Вопросы несовершенства института адвокатского запроса прочно входят в шорт-лист самых обсуждаемых в связи с актуальными проблемами адвокатской деятельности. В сентябре 2019 г. я высказывал мнение (см. «Адвокатский запрос: поправки в закон назрели») относительно реализации права адвоката на запрос в гражданском судопроизводстве.
Теперь хочу заострить внимание на проблеме запроса защитника в уголовном судопроизводстве. Особое значение работы адвоката именно в этом виде судопроизводства не требует дополнительных объяснений. Напомню лишь, что это единственный вид деятельности адвоката, прямо упомянутый в Конституции РФ (ч. 2 ст. 48), на который существует «адвокатская монополия». Более того, данная монополия проверена временем и не вызывает сомнений ни в юридическом сообществе, ни в обществе в целом. В связи с этим возникает вопрос: не предполагает ли особый статус адвоката-защитника (в связи с реализацией им конституционной гарантии защиты лица, в отношении которого инициировано уголовное преследование) дополнительные правомочия по сравнению с коллегами, оказывающими иные виды юридической помощи?
Применительно к адвокатскому запросу такие дополнительные процессуальные возможности могут быть осуществлены предоставлением адвокату-защитнику права на получение более широкого спектра сведений в рамках реализации данного инструмента. На мой взгляд, наделение адвоката в уголовном судопроизводстве исключительными полномочиями (по сравнению с коллегами, практикующими в иной сфере) в силу указанных причин не выглядит непропорционально.
Обосную это предложение. Обеспечение права на защиту является важнейшим элементом в системе гарантий прав личности в уголовном судопроизводстве. Ни о какой справедливости нельзя говорить, если подсудимый не пользовался адекватной защитой.
Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право защищать себя лично или посредством выбранного им самим защитника. При этом лицо, подвергающееся уголовному преследованию, справедливо предполагает, что приглашенный или назначенный адвокат обладает достаточными процессуальными полномочиями для осуществления его защиты в соответствии с принципом состязательности. Однако это не совсем так, исходя из следующего.
Согласно ч. 3 ст. 86 УПК РФ защитник вправе собирать доказательства путем: получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и организаций, обязанных представлять запрашиваемые документы или их копии.
Данной норме коррелируют положения ст. 6 и 6.1 Закона об адвокатуре, в том числе в части права на направление адвокатского запроса. Однако последний зачастую является «негодным инструментом» для целей уголовной защиты ввиду законодательных ограничений в получении информации.
Так, в предоставлении адвокату запрошенных сведений может быть отказано, если они отнесены законом к информации с ограниченным доступом (подп. 3 п. 4 ст. 6.1 Закона об адвокатуре). Конституционный Суд РФ неоднократно и последовательно высказывал правовую позицию о невозможности предоставления информации с ограниченным доступом по адвокатскому запросу (см. определения от 26 марта 2019 г. № 816-О и от 30 сентября 2004 г. № 317-О (налоговая тайна); от 28 февраля 2017 г. № 244-О; от 17 июня 2008 г. № 434-О-О (информация, связанная с коммерческой тайной); от 29 января 2009 г. № 3-О-О и от 29 сентября 2011 г. № 1063-О-О (информация, содержащая персональные данные)). Отказывая заявителям в принятии жалобы, КС указал, что федеральный законодатель не называет адвокатов в числе лиц, запросы которых о предоставлении информации с ограниченным доступом являются обязательными для обладателей данных сведений, а также для государственных и муниципальных органов, которым она стала известна в силу выполнения ими их функций.
Такое положение признается допустимым, поскольку участник судопроизводства (в том числе адвокат) не лишен возможности при рассмотрении судом конкретного дела с его участием обратиться (к суду) с ходатайством об истребовании доказательств, в том числе сведений, содержащих конфиденциальную информацию. В период досудебной подготовки в уголовном судопроизводстве защитник вправе заявить такое ходатайство следователю.
Очевидно, что указанные ограничения в праве на сбор адвокатом той или иной охраняемой законом информации основаны на требованиях закона и имеют законную цель защиты конфиденциальных сведений. Не менее очевидно, что цель оказания квалифицированной юридической помощи также является законной. Обе эти гарантии основаны на положениях Конституции. Право адвоката на сбор необходимых для оказания юридической помощи сведений предусмотрено законом и является не личной, а профессиональной гарантией. Особое значение такая гарантия приобретает с учетом обеспеченных Конституцией (ч. 3 ст. 123) принципов равноправия и состязательности в судопроизводстве.
Используя (в том числе) указанные аргументы, адвокатское сообщество давно и последовательно настаивает на предоставлении адвокату права на получение путем адвокатского запроса информации с ограниченным доступом. В идеале хотелось бы, чтобы такое право было у адвоката независимо от вида оказываемой им правовой помощи. Однако данная «дверь» законодателем закрыта и достаточно плотно. Так, может, стоит попытаться приоткрыть ее тогда, когда подобное право не просто крайне желательно, а именно необходимо, притом, что данная необходимость обоснована и востребована самим государством?
Последний вывод обусловлен следующим. Публичная функция оказания квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве возложена на адвокатуру. Отсутствие права на непосредственный сбор информации именно в уголовном судопроизводстве является наиболее непропорциональным, поскольку существенно ограничивает конституционные гарантии защиты лиц, в отношении которых государством инициировано уголовное преследование и предприняты меры принуждения. Реализация данной конституционной (ч. 2 ст. 48 Основного закона) гарантии обеспечивается исключительно посредством участия адвоката. А для ее надлежащего обеспечения защитнику зачастую необходимо иметь возможность самостоятельно и оперативно получить необходимые доказательства. Отсутствие права на непосредственный сбор доказательств (в части информации с ограниченным доступом) существенно затрудняет саму возможность опровержения доводов стороны обвинения, в том числе при принятии решений о задержании лица, применении меры пресечения и т.п.
Кроме того, сбор информации с ограниченным доступом посредством обращения с соответствующим ходатайством к следователю либо в суд существенно ограничивает тактику и стратегию уголовной защиты. Очевидно, что для обоснования такого ходатайства приходится преждевременно раскрывать определенную информацию, до того следствию не известную. Это не всегда способствует целям защиты и вот почему. Принципиальные положения Конституции (ч. 2 ст. 49 и ст. 51) о праве не свидетельствовать против себя и отсутствии обязанности доказывать свою невиновность позволяют защите не предоставлять информацию, которая может быть использована против обвиняемого. Невозможность прямого сбора защитником таких сведений это право если не нивелирует, то существенно ограничивает, лишая защитника свободы маневра при решении вопроса об использовании полученных сведений в зависимости от их защитительного либо обвинительного значения.
Напомню, что обвинение предоставляет защите все (собранные на данный момент) доказательства не раньше окончания следствия. До того – это следственная тайна. Наличие у защиты права на защитительную тайну (до официального предъявления доказательства) в условиях состязательного процесса является, на мой взгляд, пропорциональным.
Из неоднократно выраженной правовой позиции КС следует, что баланс интересов между оказанием квалифицированной юридической помощи, с одной стороны, и защитой конфиденциальной информации – с другой складывается в пользу последней именно из-за отсутствия предусмотренного законом права адвоката (в том числе защитника в уголовном судопроизводстве) истребовать сведения с ограниченным доступом. Исходя из этого, наиболее очевидным решением проблемы представляется изменение законодательства таким образом, чтобы «адвокат – защитник в уголовном судопроизводстве» был прямо указан в числе лиц и органов, уполномоченных запрашивать информацию с ограниченным доступом. Речь идет, конечно, не о полном спектре информации с ограниченным доступом, а лишь о той ее части, которая (в соответствии с прямым указанием закона) предоставляется по запросу следователя и прокурора. Последнее вытекает из принципа состязательности, уравнивает процессуальные возможности сторон.
Наделение именно адвоката – защитника в уголовном судопроизводстве – специальными (по отношению к другим адвокатам) правомочиями может быть обусловлено его прямым упоминанием в Конституции (ч. 2 ст. 48) в качестве исполнителя гарантии оказания квалифицированной юридической помощи задержанным, заключенным под стражу и обвиняемым в совершении преступлений.
Подобная инициатива в случае ее реализации позволила бы защитникам обрести действенный механизм получения необходимой для оказания квалифицированной юридической помощи информации, в том числе в период досудебной подготовки.
Для воплощения инициативы потребуется лишь внести точечные изменения в соответствующие законы, содержащие нормы о возможности раскрытия той или иной информации с ограниченным доступом по запросу «суда, прокурора и правоохранительных органов», добавив в указанный перечень «адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве». В отличие от иных адвокатских запросов, в данном случае полномочия защитника должны подтверждаться ордером (в соответствии с ч. 4 ст. 49 УПК РФ), прилагаемым к запросу. Соответствующие изменения необходимо будет также внести в Приказ Минюста России от 14 декабря 2016 г № 288 «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса».
Опасения, что адвокаты могут недобросовестно воспользоваться их полномочиями, в определенной мере будут опровергнуты необходимостью предоставления дополнительного (в сравнении с другими запросами) документа (ордера установленного образца), основания выдачи которого установлены законодательством об адвокатской деятельности. Возможны также дополнительные гарантии верификации (например, направление таких запросов с использованием автоматизированной информационной системы, действующей на условиях конфиденциальности и защиты адвокатской тайны). Кроме того, использование конкретным адвокатом полученных сведений с противоправной целью – вопрос его персональной ответственности, прямо предусмотренной законодательством (подп. 2.1 п. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре и ст. 13.14 КоАП РФ). Риск же доступа к полученным адвокатом сведениям третьих лиц вопреки воле адвоката исключается наличием профессиональных требований к ведению адвокатского производства и установленных законом гарантий по сохранению адвокатской тайны, в том числе при необходимости проведения оперативно-розыскных и следственных действий в отношении адвоката.
