15 февраля Верховный Суд внес в Госдуму законопроект № 1112019-7 о введении института уголовного проступка. Вместе с поправками опубликован официальный отзыв Правительства РФ, которое, поддержав проект концептуально, высказало ряд замечаний к нему.
Как сообщалось ранее, 13 октября 2020 г. Пленум ВС РФ принял постановление о внесении в Госдуму нового законопроекта о введении института уголовного проступка, а также об отзыве аналогичного проекта, внесенного еще в 2018 г., но так и не рассмотренного депутатами и получившего негативный отзыв правительства, которое сочло поправки неконституционными. Тогда эксперты «АГ» неоднозначно оценили предложенные поправки.
Поступивший в Госдуму 15 февраля законопроект идентичен принятому Пленумом ВС, о котором подробно писала «АГ». Напомним, законопроектом предложено внести изменения в УК РФ и отнести ряд преступлений небольшой и средней тяжести к категории уголовных проступков. Поправки также предусматривают основания освобождения лиц, совершивших такие деяния, от ответственности с применением к ним иных мер уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, общественных и ограниченно оплачиваемых работ. Корреспондирующие изменения вносятся в УПК РФ.
В официальном отзыве на законопроект Правительство РФ назвало актуальной и заслуживающей внимание идею, направленную на гуманизацию уголовного законодательства и уменьшение количества лиц, имеющих судимость за преступления, обладающие незначительной общественной опасностью. При этом оно отметило, что законопроект требует доработки с учетом ряда замечаний.
Что не понравилось правительству в проекте
В отзыве указано, что уголовный проступок рассматривается не в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния, отличающегося от преступлений по степени общественной опасности, а определяется на основании ряда формальных признаков. «Вместе с тем такой подход противоречит принятым в УК основам классификации преступных деяний, а также понятию преступления, закрепленному в ст. 14 УК. Кроме того, представляются неясными критерии отнесения к уголовным проступкам преступлений, предусмотренных в перечнях проектируемой ст. 15.1 УК», – указано в отзыве.
Также отмечается, что отдельные преступления против правосудия, признаваемые уголовными проступками, смогут ослабить превентивную функцию уголовного закона и существенно затруднить процесс расследования преступлений и отправления правосудия по таким делам. В свою очередь, отнесение к уголовным проступкам ряда преступлений в таможенной сфере создаст угрозу экономической безопасности страны. Правительство РФ также перечислило ряд иных преступлений, которые с учетом характера и степени общественной опасности нецелесообразно отнести к уголовным проступкам.
В отзыве отмечено, что определение лица, впервые совершившего преступление, не соотносится с понятием лица, впервые совершившего преступление, используемом для целей ст. 75, 76, 76.1 и 76.2 УК. «Так, по смыслу законопроекта лицо, освобожденное от ответственности за совершение уголовного проступка, при совершении вновь в течение года одного из деяний, указанных в перечнях проектируемой ст. 151 УК, не будет считаться впервые совершившим преступление, однако будет признаваться таковым в рамках ст. 75, 76 и ч. 3 ст. 76.2 УК (в редакции законопроекта)», – указано в документе.
Правительство РФ также назвало неоправданно коротким установленный законопроектом срок, по истечении которого лицо, освобожденное от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера, для целей уголовного проступка будет признаваться впервые совершившим преступление (один год). «Предлагается изложить в новой редакции ст. 76.2 УК, предусматривающую основания освобождения от уголовной ответственности с применением иных мер уголовно-правового характера, при этом возмещение причиненного ущерба является необходимым условием освобождения от ответственности за уголовные проступки, указанные в части второй данной статьи. Вместе с тем в ч. 1 ст. 76.2 УК (в редакции законопроекта) предусматривается безусловное основание освобождения от ответственности, в том числе без возмещения причиненного вреда, что не позволяет в полной мере обеспечить учет интересов потерпевших», – отмечается в отзыве.
Также указано, что в случаях, когда возможно освобождение от ответственности как в связи с деятельным раскаянием или примирением с потерпевшим (ст. 75 и 76 УК), так и по основаниям, предусмотренным проектируемой ст. 762 УК, между названными основаниями возможна конкуренция. Будет также затруднен выбор конкретного основания для прекращения уголовного дела или уголовного преследования при применении проектируемой ст. 251 УПК РФ.
По мнению правительства, вводимые законопроектом в гл. 15.2 УК иные меры уголовно-правового характера в виде общественных работ и ограниченно оплачиваемых работ (ст. 104.6 и 104.7 УК) по своему правовому содержанию аналогичны уголовным наказаниям в виде обязательных (ст. 49 УК) или исправительных работ (ст. 50 УК). В связи с этим одинаковые правовые меры не могут являться одновременно уголовным наказанием и иной мерой уголовно-правового характера. В поправках также не определены сроки направления в суд ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого в совершении уголовного проступка.
Несогласованность проектируемых ч. 4 и 5 ст. 446 УПК может привести к коллизии в правоприменительной деятельности, указано в документе. В свою очередь, реализация норм ст. 446.5 УПК РФ может увеличить срок производства по уголовному делу в нарушение принципа разумного срока уголовного судопроизводства, снизить эффективность уголовного преследования из-за повышения вероятности невосполнимой утраты доказательств, а также повлечь истечение или значительное сокращение сроков давности.
«Необходимо также отметить, что законопроектом не предусмотрены системные изменения в УК, связанные с категориями уголовно наказуемых деяний, в том числе нормы о неоконченном преступлении, совокупности преступлений и давности привлечения к уголовной ответственности. Кроме того, законопроект не предусматривает внесения корреспондирующих изменений в УПК, необходимых ввиду дополнения уголовного закона новыми иными мерами уголовно-правового характера (ч. 3 ст. 212 УПК, регламентирующая основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования), уточнения понятия “специализированный государственный орган”, по представлению которого суд отменяет постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении иной меры уголовно-правового характера в виде общественных работ или ограниченно оплачиваемых работ (ч. 2 ст. 446.5 УПК РФ), а также в УИК РФ в части исполнения мер уголовно-правового характера в виде общественных работ и ограниченно оплачиваемых работ)», – считает правительство.
В отзыве также отмечено, что реализация законопроекта может потребовать дополнительных бюджетных ассигнований и увеличения штатной численности учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, в связи с этим поправки подлежат доработке с учетом ст. 83 Бюджетного кодекса РФ. Кроме того, к законопроекту имеются замечания юридико-технического и редакционного характера.
Эксперты «АГ» прокомментировали правительственную позицию
Управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов напомнил, что встраивание института уголовного проступка в уже сложившуюся архитектуру Уголовного кодекса РФ вызывает бурные дебаты уже на стадии обсуждения соответствующих поправок, а впереди еще нюансы, связанные с правоприменением. «Никак не могу согласиться с позицией Правительства РФ в той части, что понятие проступка противоречит понятию преступления и нарушает основы классификации преступных деяний. Во-первых, уголовный проступок – это не малозначительное деяние, а преступление, совершенное лицом впервые. Поэтому не вижу смысла рассматривать проступок в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния, поскольку во взаимосвязи с ч. 1 ст. 15 УК РФ он является общественно опасным деянием, запрещенным УК РФ под угрозой наказания. Во-вторых, уголовный закон не содержит понятия “классификации преступных деяний”, вместо этого предусматривая категории преступлений – и в эту систему уголовный проступок вписывается совершенно гармонично», – отметил он.
По словам эксперта, крайне сложно согласиться с возражением Правительства РФ о нецелесообразности отнесения к проступкам ряда преступлений в сфере экономики, общественной безопасности, безопасности движения и эксплуатации транспорта – тем более что оно не содержит никакой внятной аргументации. «С другой стороны, следует поддержать недопустимость отнесения к проступку фальсификации доказательств и результатов ОРД, поскольку последствия этих деяний нередко оказываются фатальными для правосудия, приводя к осуждению невиновных. А между осуждением невиновных и сколь угодно масштабной контрабандой наличных денежных средств – разница глубиной с этическую Марианскую впадину», – убежден адвокат.
Алексей Иванов назвал ничем не обоснованной негативную позицию об установлении годичного срока освобождения от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера. «Сложно согласиться и с мнением Правительства РФ в отзыве на ст. 76.2 УК РФ об обязательном возмещении причиненного ущерба в качестве обязательного условия освобождения от ответственности за уголовные проступки. Вопрос о конкуренции норм о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и освобождении от ответственности носит надуманный характер. Явно неудачной является также попытка правительства уравнять разные по своей сути институты – общественные ограниченно оплачиваемые и обязательные работы. Первые являются мерами уголовно-правового характера, применяемыми к лицам, совершившим проступок, а вторые – уголовным наказанием, применяемым к лицам, совершившим преступление», – полагает он.
Эксперт также назвал сомнительным замечание о необходимости указания в ст. 76.2 УК РФ согласия подозреваемого о прекращении уголовного дела. «Гуманизация уголовного законодательства априори подразумевает действия в интересах граждан, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления, но имеющих законную возможность избежать уголовной ответственности и судимости. И для этого точно не требуется внесение в ст. 76.2 УК РФ императивного правила о согласии обвиняемого, подозреваемого для освобождения его от уголовной ответственности – тем более что оно уже содержится в ч. 2 ст. 27 УПК РФ. Вместе с тем следует поддержать мнение правительства в части отсутствия в законопроекте корреспондирующих изменений в УПК – это упущение необходимо доработать», – считает адвокат.
По мнению Алексея Иванова, в целом правительственный отзыв на законодательную инициативу о введении института уголовного проступка – яркий пример классического набора инструментов «плохого» юриста: минимум аргументации, логические противоречия и «переход с теплого на пресное» (подмена гуманизации уголовного законодательства интересами национальной безопасности страны).
Старший партнер АБ «МАГРАС», руководитель экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов «Деловой России» Екатерина Авдеева, напротив, считает, что замечания правительства в большей части можно считать обоснованными.
«Действительно, можно согласиться с тем, что при освобождении от ответственности в связи с деятельным раскаянием или примирением с потерпевшим, так и по основаниям, предусмотренным проектируемой статьей в связи с введением понятия уголовного проступка, может возникнуть конкуренция. Также следует согласиться с возможным затруднением выбора конкретного основания для прекращения уголовного дела или уголовного преследования при применении проектируемой ст. 25.1 УПК РФ. Одновременно нельзя не согласиться с тем, что вводимые законопроектом в гл. 15.2 УК РФ иные меры уголовно-правового характера в виде общественных работ и ограниченно оплачиваемых работ по своему правовому содержанию аналогичны уголовным наказаниям в виде обязательных работ и исправительных работ, при том что одинаковые правовые меры не могут являться одновременно уголовным наказанием и иной мерой уголовно-правового характера», – убеждена адвокат.
Она добавила, что в законопроекте есть неопределенность, связанная с отсутствием четкого срока направления в суд ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого в совершении уголовного проступка. «Исходя из смысла законопроекта возможность квалифицировать деяние в качестве вводимого понятия “уголовный проступок” вероятна только в случае возмещения ущерба и согласия на это потерпевшего, а потому можно полагать, что предполагается признание вины, что может стать определенным способом давления на ее признание. При этом трудно согласиться о снижении превентивной функции уголовного закона в связи с вводимым понятием уголовного проступка. А также трудно согласиться с тем, что срок в один год слишком невелик для того, чтобы по его истечению считать лицо, освобожденное от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера для целей уголовного проступка будет признаваться впервые совершившим преступление. Дело в том, что даже в действующей редакции УК РФ судимость погашается в течение одного года после отбытия более мягкого наказания, чем лишение свободы, которое чаще и применяется по категориям преступлений в совокупности с другими обстоятельствами, позволяющими в предлагаемом проекте закона квалифицировать деяние в качестве уголовного проступка», – отметила эксперт.
Екатерина Авдеева напомнила, что важны не только законодательные изменения, которые существенно не изменят сложившуюся практику, но и принятие решений о статусе уголовного проступка в ведомственных учетах, а также определение того, какие отличия будут в иных негативных последствиях совершенного деяния. «В случае отсутствия особенностей в иных негативных последствиях для привлекаемого лица тот же результат может быть достигнут без введения нового понятия через установление запрета назначения наказания в виде лишения свободы по отнесенным к уголовному проступку статьям Уголовного кодекса, преступления по которым совершены впервые. Таким образом, концептуально могу поддержать введение уголовного проступка только при условии проработки вопроса с позиции особого правового статуса деяния, отличающего его от преступления и административного правонарушения, порождающего отличные от преступления иные негативные последствия, а также устранения указанных выше критически важных для принятия проекта закона замечаний, высказанных Правительством РФ», – отметила адвокат.
Комментарий представителя ФПА РФ
В комментарии «АГ» советник Федеральной палаты адвокатов Евгений Рубинштейн отметил, что законопроект о введении института уголовного проступка ожидаемо встретил непонимание и вслед за этим отторжение многих представителей юридических профессий.
По его словам, в классической теории права уголовный проступок не рассматривался среди видов неправомерного поведения, а введение в систему ранее не известного и противоречащего классическому пониманию института закономерно вызывает настороженность. «С другой стороны, введение этого института повлечет за собой явное и существенное изменение статистических показателей работы правоохранительных органов, что также не может устраивать представителей силовых структур. Единственные “выгодоприобретатели” от введения уголовного проступка – граждане, впервые совершившие преступное деяние, и общество. Первые – пройдут процедуру уголовного преследования и ощутят относительно “мягкую” реакцию со стороны государства за совершенное деяние. Второе – не приобретет заклейменных судимостью и уголовным наказанием представителей, одновременно использовав эффективные превентивные механизмы, предупреждающие повторное совершение преступных деяний. Именно поэтому введение такого института следует приветствовать», – подчеркнул он.
Говоря об отзыве Правительства РФ, Евгений Рубинштейн заметил, что замечания требуют внимательного изучения. Наиболее убедительными, по его мнению, представляются замечания, касающиеся приведения в соответствие с изменениями в УК РФ положений уголовно-процессуального законодательства.
