Как ранее сообщала «АГ», 21 декабря 2022 г. Пленум Верховного Суда РФ утвердил третий Обзор судебной практики. Документ содержит 51 правовую позицию, четыре из которых касаются практики реализации судами положений Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г.
Во вступительной части отмечается, что Российская Федерация как государство − продолжатель Союза ССР является участником Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г., вступил в силу 3 января 1976 г.). По состоянию на 1 ноября 2022 г. участниками Международного договора являлось 171 государство.
Во исполнение резолюции Экономического и Социального Совета ООН от 28 мая 1985 г. № 1985/17 был создан Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам. Все государства – участники Пакта обязаны представлять Комитету регулярные отчеты о том, как реализуются экономические, социальные и культурные права. По состоянию на 1 декабря 2022 г. Комитет принял 25 замечаний общего порядка, касающихся интерпретации им отдельных положений Пакта.
Как отметил Верховный Суд, практика судов свидетельствует, что нарушение положений Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и корреспондирующего с ним материального и процессуального законодательства РФ являлось основанием для отмены или изменения судебного акта.
Так, согласно п. 48 обзора определение судом при разрешении индивидуального трудового спора размера компенсации морального вреда, причиненного работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, без учета значимости для работника его нарушенных прав, объема таких нарушений, степени вины работодателя нарушает право работника на труд, гарантированное Конституцией, иными законодательными актами и корреспондирующими им положениями ст. 6 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (Определение № 15-КГ20-2-К1).
Ранее в комментарии «АГ» партнер и руководитель практики «Трудовое право» фирмы INTELLECT Анна Устюшенко указывала, что, с одной стороны, суд в очередной раз обратил внимание нижестоящих судов на необходимость качественно рассматривать споры, обосновывая свои выводы приведенными сторонами доказательствами. С другой – указал на необходимость ориентироваться на международные стандарты в определении размера компенсации: «Однако важно то, что ВС достаточно четко обозначил вектор в оценке морального вреда, указав на факт его причинения как на самостоятельное нарушение прав лица, причем нарушение, имеющее сложный расчет компенсации. В связи с этим взыскание в пользу лица малой суммы компенсации не является эффективным устранением нарушения». По ее мнению, последнее важно для выстраивания логики при формулировании требований о взыскании компенсации морального вреда.
Юрисконсульт ООО «ЛитРес» Екатерина Сухова, комментируя «АГ» указанную часть обзора, обратила внимание, что Верховный Суд не первый раз защитил права и законные интересы работника и в данном определении справедливо решил, что нижестоящие инстанции не учли вину работодателя, ее степень, а также характер нарушения прав и гарантий работника. «Это хороший прецедент для изменения судебной практики в части взыскания компенсации морального вреда в трудовом споре», – считает она.
Определение судом без учета конкретных обстоятельств дела суммы компенсации морального вреда, причиненного вследствие гибели сына истца во время исполнения им трудовых обязанностей ввиду необеспечения работодателем безопасных условий труда, свидетельствовало об отсутствии защиты права лица на безопасные условия труда, гарантируемого Конституцией, иными законодательными актами и корреспондирующими им положениями ст. 7 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, отметил ВС в п. 49 обзора (Определение № 66-КГ20-4-К8).
В п. 50 разъяснено, что решение суда о взыскании излишне выплаченной суммы единовременной денежной выплаты на приобретение жилого помещения отменено, поскольку судом к спорным отношениям не были применены положения ГК во взаимосвязи со специальными нормами права, регулирующими отношения по предоставлению мер государственной поддержки многодетным семьям, а также положениями ст. 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (Определение № 69-КГ21-11-К7).
В заключительной правовой позиции из данной части обзора ВС отметил, что вывод суда апелляционной инстанции об отказе в выплате ежемесячной компенсации одному из родителей ребенка-инвалида, обучение которого организовано на дому, ввиду достижения им 18 лет сделан без учета положений законодательства РФ и взаимосвязанных с ним норм международного права, в том числе положений ст. 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (Определение № 50-КГ18-23).
Адвокат АП Краснодарского края Татьяна Третьяк отметила, что все пункты обзора являются важными, так как охватывают различные области права. «Как адвокату, специализирующемуся преимущественно на семейном праве и защите прав несовершеннолетних, представляется более интересным п. 51, в котором Верховный Суд дал ориентир не на возраст ребенка-инвалида, получающего общее образование, а на факт инвалидности. Это очень важно, поскольку дети-инвалиды в силу особого развития не всегда готовы приступить к обучению с 6-7 лет и закончить школу до 18 лет, поэтому государство в лице уполномоченных социальных служб обязано оказывать им материальную поддержку на весь период обучения в образовательном учреждении, не изыскивая формальных поводов для экономии бюджета за счет ущемления базовых прав лиц с ограниченными возможностями», – указала она.
Юрист Команды против пыток Ольга Садовская положительно оценила то, что рекомендации и решения Комитета в рамках данного Пакта являются основанием для изменения внутренней российской практики, так как на примере резолюций Комитета против пыток ООН наблюдается обратное и Россия отказывается рассматривать в каком-либо виде вопрос о назначении компенсаций жертвам пыток, по делам которых были вынесены резолюции Комитета.
