Вопросы защиты наименования места происхождения товара

Судебная практика по такому специфическому обозначению, как наименование места происхождения товара, в силу своей по объективным причинам¹ немногочисленности, можно сказать, «на вес золота». Недавно «АГ» рассказала об одном из таких дел.

Позиция коллегии судей Верховного Суда РФ вошла в Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2023), утвержденный Президиумом ВС РФ 26 апреля 2023 г. (п. 19).

Рассмотрим вопрос подробнее.

Определением от 15 ноября 2022 г. № 308-ЭС22-9213 по делу № А63-13005/2020 ВС направил на пересмотр состоявшиеся судебные акты по спору между ООО «ТЭСТИ» (правообладатель) и ЗАО «Водная компания “Старый источник”» о взыскании компенсации за незаконное использование обозначения «Ессентуки», сходного с зарегистрированным наименованием места происхождения товара (НМПТ) «Ессентуки-4». В качестве оснований судебная коллегия отметила необходимость привлечения к участию в деле иных правообладателей НМПТ и определение доли истца в заявленной компенсации.

Действующий закон устанавливает единый подход к регулированию нематериальных объектов, как являющихся результатами творческой деятельности, так и приравненных к ним средств индивидуализации (ст. 1225 и 1226 ГК РФ), выстраивая одинаковую конструкцию прав на них. Эти права называются правами интеллектуальными, и центральное место в их содержании занимает исключительное право, являющееся имущественным (ст. 1226 ГК РФ).

Вместе с тем важно учитывать, что закон лишь приравнивает средства обозначения, в том числе НМПТ, к результатам творческой деятельности, а не отождествляет с ними (см. п. 1 ст. 1225 и 1226, а также название гл. 76 ГК РФ).

Данное правило позволяет не искать в средствах индивидуализации творческую составляющую, однако оно же исключает применение аналогии закона в случаях, когда аналогия допустима, к правовому регулированию, например, объектов авторского права. Одно дело – собственно аналогия закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) и совсем другое – распространение применяемой аналогии закона не на сходные правоотношения, а на нормативно приравненные к сходным (т.е. сходными не являющиеся). Справедливо и обратное: если установлен запрет на применение аналогии закона к результатам интеллектуальной деятельности, то такая аналогия одновременно невозможна и в отношении приравненных к ним средств индивидуализации.

Кроме того, необходимо также учитывать, что в законе применительно к данным правоотношениям предусмотрена собственная аналогия. Так, в п. 3 ст. 1516 Кодекса сказано, что правила о географических указаниях применяются к НМПТ, если иное прямо не установлено законом. Видимо, поэтому Роспатент ведет объединенный Государственный реестр как географических указаний, так и наименований мест происхождения товаров (хотя, строго говоря, такой подход не представляется правильным).

Получается, что установленный п. 3 ст. 1227 ГК РФ запрет на применение положений Кодекса о праве собственности и других вещных правах в отношении прав интеллектуальных исключает применение по аналогии норм об общей долевой собственности (ст. 244 ГК РФ), о порядке определения долей (ст. 245 ГК РФ) к НМПТ, обладателями прав на которое являются сразу несколько лиц.

Другой особенностью права на НМПТ является сложившийся порядок регистрации данного обозначения. Дело в том, что закон рассматривает в качестве НМПТ наименование географического объекта или обозначение, производное от такого наименования, одновременно требуя, чтобы такое обозначение стало известно в результате его использования в отношении товара, особые свойства которого предопределены характерными для данного географического объекта природными условиями и (или) людскими факторами (абз. 2 п. 1 ст. 1516, абз. 1 п. 2 ст. 1522.1 ГК РФ).

Как же наименование географического объекта (официальное или неофициальное, полное или сокращенное) во многих случаях становится известным применительно к определенному товару? – С помощью использования такого названия в качестве прилагательного к наименованию товара, что само по себе не свидетельствует об использовании обозначения, производного, например, от наименования местности (как того требует буквальное значение законодательной нормы).

Классическим примером соответствия законодательной конструкции сложившейся практике является всем известная «Гжель» (свидетельство от 25 мая 1994 г. № 2) – это и название местности (т.е. географического объекта: территории, населенного пункта, железнодорожной станции, реки), и фарфоровая и фаянсовая посуда с определенными, хорошо узнаваемыми характеристиками.

В рассматриваемом деле речь также идет о наименовании «Ессентуки», которое одновременно и обозначение НМПТ («Минеральная вода “Ессентуки”», свидетельство от 31 января 1997 г. № 23; «Ессентуки целебная», свидетельство от 22 мая 2013 г. № 129), и название местности (город-курорт), и источник минеральных вод². К другим хорошо известным примерам относятся «Холуй», «Федоскино», «Палех» (свидетельства от 20 апреля 1995 г. № 8; от 22 сентября 1998 г. № 31; от 30 сентября 2020 г. № 250). Менее известным, но полностью соответствующим правилам наименования является НМПТ «Краинская» (свидетельство от 19 июня 1998 г. № 29) (минеральная вода), название которого производно от названия населенного пункта и курорта.

Однако в большинстве случаев такого строгого соответствия не происходит. В качестве НМПТ у нас в стране регистрируются такие обозначения, как «Тульский пряник» (свидетельство от 24 декабря 1998 г. № 32), а не «пряник из Тулы» или «пряник, зарегистрированное НМПТ: город Тула» (см. абз. 2 п. 1 ст. 1520 ГК РФ); «вологодское кружево» (свидетельство от 25 мая 1994 г. № 3), а не «кружево из Вологды»; «Конаковский фаянс» (свидетельство от 23 июля 2019 г. № 211), а не «фаянс, НМПТ: г. Конаково, Тверская область» и др.

Такой подход сформировался, по-видимому, под воздействием обычаев (п. 1 ст. 5 ГК РФ)³. Поскольку это допускается, возникает вопрос: как быть, если заинтересованное лицо подает заявку на предоставление исключительного права на уже зарегистрированное НМПТ в отношении того же самого товара, но незначительно видоизменяет наименование (например, географическое название указывает в качестве прилагательного или добавляет приставку по-⁴)? Может ли такой заявитель рассчитывать, что его заявка будет рассмотрена положительно, и если да, выдадут ли ему свидетельство об исключительном праве на НМПТ (п. 1 ст. 1530 ГК РФ, форма свидетельства утверждена Приказом Минэкономразвития РФ от 3 июля 2020 г. № 398 (далее – Приказ № 398)) с указанием испрашиваемого им написания обозначения, а не точно такого, как уже есть в реестре? И как тогда будут соотноситься НМПТ с отличиями в написании между собой?

К сожалению, нормативное регулирование не содержит ответов на эти вопросы. Во всяком случае закон допускает лишь технические изменения в Государственном реестре – например, для исправления очевидных и технических ошибок (п. 1 ст. 1532 ГК РФ, п. 10 Правил составления, подачи и рассмотрения документов (…)) (Приложение № 1 к Приказу № 398), приложение № 6 к Требованиям к документам (…) (Приложение№ 2 к Приказу № 398). Поэтому ответ скорее отрицательный. Такая ситуация ущемляет законные интересы производителей товаров, которые будут зависеть от того, какое написание НМПТ избрал первый заявитель.

В качестве еще одной существенной черты права на НМПТ можно выделить нормативный запрет на распоряжение этим правом, установленный в п. 6 ст. 1519 ГК РФ (с учетом применения п. 1 и 3 ст. 1516 Кодекса). В то же время регулируемый гражданским правом оборот товаров, работ, услуг, прав является имущественным⁵. Поэтому, не допуская переход права на НМПТ, закон делает невозможным участие этого права в гражданском обороте, ставя тем самым под сомнение его имущественное содержание. Невозможность перехода права к другому лицу делает невозможным и оценку стоимости такого права (его экономической ценности)⁶, что еще раз подтверждает обоснованность сомнений в наличии у этого права имущественной составляющей.

Однако исключительных прав, которые не были бы имущественными (а были какими-то иными), закон не знает. Именно имущественное содержание исключительного права (помимо целевого назначения, а также, возможно, субъектного состава) позволяет отделить его от так называемых иных интеллектуальных прав (право на отзыв, право доступа) (п. 3 ст. 1255, ст. 1269 и 1292 ГК РФ).

Этот парадокс встречается в законодательстве, к сожалению, не единожды. Так, распоряжение исключительным правом на еще одно средство индивидуализации – фирменное наименование, в том числе предоставление права его использования другому лицу, – также не допускается (п. 2 ст. 1474 ГК РФ). В этом случае противоречие несколько снижается, поскольку презюмируется активное участие в гражданском обороте самого субъекта – обладателя права на фирменное наименование. По существу речь может идти о моделировании некоего права (в том числе права на НМПТ), не связанного при его реализации отношениями между конкретными субъектами (рамками относительных правоотношений), а значит, являющегося правом абсолютным, но при этом с неявным имущественным содержанием. В таком случае право на НМПТ является не исключительным (имущественным), а иным интеллектуальным правом.

Наконец, наиболее значимо специфика права на НМПТ проявляется при определении самого правообладателя. Являясь средством индивидуализации товаров (подп. 15 п. 1 ст. 1225, п. 1 ст. 1516 ГК), НМПТ – в отличие, например, от товарного знака⁷ – даже не подразумевает его действия как правового средства, способствующего увеличению узнаваемости производителя товара (обладателя права). Поскольку заявки на госрегистрацию НМПТ и на предоставление исключительного права, а также на предоставление исключительного права на ранее зарегистрированное НМПТ могут быть поданы несколькими лицами (п. 1, 2 ст. 1522.1 ГК РФ), а самостоятельные исключительные права на такое обозначение могут одновременно принадлежать разным лицам (п. 4 ст. 1229, п. 3 ст. 1516, п. 2 ст. 1518 ГК РФ), на что справедливо обращает внимание коллегия судей Верховного Суда в рассматриваемом определении, и для правообладателя, как и для потребителя, становится абсолютно неважным, кто конкретно произвел данный товар, обозначенный с использованием НМПТ.

Для государства же важно, что, санкционируя регистрацию НМПТ, оно осуществляет свой суверенитет на определенной территории и способствует ее популяризации, росту интереса к ней, ее истории, традициям, проживающим на ней людям, экономическому развитию. Несомненно, важно и соответствие произведенного товара включенному в Госреестр описанию, соблюдение изготовителем технологических характеристик товара, в том числе осуществление всех стадий производства, оказывающих существенное влияние на формирование особых свойств товара, на определенной территории (абз. 2 п. 1 ст. 1516 ГК РФ). Контролировать выполнение этих требований также призвано государство (абз. 3 п. 1 ст. 1516 ГК РФ). С учетом такой специфики в законе нет и не может быть предельной численности правообладателей НМПТ. Число правообладателей ограничивается не законом, а техническими возможностями конкретного лица, интересующегося производством товара с НМПТ, а также экономической целесообразностью.

В таких условиях не приходится говорить о том, что исключительное право обладателя НМПТ является легальной монополией (о том, что исключительное право есть легальная монополия, см. п. 2 Определения Конституционного Суда РФ от 2 октября 2003 г. № 393-О). Право обладателя НМПТ, названное в законе правом исключительным (т.е. исключающим всех иных субъектов, кроме правообладателя), таковым, по сути, не является. На это обращают внимание исследователи⁸. Некоторые ученые прямо называют такое право административным⁹. Тот факт, что право обладателя НМПТ не является исключительным, предопределен не одновременной принадлежностью такого же самостоятельного права иным лицам, а тем, что число таких возможных правообладателей никак не ограничивается. Наиболее неоспоримым доказательством данного тезиса является, на мой взгляд, НМПТ «Русская водка», границы географического объекта по которому – пределы государственных границ РФ (свидетельство от 5 июня 2003 г. № 65).

Тогда как должен быть разрешен обсуждаемый спор?

Во-первых, возможность взыскания компенсации в пользу правообладателя НМПТ вряд ли следует считать справедливой. Поскольку у правообладателя нет правовых механизмов запрещать другим заинтересованным лицам производить товар с зарегистрированным НПМТ, почему тогда у него сохраняется право на компенсацию? Если в основании такой возможности лежит потенциальный ущерб, связанный с качеством производимых товаров, то контроль за соблюдением особых свойств товаров осуществляет государство¹⁰. Вряд ли можно представить ситуацию, когда производитель товаров допустит в свое производство на постоянной основе правообладателя НМПТ (скорее можно столкнуться с тем, что главного технолога переманят к конкуренту).

Если же речь идет о недопустимости нарушения действующих правил о регистрации НМПТ, о том, что до производства товаров с зарегистрированным НМПТ необходимо подать в уполномоченный орган заявку на предоставление исключительного права на ранее зарегистрированное НМПТ, а затем получить свидетельство, то нарушение этих нормативных обязанностей также затрагивает прежде всего интересы государства. Иные вопросы (нанесение ущерба деловой репутации правообладателя НМПТ, нарушение применимых антимонопольных правил, недобросовестные конкурентные практики и пр.) требуют полноценного обоснования и всестороннего изучения, что возможно только в рамках иска об убытках, но не в рамках льготного порядка их определения, которым, по сути, является компенсация¹¹.

Из трех возможных видов компенсации за нарушение интеллектуальных прав (ст. 1301, 1311 и 1515 ГК РФ) применительно к защите НМПТ действуют два: в пределах минимального и максимального установленного законом размера по усмотрению суда, а также в размере двукратной стоимости контрафактных товаров (подп. 1 и 2 п. 2 ст. 1537 ГК РФ соответственно). Компенсация в двукратном размере стоимости права использования – по очевидным причинам – не установлена. Следующим шагом законодателя должно стать исключение компенсации по двукратной стоимости контрафактных товаров, а затем отмена права на компенсацию по усмотрению суда. К примеру, компенсация за нарушение прав на фирменное наименование законом не предусмотрена.

Во-вторых, при взыскании компенсации за нарушение права на НМПТ неизбежно должен возникать вопрос об установлении пропорции в применяемых к нарушителю мерах ответственности по отношению ко всем действующим правообладателям одного обозначения. В противном случае существует риск привлечения нарушителя к повторной ответственности за одно и то же нарушение. Именно это стало одной из причин отмены состоявшихся по рассматриваемому делу судебных актов. Ответить на данный вопрос, исходя из действующего правового регулирования и практики его применения (в том числе в ситуациях, когда выданы свидетельства на одно и то же НМПТ как с добавлением цифры, так и без нее), не представляется возможным. Законом провозглашается самостоятельность исключительного права каждого правообладателя НМПТ, в том числе правообладателей одного и того же обозначения (п. 4 ст. 1229, п. 3 ст. 1516, п. 2 ст. 1518 ГК РФ). Самостоятельность такого права в принципе не допускает установления какого-либо вида пропорции между ними (например, исходя из доли истца от общего количества товаров с НМПТ, произведенных всеми правообладателями этого обозначения за период выявленного нарушения, либо от общего числа лиц – правообладателей данного НМПТ¹²).

Поэтому в случаях когда правообладателей НМПТ несколько, справедливой видится защита ими собственных нарушенных прав путем взыскания убытков, но не с помощью требования об уплате компенсации.

Конечно, существуют и другие предусмотренные законом способы защиты – помимо взыскания компенсации и возмещения убытков (например, публикация решения суда, изъятие и уничтожение контрафактных товаров (ст. 1252 ГК РФ); запрет актов недобросовестной конкуренции (ст. 10, ст. 10.bis Конвенции по охране промышленной собственности, заключенной в Париже 20 марта 1883 г.)). Правомерна и постановка вопроса о причиненном юридическому лицу – правообладателю – нематериальном вреде. Урегулирование судебного спора в любом случае возможно по соглашению всех его участников.

Таковы лишь некоторые проблемы правового регулирования НМПТ. Практика применения тех или иных норм должна стремиться к тому, чтобы стать, как говорится, критерием истины. Однако иногда судам приходится разрешать вопросы, которые обгоняют не только действующее законодательство, но и доктрину, – как это и произошло в рассмотренном деле.