28 сентября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС21-18053 (6, 8) по делу № А40-291982/2019 об оспаривании конкурсным управляющим должника сделок по предоставлению крупного займа благотворительному фонду и последующему переводу долга на иностранное юрлицо.
В рамках дела о банкротстве АО «Производственная компания «Кузбасстрансуголь» его конкурсный управляющий оспорил в суд договор займа от 10 октября 2018 г., заключенный между должником и благотворительным фондом «Мироздание» на сумму в 70 млн руб. сроком на три года под 7,7% годовых. Кроме того, были оспорены действия банкрота по даче согласия на перевод долга с благотворительного фонда на компанию Trodart Тrading Limited по соглашению от 1 апреля 2019 г., управляющий также просил суд применить последствия недействительности таких сделок.
В ходе судебного разбирательства выяснилось, что одновременно с подписанием договора займа его стороны подписали допсоглашение, согласно которому заемщик освобождался от обязательств по возврату средств и уплате процентов при использовании полученных денег в течение трех лет со дня заключения сделки на благотворительные социально значимые цели. На следующий день после подписания договора и допсоглашения компания «Кузбасстрансуголь» перечислила благотворительному фонду всю сумму займа. Впоследствии благотворительный фонд перечислил эту денежную сумму 24 организациям РПЦ и трем другим некоммерческим организациям в качестве благотворительных пожертвований. При этом дело о банкротстве компании «Кузбасстрансуголь» было возбуждено 12 ноября 2019 г.
Суд признал спорный договор займа недействительным по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве как подозрительную сделку и взыскал с благотворительного фонда 70 млн руб. задолженности и 11 млн руб. процентов, в остальной части в удовлетворении заявления было отказано. Апелляция и кассация поддержали такое определение. Суды указали, что одним из учредителей благотворительного фонда выступило ООО «Ридиос», являющееся аффилированным лицом по отношению к компании «Кузбасстрансуголь», поэтому обе стороны займа аффилированы между собой. Они добавили, что переданные в качестве займа деньги были активом должника, который поступил заинтересованному лицу, и это причинило вред имущественным правам кредиторов.
В кассационных жалобах в Верховный Суд благотворительный фонд и представитель акционеров компании «Кузбасстрансуголь» оспорили эти судебные акты. После изучения материалов дела Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила, что нижестоящие суды, делая вывод о возникновении заемных обязательств между компанией «Кузбасстрансуголь» и благотворительным фондом, ошибочно отдали приоритет наименованию документов – «договор займа» и «дополнительное соглашение к договору займа». Однако характерной особенностью связи заемщика и заимодавца, закрепленной в консенсуальном соглашении о денежном займе, является то, что по подобному соглашению одна сторона обязуется передать денежные средства в собственность другой стороне, а заемщик должен возвратить ту же сумму и, по общему правилу, уплатить проценты за пользование займом.
Из условий же рассматриваемого спорного договора, заметил Суд, следовало иное: интерес благотворительного фонда при заключении сделки состоял в получении денег для последующего их направления на социально значимые цели, предусмотренные его уставом. В свою очередь, компания «Кузбасстрансуголь» явно выразила волю на отсутствие у него требований к фонду о возврате заимствованной суммы и об уплате начисленных процентов, за исключением случаев ее использования не в благотворительных целях, закрепленных в уставе фонда, или неиспользования полученных средств в оговоренный срок. Такие отношения являются разновидностью дарения и регулируются положениями ст. 582 ГК РФ о пожертвовании, которое может быть отменено жертвователем при использовании пожертвованного имущества не в соответствии с целевым назначением. Стороны спорного договора также согласились о том, что денежные средства считаются предоставленными заимодавцем в качестве займа лишь при наличии оснований для отмены пожертвования.
Как пояснил ВС, благотворительный фонд в ходе рассмотрения спора раскрыл содержание расходных операций, совершенных по его расчетным счетам за весь период действия договора, заключенного с компанией «Кузбасстрансуголь», представив соответствующие выписки, заверенные банками. В деле также имеются платежные поручения об операциях по перечислению благотворительным фондом православным религиозным и некоммерческим организациям 70 млн руб., которые, согласно внутреннему учету фонда, относились к распределению пожертвования, предоставленного должником.
«Отклоняя доводы благотворительного фонда о целевом расходовании пожертвования, суды, по сути, исходили из того, что фонд, осуществляя в рамках собственной благотворительной деятельности дальнейшие перечисления в общеполезных целях, в графе “назначение платежа” расчетных документов не указывал наименование производственной компании как лица, изначально предоставившего финансирование, а также реквизиты договора, заключенного фондом и производственной компанией. Однако закон не содержит такого рода требований к оформлению платежных поручений. В этой части бремя доказывания распределено судами неверно», – заметил Суд
Он добавил, что конкурсный управляющий должника и поддерживающие его лица, располагая выписками по расчетным счетам благотворительного фонда, имели реальную возможность заявить о наличии признаков сомнительности у тех или иных конкретных расходных операций, в том числе с точки зрения целей, закрепленных в уставе фонда. Однако таких заявлений они не сделали. Подписание благотворительным фондом последующего соглашения о переводе долга, вопреки выводам судов, не свидетельствует об отсутствии пожертвования. По состоянию на 1 апреля 2019 г. благотворительный фонд еще не потратил предоставленную компанией «Кузбасстрансуголь» денежную сумму, а значит, отношения могли трансформироваться в заемные при неиспользовании фондом полученной суммы на благотворительные социально значимые цели в течение трех лет со дня заключения сделки.
Как счел ВС, судами не были установлены обстоятельства, которые бы прямо либо косвенно свидетельствовали об использовании благотворительного фонда не в соответствии с его предназначением, например для вывода активов, отмывания, обналичивания денежных средств под видом бескорыстной общеполезной деятельности. Соответственно, спорные денежные средства были получены благотворительным фондом в виде пожертвования и к 28 мая 2019 г. они были потрачены на благотворительные социально значимые цели, как это предусмотрено уставом фонда и договором займа, заключенным с должником. В связи с этим обязательство по возврату полученной суммы на стороне благотворительного фонда не возникло ни в силу договора, ни в силу ст. 582 ГК РФ.
«Поскольку с момента заключения договора и предоставления пожертвования до дня возбуждения дела о банкротстве производственной компании прошло более одного года, а дарение в принципе не предусматривает встречное исполнение, спорная сделка подлежала проверке на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Согласно данному пункту недействительной является подозрительная сделка (операция), совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов. Для признания сделки (операции) недействительной по приведенному основанию необходимо установить совокупность обстоятельств: сделка (операция) совершена с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов должника; в результате ее совершения такой вред был причинен; другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели в момент совершения сделки (операции)», – напомнил Верховный Суд.
Он добавил, что, даже если исходить из гипотетического предположения о том, что компания «Кузбасстрансуголь» приняла решение о перечислении благотворительному фонду денежных средств в общеполезных целях только лишь для того, чтобы причинить вред своим кредиторам, вывод судов об осведомленности благотворительного фонда об этой цели нельзя признать верным. С учетом особенностей организационно-правовой формы благотворительного фонда, являющегося унитарной организацией, не имеющей членства, его заинтересованность по отношению к должнику не могла быть установлена через одного из учредителей фонда, который единовластно не формировал высший коллегиальный орган фонда, не участвовал в выборах его единоличного исполнительного органа или его надзорного органа, не входил в состав упомянутых органов управления, не имел полномочий по даче этим органам обязательных для исполнения указаний и фактически таких указаний не давал.
ВС добавил, что нижестоящие суды не привели каких-либо конкретных доказательств осведомленности благотворительного фонда о финансовом состоянии жертвователя. У них не было оснований полагать, что учредитель фонда отклонился от общепринятого стандарта поведения. Обычный учредитель благотворительного фонда не будет раскрывать органам данного фонда информацию об имущественном положении коммерческих организаций, аффилированных с этим учредителем. Равным образом при нормальном обороте разрешение вопроса о возможности принятия благотворительным фондом пожертвования не может обусловливаться возложением на него такой обязанности, как проверка имущественного положения жертвователя.
Кроме того, Суд не поддержал вывод, что учредитель фонда, общество «Ридиос», аффилирован с должником через гражданина Н. как бенефициара некоей группы компаний. В этой части суды уклонились от проверки и оценки возражений об утрате этим физлицом статуса бенефициара задолго до анализируемых событий. При этом в отзыве на кассационную жалобу, поступившем в окружной суд, сам конкурсный управляющий должника признавал ошибочность указанных выводов судов первой и апелляционной инстанций относительного того, что Н. в спорный период продолжал оставаться бенефициаром.
В связи с этим Верховный Суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций в части признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, отказав в удовлетворении заявления в этой части.
Руководитель банкротной практики INTANA Legal Мария Михеева назвала позицию ВС спорной, поскольку она может быть воспринята на практике недобросовестными должниками и бенефициарами как «зеленый свет» для противоправных схем. «Начиная с 2015–2016 гг. схема вывода активов должников-банкротов через благотворительные фонды набирает обороты, а суммы “пожертвований” измеряются сотнями миллионов рублей, и, как правило, платежи совершаются в преддверии банкротства, когда неплатежеспособность должника очевидна. Особенно опасна позиция Суда в части де-факто перераспределения бремени доказывания и возложения повышенных стандартов доказывания на конкурсного управляющего и независимых кредиторов, которые в процедурах банкротства, как правило, ограничены в средствах доказывания и доступе к информации, которую недобросовестные бенефициары заинтересованы скрыть. Тем более процесс доказывания даже при повышенном стандарте вне разумных сомнений осложнен при оспаривании платежей, связанных с благотворительностью, в том числе ввиду непрозрачности подобных схем и уставных целей фондов», – заметила она.
Эксперт заметила, что в ситуации, когда бенефициар должника одновременно входит в состав органов управления фонда, значительные денежные средства выведены у должника в условиях неплатежеспособности, а дальнейшее движение денежных средств подтверждается только внутренней отчетностью фонда или размытыми формулировками про уставные или общеполезные цели, конкурсный управляющий и независимые кредиторы объективно ограничены в возможности проследить путь денег на второе и третье звенья. «При этом суды формально подходят к проверке фактических обстоятельств и целей подобных “пожертвований”. И количество злоупотреблений с использованием благотворительных фондов как инструмента вывода активов должников в преддверии банкротства на практике только возрастет», – полагает Мария Михеева.
Тем не менее, по ее словам, позиция ВС является последовательной. «Так, в 2021 г. ВС РФ рассматривал спор между благотворительным фондом “Константиновский” и конкурсным управляющим в рамках банкротства АО “Международный банк “Санкт-Петербург” (Определение от 9 декабря 2021 № 307-ЭС19-11511 (6)). Тогда конкурсный управляющий оспорил платежи на сумму 170 млн руб. по ст. 61.3, 189.40 Закона о банкротстве как влекущие оказание предпочтения фонду и выходящие за рамки обычной хозяйственной деятельности. При этом сделка была совершена между аффилированными сторонами, так как акционер банка, владеющий 92,28% акций, одновременно входил в попечительский совет фонда. Суд отменил решения нижестоящих судов о признании платежей недействительными, его мотивы были аналогичны доводам по делу “Кузбасстрансуголь”: сам по себе факт вхождения одних и тех же лиц в попечительский совет благотворительного фонда не свидетельствует о наличии аффилированности исходя из специфики организационно-правовой формы фонда, особенности деятельности благотворительного фонда должны учитываться при оспаривании такого рода сделок», – напомнила Мария Михеева.
Партнер компании ProLegals Елена Кравцова полагает, что ВС РФ закрепил значимый прецедент, связанный с вопросом о возможности оспаривания по специальным банкротным основаниям денежных средств, которые были пожертвованы фонду. «Оспаривание сделок в банкротстве направлено на пресечение действий по выводу активов должника. В выводе активов заинтересованы контролирующие лица либо иные лица, имеющие возможность влиять на совершение должником сделок. В некоторых случаях такими лицами могут выступать кредиторы, которые стремятся получить свое удовлетворение в нарушение установленных правил. Благотворительный фонд, учитывая специфику его деятельности, не может относиться к таким лицам. В этой части определение Суда направлено на установление сути отношений, в связи с чем является знаковым», – полагает она.
В то же время, заметила эксперт, на практике выводы ВС, скорее всего, приведут к всплеску ситуаций, когда заинтересованные лица попытаются использовать его позицию для прикрытия противозаконного характера сделок посредством благотворительных фондов. «В таком случае станет актуальным вопрос, действительно ли отношения являются именно пожертвованиями, а не прикрытием для иных сделок, направленных на вывод активов. Верховный Суд частично ответил и на этот вопрос, а именно указал на необходимость исследования вопроса о дальнейшей судьбе переданных денежных средств, направления их расходования. При установлении фактов использования средств на иные цели, не связанные с благотворительностью, сделки должны признаваться недействительными даже при наличии такого субъекта в получателях, как фонд», – указала Елена Кравцова.
Тем не менее она оценила определение Суда положительно, так как оно вносит баланс в отношения между коммерческими и благотворительными организациями, проводит основную идею: нерациональные действия должника в преддверии банкротства не должны влечь негативные последствия для субъектов, которые не имели намерения получить собственную выгоду из неплатежеспособного состояния должника. «Однако такие сделки являются основаниями для взыскания убытков с единоличного исполнительного органа должника», – заметила Елена Кравцова.
