Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem
Недавно на сайте «АГ» была опубликован статья коллеги Андрея Гривцова, в которой он поднял тему заявления в суд по месту производства предварительного расследования самостоятельного ходатайства об изменении в отношении обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу на иную.
Публикация коллеги, к сожалению, невольно вызывает в памяти «бритву Оккама». Безусловно, в уголовном процессе есть масса пробелов, которые необходимо восполнять как путем создания практики, так и посредством попыток реформирования законодательства, однако озвученная Андреем Гривцовым проблема к кругу таких, по моему мнению, не относится.
Вопреки утверждению коллеги, практика заявления самостоятельных ходатайств в суд существует. И не получила она широкого распространения, с одной стороны, именно по указанной в публикации причине – регулярность обращения следователя в суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей, позволяющая стороне защиты в этом же процессе представить свои возражения. Но есть еще и другая сторона, которая, по сути, является реверсом первой – обращаться в суд с ходатайством об изменении меры пресечения после того, как этот же суд уже избрал или продлил меру на определенный срок, а вышестоящий суд признал данный срок законным, в течение указанного срока, при отсутствии экстраординарных обстоятельств, – неоправданно, поскольку мы со стопроцентной вероятностью получим отказ со ссылкой на некую понятийную преюдицию. Понятийную – потому что формально постановление о продлении срока содержания под стражей не указано в ст. 90 УПК РФ, однако суд вам укажет именно на то, что названный срок установлен судом и данное решение вышестоящим судом признано законным. А обращение в суд с заведомо проигрышными жалобами и ходатайствами – в лучшем случае проявление непонимания автором ходатайства смысла этих действий, в худшем – сознательной имитации бурной деятельности, призванной создать у доверителя ложное впечатление об активной защите. Такая заведомо обреченная на проигрыш деятельность как минимум не полезна, если не сказать хуже.
Тем не менее, относя в соответствии с терминологией автора обсуждаемой публикации Урал к одному из дальних регионов страны, должен констатировать, что мы здесь регулярно обращаемся с подобными ходатайствами. Эту практику мы сформировали очень давно, поэтому сейчас все судебные решения и сами ходатайства искать проблематично и нецелесообразно, приложу лишь недавнее решение об изменении вида меры пресечения. Однако процессуальная основа этих ходатайств едина, поэтому ее привести стоит.
Прежде всего, это нормы ч. 2 ст. 106 и ч. 8 ст. 107 УПК РФ, которыми право обращения с соответствующими ходатайствами в суд прямо предоставлено стороне защиты. Все это цементируется позицией Конституционного Суда РФ, выраженной в Постановлении от 26 ноября 2002 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений статей 77.1, 77.2, частей первой и десятой статьи 175 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации и статьи 363 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина А.А. Кизимова» и Определении от 4 ноября 2004 г. № 342-О «По жалобе гражданина Сидорова Степана Анатольевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 74 Уголовного кодекса Российской Федерации и частью первой статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», принятых при проверке законности ст. 77.1, 77.2, 175 УИК РФ, ст. 363, 399 УПК РФ и 74 УК РФ, и ряде других судебных актов, в соответствии с которыми неуказание в законе стороны защиты как субъекта заявления ходатайства в суд по вопросу, решение которого входит в компетенцию суда, не является препятствием для самостоятельного обращения стороны с таким ходатайством в суд. При этом в Определении № 342-О КС РФ также указал, что правовая позиция Суда, сформулированная по конкретной жалобе, распространяется на все однородные правовые ситуации. Данное положение КС ранее неоднократно воспроизводил в других отказных определениях, что позволяет применять понимание закона, изложенное в Постановлении КС РФ № 16-П, ко всем другим ситуациям, когда сторона защиты рассматривает вопрос о необходимости обращения в суд с каким-либо ходатайством.
Таким образом, механизм обращения стороны защиты в суд с ходатайствами об изменении меры пресечения существует, на практике реализуется, хотя и не имеет перспективы широкого применения. Следовательно, вопрос, поставленный А. Гривцовым, выглядит, на мой взгляд, несколько надуманным.
Также не могу не отметить еще несколько моментов в публикации, которые вызывают у меня некоторое несогласие.
Приведенный коллегой случай из практики Алексея Касаткина, на мой взгляд, имеет апробированное процессуальное решение, не требующее создания новой практики. Суть примера сводится к следующему: следователь продлил срок содержания под стражей свыше года в соответствии с требованиями ч. 7 ст. 109 УПК РФ, после чего возобновил следственные действия, в связи с чем сторона защиты обратилась в суд с ходатайством об изменении меры пресечения. Полагаю, что в данном случае избран не оптимальный способ защиты прав доверителя.
Прежде всего, случай описан не вполне понятно. Если сторона защиты обратилась в суд с ходатайством об изменении меры пресечения, как указано в тексте, опираясь на ст. 106 УПК РФ лишь в качестве процессуального основания заявления такого ходатайства, то данное ходатайство изначально обречено на отказ в удовлетворении, если не в принятии, поскольку в период предварительного расследования решения, предусмотренные ст. 110 УПК РФ, входят в компетенцию следователя, а не суда. Если же сторона защиты обратилась в суд с ходатайством об изменении меры пресечения в виде содержания под стражей на меру пресечения в виде залога, то такое ходатайство основано на положениях ч. 2 ст. 106 УПК и не требует особого обсуждения.
Вместе с тем обсуждаемый способ, на мой взгляд, не является оптимальным. Продолжая мысль автора о преимуществах командной работы, хочу отметить, что у нас в команде в таких случаях выбран другой алгоритм – мы в порядке ст. 125 УПК РФ обжалуем бездействие следователя, не изменившего меру пресечения, в соответствии со ст. 110, ч. 2 ст. 10 УПК РФ. В случае если суд в течение 5 суток не рассматривает жалобу, мы обращаемся к председателю районного суда с заявлением об ускорении рассмотрения материала на основании ст. 6.1 УПК РФ. Если же председатель районного суда уклоняется от рассмотрения заявления об ускорении, то по прошествии 5 суток мы с тем же заявлением обращаемся к председателю суда областного.
Поэтому утверждение коллеги о том, что, кроме обращения с ходатайством об изменении меры пресечения, других вариантов для изменения меры пресечения не оставалось, не вполне верно.
Кстати, в части ускорения следует отметить, что, хотя председатели областных судов ни разу формально не удовлетворяли такие заявления, фактически после указанных обращений районный суд немедленно прекращает волокиту и рассматривает материал. Поэтому тот факт, что ходатайство защиты, описанное в обсуждаемой публикации, не рассматривалось судом полтора месяца, свидетельствует, с одной стороны, о том, что защита не использовала все предоставленные ей законом возможности, и, с другой стороны, о том, что способ был избран не совсем верный, поскольку ст. 106 УПК РФ, в отличие от ст. 108, 109 и 125 УПК РФ, не предусматривает конкретного срока рассмотрения судебного материала.
И последнее – о московских судах. Безусловно, в каждой области существует своя правоприменительная практика. И я неоднократно слышал мнение о том, что в Москве эта практика формируется не самым либеральным, мягко говоря, образом. Однако есть у меня такой пример: 5 лет назад, пользуясь терминологией автора, в «одном из дальних регионов России» – Челябинске, в резонансном деле я познакомился с двумя московскими адвокатами – Игорем Исаевым и Андреем Перовым. Это было их практически первое дело, поэтому они не знали, что жалобы в суд подавать бесполезно, и восприняли ту модель процессуального поведения, которая принята в нашей команде, – использовать все возможные механизмы, добиваться законного решения всеми способами и не бояться, что суд впоследствии будет хуже относиться к адвокату, завалившему его жалобами и ходатайствами на досудебной стадии.
В этой части, кстати, мое мнение с мнением автора публикации тоже полностью не совпадает – я полагаю, что чем больше выигранных процессов на досудебной стадии, тем проще судиться потом по существу. Это особенно важно при работе в незнакомом регионе, когда именно при рассмотрении досудебных материалов можно заявить о себе суду и добиться внимания к своей позиции. Просто не нужно создавать работу ради работы и обращаться в суд с заявлениями, не имеющими перспективы выигрыша.
Так вот, возвращаясь к Игорю и Андрею, – за те 5 лет, что они работают в рамках предложенной нами модели, они добились успехов не только в дальних регионах страны, но и в той самой Москве, где их жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ удовлетворяются практически всегда, хотя и не всегда с первого раза. А их последний оправдательный приговор оставлен в силе Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ всего неделю назад.
