вариантов развития событий в отношении защитника, покинувшего «поле битвы» по причине выявившейся неплатежеспособности своего доверителя.
Вариант первый – «трагический». Если адвокат, «вышедший» из затянувшегося группового дела, постарается быть принципиальным «до конца» и не приступит к дальнейшему осуществлению защиты, вероятнее всего он вскоре будет лишен адвокатского статуса. При этом ни в чем не повинные коллеги по затянувшемуся групповому делу, попавшие «под каток» его принципиальности, вероятнее всего сочтут справедливыми любые дисциплинарные меры, примененные в отношении такого «защитника».
Вариант второй – «беспринципный». Если подготовленный адвокатом отказ подсудимого от защитника не будет принят судом, а в ответ защитник «будет тупо отбывать номер», не делая ничего для защиты неплатежеспособного доверителя, то вряд ли общество сможет понять такую линию поведения «профессионального защитника», подрывающую доверие к институту адвокатуры.
Вариант третий – «безопасный». Это когда защитник неплатежеспособного доверителя продолжит «как ни в чем не бывало» добросовестно осуществлять защитительную деятельность в меру своих сил и возможностей.
При таком раскладе дискутируемое разъяснение московского совета может показаться абсолютно бессмысленным. Но это только на первый взгляд. Если пропагандировать приведенное решение дискуссионного вопроса, при котором прекращение доверителем оплаты работы адвоката, установленной соглашением, не повлечет для него никаких неблагоприятных последствий, необходимо ожидать учащения случаев прекращения оговоренной соглашениями оплаты. Появившаяся у московских адвокатов возможность поставить доверителя перед выбором: «либо оплата по соглашению, либо прекращение защиты», конечно же, способна активизировать доверителей к изысканию новых источников оплаты по соглашению и слегка поправить сложившееся положение. Но расплачиваться за внедряемую практику «легкого шантажа» отдельных московских адвокатов придется падением престижа института адвокатуры в целом.
