×

Может ли пожертвование в благотворительный фонд незадолго до банкротства нанести вред кредиторам?

Верховный Суд указал, что для решения этого вопроса необходимо установить обстоятельства, которые прямо либо косвенно свидетельствовали бы об использовании благотворительного фонда не в соответствии с его предназначением
Фото: «Адвокатская газета»
По мнению одного эксперта, определение ВС вносит баланс в отношения между коммерческими и благотворительными организациями, поскольку нерациональные действия должника в преддверии банкротства не должны влечь негативные последствия для субъектов, которые не имели намерения получить собственную выгоду из неплатежеспособного состояния банкрота. Другая назвала спорной позицию Суда, поскольку она может быть воспринята на практике недобросовестными должниками и бенефициарами как «зеленый свет» для противоправных схем.

28 сентября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС21-18053 (6, 8) по делу № А40-291982/2019 об оспаривании конкурсным управляющим должника сделок по предоставлению крупного займа благотворительному фонду и последующему переводу долга на иностранное юрлицо.

В рамках дела о банкротстве АО «Производственная компания «Кузбасстрансуголь» его конкурсный управляющий оспорил в суд договор займа от 10 октября 2018 г., заключенный между должником и благотворительным фондом «Мироздание» на сумму в 70 млн руб. сроком на три года под 7,7% годовых. Кроме того, были оспорены действия банкрота по даче согласия на перевод долга с благотворительного фонда на компанию Trodart Тrading Limited по соглашению от 1 апреля 2019 г., управляющий также просил суд применить последствия недействительности таких сделок.

В ходе судебного разбирательства выяснилось, что одновременно с подписанием договора займа его стороны подписали допсоглашение, согласно которому заемщик освобождался от обязательств по возврату средств и уплате процентов при использовании полученных денег в течение трех лет со дня заключения сделки на благотворительные социально значимые цели. На следующий день после подписания договора и допсоглашения компания «Кузбасстрансуголь» перечислила благотворительному фонду всю сумму займа. Впоследствии благотворительный фонд перечислил эту денежную сумму 24 организациям РПЦ и трем другим некоммерческим организациям в качестве благотворительных пожертвований. При этом дело о банкротстве компании «Кузбасстрансуголь» было возбуждено 12 ноября 2019 г.

Суд признал спорный договор займа недействительным по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве как подозрительную сделку и взыскал с благотворительного фонда 70 млн руб. задолженности и 11 млн руб. процентов, в остальной части в удовлетворении заявления было отказано. Апелляция и кассация поддержали такое определение. Суды указали, что одним из учредителей благотворительного фонда выступило ООО «Ридиос», являющееся аффилированным лицом по отношению к компании «Кузбасстрансуголь», поэтому обе стороны займа аффилированы между собой. Они добавили, что переданные в качестве займа деньги были активом должника, который поступил заинтересованному лицу, и это причинило вред имущественным правам кредиторов.

В кассационных жалобах в Верховный Суд благотворительный фонд и представитель акционеров компании «Кузбасстрансуголь» оспорили эти судебные акты. После изучения материалов дела Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила, что нижестоящие суды, делая вывод о возникновении заемных обязательств между компанией «Кузбасстрансуголь» и благотворительным фондом, ошибочно отдали приоритет наименованию документов – «договор займа» и «дополнительное соглашение к договору займа». Однако характерной особенностью связи заемщика и заимодавца, закрепленной в консенсуальном соглашении о денежном займе, является то, что по подобному соглашению одна сторона обязуется передать денежные средства в собственность другой стороне, а заемщик должен возвратить ту же сумму и, по общему правилу, уплатить проценты за пользование займом.

Из условий же рассматриваемого спорного договора, заметил Суд, следовало иное: интерес благотворительного фонда при заключении сделки состоял в получении денег для последующего их направления на социально значимые цели, предусмотренные его уставом. В свою очередь, компания «Кузбасстрансуголь» явно выразила волю на отсутствие у него требований к фонду о возврате заимствованной суммы и об уплате начисленных процентов, за исключением случаев ее использования не в благотворительных целях, закрепленных в уставе фонда, или неиспользования полученных средств в оговоренный срок. Такие отношения являются разновидностью дарения и регулируются положениями ст. 582 ГК РФ о пожертвовании, которое может быть отменено жертвователем при использовании пожертвованного имущества не в соответствии с целевым назначением. Стороны спорного договора также согласились о том, что денежные средства считаются предоставленными заимодавцем в качестве займа лишь при наличии оснований для отмены пожертвования.

Как пояснил ВС, благотворительный фонд в ходе рассмотрения спора раскрыл содержание расходных операций, совершенных по его расчетным счетам за весь период действия договора, заключенного с компанией «Кузбасстрансуголь», представив соответствующие выписки, заверенные банками. В деле также имеются платежные поручения об операциях по перечислению благотворительным фондом православным религиозным и некоммерческим организациям 70 млн руб., которые, согласно внутреннему учету фонда, относились к распределению пожертвования, предоставленного должником.

«Отклоняя доводы благотворительного фонда о целевом расходовании пожертвования, суды, по сути, исходили из того, что фонд, осуществляя в рамках собственной благотворительной деятельности дальнейшие перечисления в общеполезных целях, в графе “назначение платежа” расчетных документов не указывал наименование производственной компании как лица, изначально предоставившего финансирование, а также реквизиты договора, заключенного фондом и производственной компанией. Однако закон не содержит такого рода требований к оформлению платежных поручений. В этой части бремя доказывания распределено судами неверно», – заметил Суд

Он добавил, что конкурсный управляющий должника и поддерживающие его лица, располагая выписками по расчетным счетам благотворительного фонда, имели реальную возможность заявить о наличии признаков сомнительности у тех или иных конкретных расходных операций, в том числе с точки зрения целей, закрепленных в уставе фонда. Однако таких заявлений они не сделали. Подписание благотворительным фондом последующего соглашения о переводе долга, вопреки выводам судов, не свидетельствует об отсутствии пожертвования. По состоянию на 1 апреля 2019 г. благотворительный фонд еще не потратил предоставленную компанией «Кузбасстрансуголь» денежную сумму, а значит, отношения могли трансформироваться в заемные при неиспользовании фондом полученной суммы на благотворительные социально значимые цели в течение трех лет со дня заключения сделки.

Как счел ВС, судами не были установлены обстоятельства, которые бы прямо либо косвенно свидетельствовали об использовании благотворительного фонда не в соответствии с его предназначением, например для вывода активов, отмывания, обналичивания денежных средств под видом бескорыстной общеполезной деятельности. Соответственно, спорные денежные средства были получены благотворительным фондом в виде пожертвования и к 28 мая 2019 г. они были потрачены на благотворительные социально значимые цели, как это предусмотрено уставом фонда и договором займа, заключенным с должником. В связи с этим обязательство по возврату полученной суммы на стороне благотворительного фонда не возникло ни в силу договора, ни в силу ст. 582 ГК РФ.

«Поскольку с момента заключения договора и предоставления пожертвования до дня возбуждения дела о банкротстве производственной компании прошло более одного года, а дарение в принципе не предусматривает встречное исполнение, спорная сделка подлежала проверке на соответствие требованиям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Согласно данному пункту недействительной является подозрительная сделка (операция), совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов. Для признания сделки (операции) недействительной по приведенному основанию необходимо установить совокупность обстоятельств: сделка (операция) совершена с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов должника; в результате ее совершения такой вред был причинен; другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели в момент совершения сделки (операции)», – напомнил Верховный Суд.

Он добавил, что, даже если исходить из гипотетического предположения о том, что компания «Кузбасстрансуголь» приняла решение о перечислении благотворительному фонду денежных средств в общеполезных целях только лишь для того, чтобы причинить вред своим кредиторам, вывод судов об осведомленности благотворительного фонда об этой цели нельзя признать верным. С учетом особенностей организационно-правовой формы благотворительного фонда, являющегося унитарной организацией, не имеющей членства, его заинтересованность по отношению к должнику не могла быть установлена через одного из учредителей фонда, который единовластно не формировал высший коллегиальный орган фонда, не участвовал в выборах его единоличного исполнительного органа или его надзорного органа, не входил в состав упомянутых органов управления, не имел полномочий по даче этим органам обязательных для исполнения указаний и фактически таких указаний не давал.

ВС добавил, что нижестоящие суды не привели каких-либо конкретных доказательств осведомленности благотворительного фонда о финансовом состоянии жертвователя. У них не было оснований полагать, что учредитель фонда отклонился от общепринятого стандарта поведения. Обычный учредитель благотворительного фонда не будет раскрывать органам данного фонда информацию об имущественном положении коммерческих организаций, аффилированных с этим учредителем. Равным образом при нормальном обороте разрешение вопроса о возможности принятия благотворительным фондом пожертвования не может обусловливаться возложением на него такой обязанности, как проверка имущественного положения жертвователя.

Кроме того, Суд не поддержал вывод, что учредитель фонда, общество «Ридиос», аффилирован с должником через гражданина Н. как бенефициара некоей группы компаний. В этой части суды уклонились от проверки и оценки возражений об утрате этим физлицом статуса бенефициара задолго до анализируемых событий. При этом в отзыве на кассационную жалобу, поступившем в окружной суд, сам конкурсный управляющий должника признавал ошибочность указанных выводов судов первой и апелляционной инстанций относительного того, что Н. в спорный период продолжал оставаться бенефициаром.

В связи с этим Верховный Суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций в части признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, отказав в удовлетворении заявления в этой части.

Руководитель банкротной практики INTANA Legal Мария Михеева назвала позицию ВС спорной, поскольку она может быть воспринята на практике недобросовестными должниками и бенефициарами как «зеленый свет» для противоправных схем. «Начиная с 2015–2016 гг. схема вывода активов должников-банкротов через благотворительные фонды набирает обороты, а суммы “пожертвований” измеряются сотнями миллионов рублей, и, как правило, платежи совершаются в преддверии банкротства, когда неплатежеспособность должника очевидна. Особенно опасна позиция Суда в части де-факто перераспределения бремени доказывания и возложения повышенных стандартов доказывания на конкурсного управляющего и независимых кредиторов, которые в процедурах банкротства, как правило, ограничены в средствах доказывания и доступе к информации, которую недобросовестные бенефициары заинтересованы скрыть. Тем более процесс доказывания даже при повышенном стандарте вне разумных сомнений осложнен при оспаривании платежей, связанных с благотворительностью, в том числе ввиду непрозрачности подобных схем и уставных целей фондов», – заметила она.

Эксперт заметила, что в ситуации, когда бенефициар должника одновременно входит в состав органов управления фонда, значительные денежные средства выведены у должника в условиях неплатежеспособности, а дальнейшее движение денежных средств подтверждается только внутренней отчетностью фонда или размытыми формулировками про уставные или общеполезные цели, конкурсный управляющий и независимые кредиторы объективно ограничены в возможности проследить путь денег на второе и третье звенья. «При этом суды формально подходят к проверке фактических обстоятельств и целей подобных “пожертвований”. И количество злоупотреблений с использованием благотворительных фондов как инструмента вывода активов должников в преддверии банкротства на практике только возрастет», – полагает Мария Михеева.

Тем не менее, по ее словам, позиция ВС является последовательной. «Так, в 2021 г. ВС РФ рассматривал спор между благотворительным фондом “Константиновский” и конкурсным управляющим в рамках банкротства АО “Международный банк “Санкт-Петербург” (Определение от 9 декабря 2021 № 307-ЭС19-11511 (6)). Тогда конкурсный управляющий оспорил платежи на сумму 170 млн руб. по ст. 61.3, 189.40 Закона о банкротстве как влекущие оказание предпочтения фонду и выходящие за рамки обычной хозяйственной деятельности. При этом сделка была совершена между аффилированными сторонами, так как акционер банка, владеющий 92,28% акций, одновременно входил в попечительский совет фонда. Суд отменил решения нижестоящих судов о признании платежей недействительными, его мотивы были аналогичны доводам по делу “Кузбасстрансуголь”: сам по себе факт вхождения одних и тех же лиц в попечительский совет благотворительного фонда не свидетельствует о наличии аффилированности исходя из специфики организационно-правовой формы фонда, особенности деятельности благотворительного фонда должны учитываться при оспаривании такого рода сделок», – напомнила Мария Михеева.

Партнер компании ProLegals Елена Кравцова полагает, что ВС РФ закрепил значимый прецедент, связанный с вопросом о возможности оспаривания по специальным банкротным основаниям денежных средств, которые были пожертвованы фонду. «Оспаривание сделок в банкротстве направлено на пресечение действий по выводу активов должника. В выводе активов заинтересованы контролирующие лица либо иные лица, имеющие возможность влиять на совершение должником сделок. В некоторых случаях такими лицами могут выступать кредиторы, которые стремятся получить свое удовлетворение в нарушение установленных правил. Благотворительный фонд, учитывая специфику его деятельности, не может относиться к таким лицам. В этой части определение Суда направлено на установление сути отношений, в связи с чем является знаковым», – полагает она.

В то же время, заметила эксперт, на практике выводы ВС, скорее всего, приведут к всплеску ситуаций, когда заинтересованные лица попытаются использовать его позицию для прикрытия противозаконного характера сделок посредством благотворительных фондов. «В таком случае станет актуальным вопрос, действительно ли отношения являются именно пожертвованиями, а не прикрытием для иных сделок, направленных на вывод активов. Верховный Суд частично ответил и на этот вопрос, а именно указал на необходимость исследования вопроса о дальнейшей судьбе переданных денежных средств, направления их расходования. При установлении фактов использования средств на иные цели, не связанные с благотворительностью, сделки должны признаваться недействительными даже при наличии такого субъекта в получателях, как фонд», – указала Елена Кравцова.

Тем не менее она оценила определение Суда положительно, так как оно вносит баланс в отношения между коммерческими и благотворительными организациями, проводит основную идею: нерациональные действия должника в преддверии банкротства не должны влечь негативные последствия для субъектов, которые не имели намерения получить собственную выгоду из неплатежеспособного состояния должника. «Однако такие сделки являются основаниями для взыскания убытков с единоличного исполнительного органа должника», – заметила Елена Кравцова.

Рассказать:
Яндекс.Метрика