Московский областной суд апелляционным определением частично отменил обвинительный приговор в отношении мужчины, осужденного за совершение преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 131 и 132 УК РФ, и приговоренного к 17 годам колонии строгого режима, а также к взысканию в пользу одной из потерпевших компенсации морального вреда в 500 тыс. руб.
Адвокат Московской коллегии арбитражных адвокатов, почетный адвокат Московской области Вера Подколзина, защищавшая Р.К. со стадии судебного разбирательства, рассказала «АГ» о том, как ей удалось добиться частичной отмены приговора, и прокомментировала выводы суда.
Обстоятельства дела: доводы обвинения
По версии следствия (обвинительное заключение и иные процессуальные документы по данному делу имеются в распоряжении редакции «АГ»), в ночь с 19 на 20 июня 2019 г. Р.К., находясь на даче в Подмосковье вместе с несовершеннолетними падчерицей И.П. и ее подругой Е.З., после совместного распития спиртных напитков ударил Е.З. несколько раз кулаком по лицу и голове и изнасиловал. После этого он потребовал, чтобы падчерица пошла с ним в баню, где напал на девушку, ударил рукой по лицу, отчего та потеряла сознание и упала на кровать. Воспользовавшись бессознательным состоянием девушки и тем, что она не может оказать сопротивления, отчим совершил с ней иные действия сексуального характера.
Мать Е.З. обратилась в полицию с заявлением о привлечении Р.К. к уголовной ответственности. Мужчине было предъявлено обвинение по п. «а» ч. 3 ст. 131 и 132 УК РФ и избрана мера пресечения в виде содержания под стражей.
Результаты судебно-медицинского исследования показали, что выявленные у потерпевших телесные повреждения (кровоподтеки в области лица, плеч, бедер и коленных суставов) как в совокупности, так и по отдельности не влекут кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности и были расценены как не причиняющие вред здоровью. Также согласно заключениям комплексной психолого-психиатрической экспертизы на момент правонарушения потерпевшие могли понимать характер и значение совершаемых с ними действий сексуального характера и оказывать сопротивление. Признаков патологической склонности к фантазированию и псевдологии у них не выявлено. У обвиняемого экспертиза на момент освидетельствования не выявила каких-либо телесных повреждений.
Приговор: 17 лет в колонии строгого режима
В судебном заседании подсудимый вину не признал. Он подтвердил, что в день, когда было совершено преступление, они с падчерицей и ее подругой действительно были на даче, однако спиртное совместно с девушками он не распивал. Когда они вместе находились в бане, Е.З. предложила ему вступить в интимную близость, но он ударил ее, и девушка убежала. После этого он вышел на улицу, собрал продукты и отнес их в дом, а увидев, как Е.З. звонит кому-то, выбил телефон у нее из рук. В разговоре девушки сообщили ему, что хотели позвонить в полицию и рассказать, что он их изнасиловал, а перед этим снять на телефон компромат, чтобы вымогать у Р.К. деньги. По возвращении домой падчерица попросила его не рассказывать матери о том, что произошло на даче. В тот же день он уехал к родителям в Пензу, где его задержали сотрудники полиции и затем перевезли в Шатуру. Подсудимый добавил, что по дороге полицейские избивали и душили его, вымогали деньги.
Допрошенные в судебном заседании потерпевшие подтвердили свои показания, противоречия в них объяснили длительным промежутком времени. При этом И.П. сообщила, что по просьбе матери писала заявление о том, что якобы оговорила отчима.
Защита в свою очередь настаивала, что обвинение построено исключительно на показаниях потерпевших, а показания свидетелей являются пересказом обстоятельств, ставших им известными от потерпевших. Также защита обратила внимание суда, что экспертиза не подтвердила показания потерпевших о том, что выявленные у них кровоподтеки причинил именно подсудимый, а согласно экспертным заключениям исследованные биоматериалы не позволяют достоверно установить их причастность кому-либо. Кроме того, отсутствие телесных повреждений у подсудимого доказывает, что показания потерпевших в отношении него ложные, поскольку если бы девушки оказывали сопротивление, то у него при совершении изнасилования должны были образоваться телесные повреждения.
Также Вера Подколзина обратила внимание, что показания потерпевших противоречивые и не подтверждаются объективными доказательствами, а переписка потерпевших друг с другом в соцсетях также не является надлежащим доказательством обвинения. В связи с этим, как указывала адвокат, уголовное дело должно быть возвращено прокурору для дополнительного расследования либо подсудимого надлежит оправдать.
Однако суд посчитал, что все доказательства, исследованные в заседании, подтверждают виновность подсудимого; показания потерпевших в деталях, по времени и действиям согласуются и подтверждаются протоколом осмотра места происшествия и протоколом задержания, из которого следует, что подсудимый не отрицал, что хотел совершить половой акт с Е.З. и ударил ее кулаком по лицу, а также совершил иные насильственные действия сексуального характера с И.П.; заключениями судебно-медицинских, биологических и молекулярно-генетических экспертиз и иными исследованными в заседании доказательствами.
Помимо этого, со стороны потерпевшей Е.З. был заявлен гражданский иск о компенсации морального вреда на сумму 500 тыс. руб. В качестве обоснований размера взыскания истец указала, что ответчик споил ее, а затем избил, в результате чего она испытала чувство страха и обиды, а также у нее возникли проблемы со здоровьем.
Приговором Шатурского городского суда Московской области от 1 декабря 2020 г. Р.К. был признан виновным с назначением наказания в виде 17 лет колонии строгого режима. При этом суд учел смягчающие обстоятельства – наличие у подсудимого малолетнего ребенка. Исковые требования о взыскании компенсации морального вреда суд удовлетворил в полном объеме.
Доводы апелляционной жалобы
Обжалуя приговор, защита указала, что изложенные в нем выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, а также что допущены нарушения УПК РФ.
В частности, по мнению Веры Подколзиной, были грубо нарушены нормы УПК о порядке изготовления протоколов судебных заседаний и ознакомления с ними обвиняемого и его защитника. Так, защита была ознакомлена с протоколами всех заседаний за два дня до прений – когда они были изготовлены полностью. При этом, указывалось в апелляционной жалобе, протокол признается недопустимым доказательством, если он не соответствует требованиям ст. 259 УПК, – в частности, если он не подписан председательствующим и секретарем заседания в течение трех дней.
Защита обратила внимание апелляции, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований ст. 220 УПК, которые невозможно устранить в ходе судебного разбирательства, что исключает возможность вынесения приговора или иного решения на основе такого документа. Кроме того, по мнению адвоката, данное дело находится в том состоянии, когда по нему невозможно вынести какой-либо однозначный приговор ввиду полного отсутствия доказательств. Во-первых, прямыми доказательствами виновности осужденного в совершении изнасилования и насильственных действий сексуального характера являются исключительно показания потерпевших. Во-вторых, ни один из допрошенных по делу свидетелей не являлся очевидцем преступления. В-третьих, биологических следов совершения осужденным полового акта с потерпевшими экспертизой не выявлено.
«Следует с огорчением отметить, что в последнее время в российской правоприменительной практике по половым преступлениям стандарт доказывания недопустимо упал. Обычными стали случаи, когда мужчину осуждают на длительные сроки лишения свободы только по показаниям потерпевшей. Хотя еще в 1955 г. Верховный Суд СССР категорически говорил о том, что недопустимо осуждать человека только по показаниям потерпевшего. Потерпевший может лгать по многим мотивам», – подчеркивалось в апелляционной жалобе.
Защита также обратила внимание, что не опровергнуты показания осужденного, данные им в судебном заседании, о том, что потерпевшие сговорились получить на него компромат с целью дальнейшего шантажа и вымогательства. «Эти показания К. – тоже только его слова, и приведены здесь лишь для того, чтобы показать, каким шатким материалом приходится оперировать суду для вынесения приговора – один сказал это, другой сказал то, объективных доказательств того и другого нет», – пояснила Вера Подколзина.
Также она добавила, что ни потерпевшая И.П., ни ее мать, ни свидетель Г. не могут быть для суда достоверным источником информации, поскольку их показания непоследовательны и противоречивы, а И.П. в ходе допроса неоднократно солгала суду, и это было выяснено в заседании. В ходе следствия позиция потерпевшей колебалась от абсолютной убежденности и убеждении окружающих в виновности Р.К. до составления ряда документов о его абсолютной невиновности, а суд первой инстанции не смог обосновать, почему положил в основу обвинительного приговора одни показания и отверг другие.
Также, по мнению защитника, назначенное Р.К. наказание «уже не преследует цели исправления осужденного, а представляет собой, по сути, растянутую во времени смертную казнь». Сумму взыскания в 500 тыс. руб. защита также сочла чрезмерной, отметив, что обоснований требуемой суммы в нарушение п. 21 и 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 октября 2020 г. № 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу» исковое заявление не содержит.
Апелляция подтвердила правомерность осуждения по обвинению в изнасиловании…
Рассмотрев жалобу, судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда удовлетворила ее частично.
Проверив материалы дела и выслушав доводы сторон, апелляция признала осуждение Р.К. по п. «а» ч. 3 ст. 131 УК обоснованным, указав, что выводы первой инстанции о виновности осужденного в изнасиловании Е.З. соответствуют фактическим обстоятельствам, основаны как на согласующихся между собой и взаимно дополняющих друг друга доводах, а также собственных показаниях осужденного, а также потерпевшей и свидетелях, протоколах осмотра места происшествия, изъятых вещдоках и других материалах, тщательно исследованных судом.
В частности, отмечается в апелляционном определении, осужденный в ходе следствия и в суде не отрицал, что, выпив водки 19 июня 2019 г., вместе с падчерицей и ее подругой мылся в бане на даче, а из-за безобразного поведения пьяных девушек несколько раз ударил их. Кроме того, вопреки доводам защиты о невиновности осужденного, выводы судмедэксперта, показания потерпевшей и свидетеля в совокупности с собственными показаниями Р.К. неопровержимо свидетельствуют, что именно он изнасиловал Е.З.
Не поддержала апелляция и довод защиты о преднамеренном оговоре осужденного в совершении особо тяжкого деяния, указав, что все показания были тщательно проверены судом первой инстанции и «в совокупности с другими доказательствами обвинения позволили полностью изобличить Р. К. в совершении насильственного полового акта с несовершеннолетней».
Касательно доводов о нарушении права обвиняемого на защиту Мособлсуд со ссылкой на позицию Конституционного Суда РФ (Определение от 18 июля 2019 г. № 1847-О) напомнил, что протокол судебного заседания может изготавливаться как в виде единого документа, так и по частям – по усмотрению суда. По данному делу суд избрал порядок оформления протокола в полном объеме, что не противоречит ч. 6 ст. 259 УПК с учетом несменяемости защитника.
… однако сочла неправомерным осуждение за совершение иных насильственных действий в отношении падчерицы
В то же время апелляционная инстанция не подтвердила правомерность осуждения Р.К. за совершение иных действий сексуального характера в отношении падчерицы. Как усматривается из материалов дела, отмечается в апелляционном определении, ряд доказательств не получил надлежащей оценки суда, а его вывод о наличии в действиях осужденного состава преступления по п. «а» ч. 3 ст. 132 УК противоречит фактическим обстоятельствам дела.
Так, в основу обвинительного приговора были положены показания потерпевшей и ее матери, результаты экспертизы, а также выводы психологов о том, что склонности к фантазиям у потерпевшей не наблюдалось. Между тем суд первой инстанции не устранил явные противоречия в доказательствах вины осужденного. В частности, указала апелляция, не могли быть положены в основу приговора как прямые доказательства вины Р.К. в указанном деянии, так и выводы психолого-психиатрической экспертизы об отсутствии у потерпевшей возрастных фантазий, поскольку согласно ч. 2 ст. 17 УПК и разъяснений Пленума ВС (Постановление от 21 декабря 2010 г. № 28) никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, а заключение эксперта не имеет преимуществ перед другими доказательствами и подлежит оценке в совокупности с ними.
При таких обстоятельствах, резюмируется в апелляционном определении, с учетом ст. 49 Конституции и ч. 4 ст. 302 УПК подсудимый по эпизоду совершения иных действий сексуального характера подлежит освобождению от ответственности за отсутствием состава преступления по п. «а» ч. 3 ст. 132 УК, с правом на реабилитацию в этой части. Наказание, соответственно, было сокращено до 8 лет колонии строгого режима.
Также апелляция согласилась с доводами защиты о чрезмерности требований о взыскании с осужденного компенсации морального вреда в пользу Е.З. Мособлсуд указал, что первая инстанция не учла размер дохода осужденного, наличие на его иждивении малолетнего ребенка и других близких родственников. Апелляция указала, что, как следует из материалов дела, все полученные потерпевшей повреждения никаких проблем со здоровьем и трудоспособностью не вызвали и были оценены экспертом как не причинившие вреда здоровью. Кроме того, по факту предполагаемого вовлечения несовершеннолетних в систематическое распитие алкоголя следственными органами были выделены соответствующие документы, однако сведения о возбуждении в отношении Р.К. уголовного дела по ч. 1 ст. 151 УК отсутствуют. В связи с этим апелляция сочла решение первой инстанции о взыскании с осужденного компенсации морального вреда подлежащим пересмотру.
Комментарий защитника
Комментария апелляционное определение, Вера Подколзина отметила, что выводы суда касательно отмены приговора в части п. «а» ч. 3 ст. 132 УК представляются законными и обоснованными. «Суд в данном случае применил редко применяемую у нас презумпцию невиновности и признал, что однозначные доказательства вины моего подзащитного отсутствуют», – пояснила она.
Что же касается осуждения по п. «а» ч. 3 ст. 131 УК, то, по мнению защитника, выводы суда представляются не вполне обоснованными. «Если внимательно изучить приговор, можно увидеть, что распечатку телефонных переговоров потерпевших в случае со ст. 132 УК суд счел ничего не доказывающей и имеющей чисто познавательное значение, но по эпизоду ст. 131 та же самая распечатка положена в основу обвинения. То есть одно и то же доказательство в одном случае судом не принято во внимание, а в другом является определяющим. Это неправильно», – считает Вера Подколзина.
Адвокат добавила, что обжаловать апелляционное определение в кассацию ее подзащитный не будет в силу ряда причин, хотя, по мнению защитника, как по первому, так и по второму эпизоду обвинения судить Р.К. не за что. «Как указывают вышестоящие суды, показания потерпевшего могут быть положены в основу обвинительного приговора только в том случае, когда они подтверждаются совокупностью иных по делу собранных доказательств. Иных доказательств, кроме показаний потерпевших, в данном случае нет, при всем моем уважении к девушкам», – отметила Вера Подколзина.
В частности, пояснила она, биологические следы осужденного отсутствуют, показаний иных беспристрастных свидетелей нет – все свидетели говорили со слов потерпевших, непосредственных очевидцев случившегося тоже нет. «Некоторые свидетели лгали в ходе судебного заседания, но они подростки и не могут выдержать перекрестный допрос: начинают они весьма бойко, затем начинают путаться в показаниях, а в конце более-менее рассказывают правду», – заметила адвокат. Также она добавила, что поведение падчерицы Р.К. было противоречивым: после случившегося она ничего не рассказала матери – сообщение о преступлении написала мать второй девочки; затем она отказалась от показаний и на суде вновь заняла позицию, что преступление все-таки было. В связи с этим, подчеркнула адвокат, к показаниям И.П. надо было относиться критически.
«В моей практике много случаев, касающихся совершения преступлений против половой неприкосновенности. Моя позиция по таким делам такова: ни адвокат, ни судья, ни прокурор не знают, что в действительности произошло, а поскольку обвинить можно кого угодно, мы в связи с этим оперируем именно совокупностью собранных по делу доказательств», – в заключение подчеркнула Вера Подколзина.
