В последнее время возбуждением уголовного дела в отношении адвоката, к сожалению, никого не удивишь. Андрей и Михаил Зломновы, Лидия Голодович в Петербурге, коллега Маркин в Москве, Михаил Беньяш в Краснодаре – вот только наиболее громкие дела в отношении наших коллег, возбужденные в связи с их профессиональной деятельностью. Такие факты объясняются, на мой взгляд, усугубляющимся искажением представлений о роли адвоката в системе отношений «личность – общество – государство». В инструментальном, прикладном смысле эта порочная тенденция обеспечивается не всегда выгодным для адвокатского сообщества толкованием и применением норм, призванных обеспечить гарантии неприкосновенности представителей нашей профессии.
Например, норма п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ устанавливает, что решение о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката принимается руководителем следственного органа CK по субъекту РФ. На практике она применяется таким образом (как это было по делам адвокатов Зломновых, Маркина, Голодович и Беньяша), что доследственную проверку по сообщению о преступлении, совершенном адвокатом, проводит сотрудник следственного комитета районного уровня, а постановление о возбуждении уголовного дела выносится руководителем следственного органа СК по субъекту РФ.
Вряд ли такая практика законна и разумна. Убежден, что именно руководитель следственного органа по субъекту РФ, перед тем как вынести процессуальное решение о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката, должен самостоятельно в рамках рассмотрения сообщения о преступлении провести доследственную проверку.
Начнем с анализа законодательства. В ч. 1 ст. 145 УПК РФ указано, что «по результатам рассмотрения сообщения о преступлении орган дознания, дознаватель, следователь, руководитель следственного органа принимает одно из следующих решений…». То есть решение по сообщению о преступлении принимается по итогам его рассмотрения. Сложно считать нормальной ситуацию, когда рассматривает сообщение о преступлении одно должностное лицо (например, следователь СК районного уровня), а принимает решение – другое (руководитель следственного органа СК по субъекту РФ).
Значит, принятию руководителем следственного органа СК по субъекту РФ решения о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката должна предшествовать процедура рассмотрения этим (!) должностным лицом сообщения о преступлении.
Порядок рассмотрения сообщения о преступлении регулируется ст. 144 УПК РФ, где в числе лиц, полномочных рассматривать такие сообщения, названы и начальники следственных органов, а также определен перечень действий-стадий, которые надлежит совершить субъектам рассмотрения материалов проверки: 1) принять сообщение о преступлении, 2) проверить его и 3) принять по нему решение.
Очевидно, что, когда сообщение о преступлении, предположительно совершенном адвокатом, поступает руководителю следственного органа СК по субъекту РФ, тот принимает это сообщение. Далее он должен перейти к следующей стадии рассмотрения материала – организовать его проверку, чтобы уже по ее итогам принять решение.
Проверка как элемент рассмотрения сообщения о преступлении предполагает оценку должностным лицом сообщения о преступлении и собранных материалов с точки зрения наличия допустимых поводов и оснований для возбуждения дела, а также совершение непринудительных действий по собиранию доказательств наличия либо отсутствия достаточных оснований для предположения о совершении преступления.
Надо сказать, что и второе предложение ч. 1 ст. 144 УПК РФ недвусмысленно указывает на то, что проверку сообщения о преступлении во всей ее полноте, включая собирание доказательств, вправе проводить не только следователь или дознаватель, но и руководитель следственного органа: «При проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном настоящим Кодексом, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов, привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий».
Закон не исключает проведение таких мероприятий и иными сотрудниками СК РФ, но по отдельному поручению на каждое такое действие со стороны руководителя следственного органа СК по субъекту РФ. Следует признать законной также возможность проведения неотложных проверочных действий по сообщению о преступлении иными сотрудниками СК РФ, когда непринятие таких мер существенным образом может повлиять на полноту последующей проверки. В таких случаях после выполнения неотложных действий необходимо передавать сообщение о преступлении и собранные материалы руководителю следственного органа СК по субъекту РФ для последующего рассмотрения сообщения о преступлении и проведения иных проверочных действий.
Таким образом, перед тем как принять решение о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката, полномочное должностное лицо должно самостоятельно рассмотреть сообщение о преступлении с проведением конкретных необходимых проверочных мероприятий, указанных в ст. 144 УПК РФ.
Подобное толкование соответствует и конституционно-правовому смыслу ст. 448 УПК РФ, в отношении которой в Определении от 22 марта 2012 г. № 581-О-О Конституционным Судом РФ выражена следующая позиция: «данная норма уголовно-процессуального закона (как и нормы главы 52 УПК Российской Федерации в целом) предусматривает специальный – усложненный – порядок возбуждения уголовных дел и производства по ним в отношении указанной категории лиц, предоставляющий им дополнительные процессуальные гарантии, которые, не исключая уголовную ответственность за совершенные преступления, посредством определенного усложнения процедур уголовного преследования обеспечивают их защиту при осуществлении публичных профессиональных обязанностей».
Нелепо полагать, что само по себе подписание постановления о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката руководителем следственного органа СК по субъекту РФ при том, что рассмотрение и проверку сообщения проводил не он, является существенным усложнением уголовно-процессуальной формы возбуждения уголовного дела и соответствует сформулированным КС РФ общественно значимым целям.
Необходимость личной проверки со стороны руководителя следственного органа СК России по субъекту РФ сообщения о преступлении, предположительно совершенном адвокатом, вытекает не только из логического и системного толкования ст. 144 и 145 УПК РФ, но и обусловлена разумными причинами. Принимая решение о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката, руководитель следственного органа СК по субъекту РФ, с учетом его опыта и презюмируемых высоких профессиональных качеств, должен лично убедиться (переговорив с очевидцами предполагаемого преступления, собрав необходимые документы и назначив специальные исследования), что действительно есть достаточные данные, указывающие на совершение адвокатом преступления. Вспоминая ставшее крылатым выражение легендарного капитана Врунгеля «как вы яхту назовете, так она и поплывет», можно утверждать: как следственные органы проведут доследственную проверку, такое решение адвокат и получит на выходе. Законный и обоснованный акт возможен исключительно в условиях высокопрофессиональной проверки.
Негоже руководителям следственных органов СК по субъектам РФ по таким важным судопроизводственным вопросам, как возбуждение уголовного дела в отношении адвоката, «подмахивать» постановления о возбуждении уголовных дел по материалам проверок, которые они сами не проводили. Гарантии неприкосновенности адвоката перед уголовной юстицией слишком важны, чтобы такие проверки проводились рядовыми следователями. Зачастую, как в случаях Михаила Беньяша, Лидии Голодович, Андрея и Михаила Зломновых, сообщения о преступлениях поступают в связи с фактическими обстоятельствами, тесно связанными с осуществлением адвокатами их профессиональной деятельности. Вряд ли начинающие следователи СК районного уровня всегда способны квалифицированно проверить данные сообщения, отделив попытки срежиссированных «наездов» на адвокатов от действительно достойных доверия сведений.
Особо тщательный подход к сообщениям о преступлениях, предположительно совершенных адвокатами, корреспондирует и позиции Европейского суда по правам человека, который неоднократно подчеркивал важную роль адвоката в демократическом обществе и необходимость соблюдения гарантий независимости представителей юридической профессии: «Особый статус адвокатов обеспечивает им центральное место при отправлении правосудия как посредникам между обществом и судами» (Постановление от 3 февраля 2011 г. по делу «Игорь Кабанов (Igor Kabanov) против Российской Федерации», жалоба № 8921/05, параграф 173); «Преследование и устрашение представителей юридической профессии поражает самое сердце системы (Европейской) Конвенции» (Постановление от 12 февраля 2015 г. по делу «Юдицкая и другие против России», жалоба № 5678/06, параграф 27).
В заключение, памятуя выражение Рудольфа Иеринга «В борьбе ты обретешь право свое», хотелось бы порекомендовать адвокатам и их защитникам, столкнувшимся с фактами возбуждения руководителями следственных органов СК по субъектам РФ уголовных дел в отношении адвокатов по материалам проверки, проведенной иными должностными лицами, обжаловать такие постановления в порядке ст. 125 УПК РФ.
