В августе ко мне за юридической помощью обратился гражданин Республики Узбекистан Камилжон Аманов. Доверитель рассказал невероятную историю, напомнившую мне сюжет фантастического боевика «Без лица» с Джоном Траволтой и Николасом Кейджем.
С подобным случаем на практике мне и моим коллегам довелось столкнуться впервые, что не позволило остаться в стороне. Учитывая имущественную несостоятельность доверителя, я решила оказать ему юридическую помощь pro bono.
В адвокатскую коллегию Камилжон Аманов пришел в сопровождении переводчика, поскольку практически не владеет русским языком. Через переводчика доверитель рассказал, что долгое время проживает в России, ведет добропорядочный образ жизни, законодательство РФ не нарушал и не нарушает, официально был трудоустроен в должности распиловщика на деревообрабатывающем предприятии, работал и платил налоги по патенту. Поскольку срок действия патента истекал, для его продления (переоформления) Аманов 30 июня обратился в территориальный орган УВМ УМВД России с заявлением о переоформлении патента, но получил отказ.
Со слов доверителя и из представленных им документов следовало, что отказ в предоставлении госуслуги обусловлен тем, что, по данным ЦК ЦИАДИС-МВД ФКУ «ГИАЦ МВД России», Камилжон Аманов якобы изменял свои персональные данные (Ф.И.О.), о чем утаил в заявлении о выдаче патента (в графе «сведения об изменении Ф.И.О.» указано, что «Ф.И.О. не изменял»), что в соответствии с подп. 4 п. 9 ст. 18 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» влечет отказ в продлении патента. Согласно п. 24 ст. 13.3 названного Закона с повторным заявлением о выдаче патента заявитель вправе обратиться не ранее чем по истечении года. Следовательно, Аманов должен выехать в страну происхождения до июля 2024 г.
При этом территориальное управление по вопросам миграции УМВД указало, что при последующем обращении за выдачей патента К. Аманову следует отразить в заявлении факт изменения персональных данных и приложить копии документов, на основании которых произошла их смена.
Объяснения заявителя, демонстрация подлинников всех личных, правоустанавливающих и правоудостоверяющих документов, выданных компетентными органами Узбекистана в различные промежутки времени, а также справка из Министерства юстиции и Министерства внутренних дел РУ, свидетельствующие о том, что присвоенные Камилжону Аманову от рождения персональные данные он не менял, были оставлены без внимания.
Таким образом, в связи с наличием противоречивой информации в ЦК ЦИАДИС-МВД ФКУ «ГИАЦ МВД России» Камилжон Аманов оказался объективно лишен возможности получить патент и даже обратиться с заявлением о его выдаче повторно, так как представить какие-либо документы о факте смены персональных данных, которые он не менял, физически невозможно.
Обжалование отказа в предоставлении госуслуги по переоформлению патента вышестоящему руководству, в прокуратуру и в административном порядке успеха не принесло, несмотря на наличие очевидных и бесспорных доказательств неизменности присвоенных с рождения персональных данных (Ф.И.О.). Следовательно, каких-либо заведомо ложных сведений в заявлении о выдаче патента Аманов в УВМ не представлял.
Как выяснилось и впоследствии подтвердилось в процессе обжалования отказа в предоставлении госуслуги, по данным ЦК ЦИАДИС-МВД ФКУ «ГИАЦ МВД России», отпечатки пальцев рук и ладоней Камилжона Аманова идентичны отпечаткам пальцев М., осужденного по подп. «а» и «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ и отбывшего наказание в виде лишения свободы по приговору суда от 1 апреля 2009 г. То есть, по сведениям базы данных ГИАЦ МВД, под одними и теми же отпечатками пальцев рук и ладоней одновременно значатся двое разных граждан Узбекистана – Камилжон Аманов и М.!
Как такое могло произойти? На первый взгляд, все логично: М. после осуждения и отбытия срока наказания мог сменить персональные данные, будучи на территории как Узбекистана, так и России.
Однако в действительности все оказалось гораздо запутаннее и сложнее.
По результатам опроса доверителя и адвокатского расследования было установлено, что, согласно приговору суда, оставленному без изменения кассационным определением от 22 июня 2009 г., двое граждан Республики Узбекистан – И. и М. – были осуждены за совершение преступления, предусмотренного подп. «а» и « г» ч. 2 ст. 161 УК.
Из фабулы обвинения следовало, что «И. и М. совершили грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества, по предварительному сговору группой лиц, с применением насилия, не опасного для здоровья. Так, они, 26 декабря 2008 года примерно в 02 часа 15 минут, вступив друг с другом в предварительный преступный сговор, направленный на открытое хищение чужого имущества, находясь в подземном переходе через Варшавское шоссе в г. Москве (соединяющем ул. Газопровод с Варшавским шоссе), рядом с домом ˂…˃, действуя совместно и согласованно друг с другом, подошли к выходившему из перехода К., и, схватив последнего за руки, подавляя этим действием волю потерпевшего к сопротивлению, резким рывком посадили К. на ступеньки подземного перехода, после чего попытались снять с руки К. обручальное кольцо стоимостью 3 000 рублей, что сделать у них не получилось, так как последний стал сопротивляться, после чего вытащили из карманов одежды К. принадлежащий ему сотовый телефон ˂…˃ стоимостью 10 000 рублей, ˂…˃ деньги в сумме 5 000 рублей, после чего с места происшествия скрылись», за что были осуждены указанным приговором.
В ходе адвокатского опроса доверитель пояснил, что в декабре 2008 г. находился на заработках в Москве, где был задержан правоохранителями и доставлен в отделение милиции. При задержании сотрудники районного ОВД пояснили, что в их производстве находится уголовное дело, в рамках которого в качестве подозреваемого (обвиняемого) по признакам состава преступления, предусмотренного подп. «а» и «г» ч. 2 ст. 161 УК, привлекался ранее не знакомый Аманову гражданин Республики Узбекистан М., совершивший после задержания побег, и местонахождение его неизвестно. В связи с этим (как представляется, чтобы избежать дисциплинарного взыскания в связи с ненадлежащим исполнением должностных обязанностей по конвоированию и содержанию задержанных по подозрению в совершении преступлений лиц) руководство районного отдела ОВД дало указание подчиненным сотрудникам уголовного розыска и дежурной части разыскать схожего по описанию, приметам и возрасту гражданина Узбекистана с целью подмены М.
Доверитель добавил, что его задержали по пути следования на работу и, доставив в отдел милиции, предложили за денежное вознаграждение «сыграть роль» М., скрывшегося от следственных органов, в том числе взять на себя ответственность за совершенное указанным лицом преступление. Получив отказ, сотрудники угрозыска и дежурной части стали оказывать на Аманова физическое и психологическое давление, после чего пообещали освободить в случае подписания им протоколов следственных и иных процессуальных действий от имени М., смысл и содержание которых Аманову были непонятны, поскольку при их составлении переводчик и защитник не назначались, а русским языком задержанный в достаточной мере не владел. Пользуясь этим, правоохранители заставили Аманова подписать протоколы следственных и иных процессуальных действий, составленных от имени М.
Однако после подписания указанных документов Аманова не отпустили, как было обещано, а доставили в суд для решения вопроса об избрании меры пресечения, а оттуда – в СИЗО.
После непродолжительного «предварительного следствия» уголовное дело было передано в суд для рассмотрения по существу. При этом сотрудники РОВД заверяли Камилжона Аманова, что по результатам рассмотрения дела он будет освобожден с назначением наказания условно, но только в том случае, если будет скрывать свои реальные персональные данные и в дальнейшем представляться М.
В ходе судебного разбирательства судьей были проигнорированы и оставлены без правовой оценки доводы Камилжона Аманова в той части, что он не является М. и никакого преступления совместно с И. по предварительному сговору не совершал. Кроме того, он никогда не был знаком с И., с которым, по версии следствия, якобы заранее вступил в преступный сговор относительно совершения грабежа. Алиби, о наличии которого Аманов неоднократно заявлял как на этапе предварительного следствия, так и в суде, не проверялось.
Не смутило судью и отсутствие расписки о предупреждении об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний в протоколе допроса «свидетеля» – стажера милиции, якобы случайно оказавшегося на месте происшествия и впоследствии в своих показаниях опознавшего в одном из напавших на потерпевшего М. (Аманова) с расстояния 25 метров в темном подземном переходе – притом что процедура опознания по правилам ст. 193 УПК РФ в рамках уголовного дела не проводилась.
Кроме того, возникает вопрос: почему при абсолютно равных ролях, описанных в обвинительном заключении, М. (Камилжону Аманову) было назначено наказание в виде лишения свободы на 6 месяцев больше, нежели второму осужденному – И.? Таким образом, И. и М. (Аманов) были приговорены соответственно к трем и трем с половиной годам колонии общего режима.
Камилжон Аманов находился в колонии два года, три месяца и 28 дней под персональными данными М., откуда был освобожден условно-досрочно.
Доверитель также пояснил, что при отбытии наказания обращался к руководству исправительного учреждения, указывая свои реальные Ф.И.О., однако те отказывались реагировать на факт нахождения Аманова в местах лишения свободы под чужими персональными данными.
Ознакомившись с материалами личного дела заключенного М. из архива территориального органа УФСИН, я убедилась, что в них – помимо вступившего в законную силу приговора с распоряжением судьи о его приведении в исполнение и анкеты следственно арестованного М. – отсутствуют документы, удостоверяющие его личность. В свою очередь, в материалах уголовного дела в качестве документа, удостоверяющего личность обвиняемого, имелось лишь заявление о выдаче паспорта (форма 1П), истребованное следователем из паспортного стола Республики Узбекистан на имя М., из содержания которого усматривалось, что родителями М. являются иные лица, нежели родители, указанные в свидетельстве о рождении Камилжона Аманова; также отличаются серии и номера паспортов, выданных на их имена. При этом при рассмотрении уголовного дела явное несоответствие личности Аманова и фотографии, вклеенной в заявление о выдаче паспорта на имя М., не смутило ни следственные органы, ни прокуратуру, ни суд. Каких-либо иных документов и сведений, подтверждающих или характеризующих личность М., в материалах уголовного дела также не имелось.
Оставшиеся на момент задержания Аманова по месту его жительства документы (общегражданский паспорт и миграционная карта), по которым он въехал на территорию России в 2008 г., а после освобождения в 2011 г. выехал обратно в Узбекистан, следственные органы не истребовали, а имеющиеся в информационной базе данных ФМС сведения на Аманова в ходе производства по уголовному делу не запросили.
Возникают вопросы: на каком основании руководство колонии могло принять к исполнению приговор в отношении этапированного лица, чья личность надлежаще не подтверждена, и сколько еще лиц, подобных Камилжону Аманову, содержались и содержатся в пенитенциарных учреждениях благодаря подобным «ноу-хау» оперативно-служебной деятельности?
В результате неправомерных действий сотрудников правоохранительных органов Камилжон Аманов не только был на протяжении более двух лет лишен свободы, но и получил дополнительные негативные последствия, поскольку решение об отказе в выдаче (переоформлении) патента и последующая невозможность его оформления в связи с нахождением в Центральной базе данных учета иностранных граждан и в базе данных ЦК ЦИАДИС-МВД ФКУ «ГИАЦ МВД России» противоречивых сведений об осуждении М. с дактилоскопическими данными Камилжона Аманова нарушает право последнего на труд, свободное передвижение и нахождение на территории России.
Удивительно, как в правоохранительных органах могла произойти такая «ошибка», ведь умышленное осуждение лица под другими Ф.И.О., рассмотрение уголовного дела в отсутствие лица, в отношении которого оно возбуждено, а также подмена реального обвиняемого иным лицом являются не только существенным нарушением процессуального законодательства, влекущим безусловную отмену приговора и всех последующих судебных актов, но содержат признаки составов ряда должностных преступлений, что мне и предстояло доказать для восстановления нарушенных прав доверителя.
В результате проведенной работы и собранных по делу доказательств я подготовила и направила в прокуратуру заявление о пересмотре уголовного дела в отношении М. и И. по новым обстоятельствам. Кроме того, удалось добиться проведения прокурорской проверки по факту незаконного осуждения Камилжона Аманова и отбытия им наказания по приговору суда от 1 апреля 2009 г. за преступление, совершенное иным лицом – М.
Поскольку эти обстоятельства являются новыми (они существовали на момент рассмотрения дела, но не были известны суду и не могли быть им учтены), прокуратура удовлетворила ходатайство о пересмотре дела по новым обстоятельствам. Материалы были направлены руководителю территориального органа СКР для дальнейшего расследования. Одновременно приговор был обжалован в надзорном порядке в Президиум Верховного Суда РФ.
