ВС вынес Определение № 305-ЭС18-19688 (2), в котором разобрался, насколько важно для рассмотрения вопроса о включении кредитора в реестр наличие у него денег для покупки дома банкрота в соответствии с условиями заключенного между ними предварительного договора купли-продажи.
12 октября 2014 г. между Гелием Быковским (продавцом) и Александром Борисенко (покупателем) был заключен предварительный договор, по условиям которого стороны договорились о подготовке и заключении в последующем договора купли-продажи жилого дома с земельным участком.
Стоимость согласно п. 2.1 предварительного договора составила 5,6 млн долларов США. При этом в п. 2.2.1 договора стороны согласовали, что в течение 10 рабочих дней со дня подписания договора Борисенко обязуется уплатить Быковскому сумму в рублях, эквивалентную 100 тыс. долларов США по курсу ЦБ РФ на день оплаты. Впоследствии основной договор заключен не был.
В последующем Гелий Быковский был признан банкротом. Полагая, что основной договор не заключен по вине продавца, а внесенные в качестве предоплаты денежные средства являлись задатком, Александр Борисенко обратился с заявлением о включении в реестр денежного требования в двойном размере от переданной продавцу суммы. В суд первой инстанции Борисенко представил расписку от 12 октября 2014 г., в которой было указано на получение Быковским от него денег в размере более 4 млн руб., что эквивалентно 100 тыс. долларов США.
Разрешая спор, суд сослался на проведенную по делу судебную экспертизу, по результатам которой был сделан вывод о том, что дата, указанная в расписке, не соответствует дате изготовления данного документа, в связи с чем расписка не может являться достаточным доказательством, подтверждающим передачу денежных средств. В связи с этим основания для включения требований в реестр отсутствуют.
Соглашаясь с данным выводом, суды апелляционной инстанции и округа сослались на ст. 309, 310, 429 ГК, ст. 16, 71, 100, 213.8 Закона о банкротстве с учетом разъяснений п. 26 Постановления Пленума ВАС от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» и исходили из того, что в соответствии со справками по форме 2-НДФЛ о доходах за 2012–2014 гг. совокупная сумма дохода Борисенко в составила более 21 млн руб. Из этого судами сделан вывод, что Александр Борисенко не имел достаточных денежных средств на приобретение недвижимого имущества по цене 5,6 млн долларов США, что фактически свидетельствует об отсутствии реального характера отношений по купле-продаже между сторонами.
Не согласившись с подходом судов, кредитор обратился в Верховный Суд, который отметил, что по смыслу ст. 16, 71, 100 Закона о банкротстве с учетом разъяснений п. 26 Постановления № 35 и сформировавшейся судебной практики кредитор, заявляющий о включении своего требования в реестр, должен ясно и убедительно подтвердить реальность долга, то есть его наличие и размер. При этом он должен обосновать существование именно той задолженности, включить в реестр которую он просит суд.
Изучив материалы дела № А41-55415/2016, ВС указал, что, сделав вывод об отсутствии у заявителя источника средств для оплаты договора купли-продажи в целом, суды фактически подменили предмет доказывания по спору, обязав кредитора доказывать наличие у него 5,6 млн вместо 100 тыс. долларов США. Однако, посчитал Суд, обстоятельства наличия или отсутствия у Борисенко средств для исполнения основного договора (который в итоге не был заключен сторонами) не имели правового значения для правильного разрешения спора.
«Подлежащим выяснению обстоятельством являлся факт передачи или непередачи должнику именно 100 тыс. долларов США. В связи с этим возложение на кредитора, внесшего предоплату, обязанности по доказыванию “будущих” фактов (где бы он взял необходимые суммы, если бы основной договор был заключен) являлось неправомерным», – подчеркнул ВС.
Суд отметил, что в подтверждение реальности долга Александр Борисенко помимо расписки ссылался также на ряд согласующихся между собой косвенных доказательств. Так, он указывал, что на следующий день после заключения предварительного договора должником было направлено в адрес банка (мажоритарного кредитора по настоящему делу) электронное письмо с вложением скан-копии этого договора, что, в свою очередь, заведомо исключает проставление на документах даты, предшествовавшей дню их изготовления. Кроме того, указал ВС, спустя непродолжительный период времени после подписания предварительного договора супруга должника 7 ноября 2014 г. перечислила в пользу банка 100 тыс. долларов США в счет погашения кредита, что подтверждает факт распоряжения должником полученными от Борисенко деньгами.
Высшая инстанция указала, что суды названным доводам и подтверждающим их доказательствам в нарушение положений ст. 71, 168 и 170 АПК правовой оценки не дали. «Вместо этого суды ограничились лишь ссылкой на экспертное заключение, по результатам которого эксперт пришел к выводу как о невозможности определения давности исследуемого документа, так и о несоответствии даты подписания документа дню его составления. Вместе с тем такие выводы сами по себе с учетом иных представленных кредитором доказательств не исключали передачи денежных средств должнику. Суды не привели мотивы, по которым отвергли доказательства, представленные заявителем в обоснование своей позиции. При этом сам должник получение от Борисенко А.В. денежных средств не отрицал», – отметил ВС.
Суд счел необходимым направить дело на новое рассмотрение. При этом он указал, что суду следует проверить реальность передачи денег должнику в счет предоплаты по договору или по иным основаниям. Если он придет к выводу о наличии задолженности, ему необходимо принять во внимание то, что Борисенко заявлял о включении в реестр переданной суммы в двойном размере, так как полагал, что договор не заключен по вине продавца, а переданные средства являлись задатком.
В то же время представитель должника в судебном заседании настаивал на том, что указанная сумма является авансом. Согласно п. 5.2 предварительного договора денежные средства, переданные в качестве первого платежа, признаются задатком после осуществления второго платежа по договору. Таким образом, суду необходимо проверить, приобрели ли денежные средства статус задатка, и если да, то установить, по чьей вине не был заключен основной договор (ст. 381 ГК).
В комментарии «АГ» управляющий партнер АБ «ЕМПП», адвокат Сергей Егоров отметил, что ВС вынес в целом формально обоснованное решение. При этом определение буквально состоит из противоречий. В связи с этим, считает адвокат, постановление существенным образом на практике не скажется. «Более того, недостатки, в связи с которыми ВС РФ направил дело на пересмотр, являются формальными, легко устранимы нижестоящими судами. Они не должны повлечь изменения уже вынесенных решений нижестоящих судов», – отметил он.
«Первое противоречие заключается в том, что ВС, с одной стороны, счел неправомерным вывод нижестоящих судов о том, что отсутствие у покупателя источника средств для оплаты в будущем всей суммы договора косвенно свидетельствует о его недобросовестности и отсутствии реального характера отношений по купле-продаже. С другой стороны, ВС обратил внимание нижестоящих судов на отсутствие в судебных актах надлежащей оценки косвенных же доказательств передачи денег со стороны кредитора. При этом стоит согласиться, что формально данные обстоятельства являются достаточными для направления дела на новое рассмотрение», – указал Сергей Егоров.
Второе противоречие, по его мнению, состоит в том, что ВС указал, что кредитор должен представить ясные и убедительные доказательства, обосновывающие реальность и размер долга. Сергей Егоров полагает, что таким доказательством в рассматриваемом случае при передаче наличных денег может быть только расписка. Если расписка обоснованно была оценена нижестоящими судами как ненадлежащее доказательство после проведения ее экспертизы, то любые косвенные доказательства передачи денег вряд ли можно по логике ВС признать ясными и убедительными, посчитал адвокат.
Третье противоречие в том, что ВС пришел к выводу, что косвенные доказательства кредитора вкупе с распиской, в действительности подписанной не в ту дату, которая в ней проставлена, не исключают передачу денежных средств должнику. «Это очень странный вывод, противоречащий основному принципу доказывания из АПК, согласно которому тот, кто заявляет, тот и должен доказать. Нижестоящие суды, на мой взгляд, обоснованно сочли доводы кредитора недоказанными, они не должны были устанавливать, что представленные кредитором доказательства исключают факт передачи денег», – указал Сергей Егоров.
Адвокат также отметил, что позиция Верховного Суда может «сыграть на руку» недобросовестным кредиторам при банкротстве: «В практике нашей фирмы мы постоянно сталкиваемся с попытками недобросовестных сторон предъявить в суд в рамках дела о банкротстве фиктивные расписки или иные документы, якобы подтверждающие наличие долга. Полагаю, что, если доказано, что расписка подписана позднее даты ее составления, это само по себе должно быть достаточным основанием для отказа в удовлетворении требования кредитора».
Партнер юридической компании «Арбитраж.ру» Александр Стешенцев отметил, что определение ВС полностью укладывается в концепцию применения повышенного стандарта доказывания в делах о банкротстве, из которой следует, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности. «На практике это означает, что суды должны проверять не только формальное соблюдение внешних атрибутов документов, которыми кредиторы подтверждают обоснованность своих требований, но и оценивать разумные доводы и доказательства, в том числе косвенные, как в отдельности, так и в совокупности, указывающие на пороки сделок, цепочек сделок (мнимость, притворность и т.п.) или иных источников формирования задолженности», – указал эксперт.
«При этом ни в коей мере не должно смущать указание коллегии на то, что неправомерным является возложение на кредитора, внесшего предоплату, обязанности по доказыванию “будущих” фактов, поскольку судебная коллегия последовательно в своих судебных актах отмечает, что если кредитор и должник являются аффилироваными лицами, то к требованию кредитора должен быть применен еще более строгий стандарт доказывания, чем к обычному кредитору в деле о банкротстве», – отметил Александр Стешенцев.
Вместе с тем, указал он, из текста определения не следует, что при рассмотрении требования Борисенко были установлены обстоятельства, которые свидетельствовали бы о его аффилированности с должником. Следовательно, возлагать на него бремя доказывания наличия денежных средств для исполнения основного договора (который в итоге не был заключен сторонами) у судов первой, апелляционной и кассационной инстанций оснований не было.
Александр Стешенцев отметил, что указание на то, что при новом рассмотрении суду следует проверить реальность передачи денег должнику, и если суд придет к выводу о наличии задолженности, то проверить, приобрели ли денежные средства статус задатка, – означает, что точка в споре еще далеко не поставлена. Он отметил, что кредиторы и финансовый управляющий должника не лишены возможности представить дополнительные доказательства, ставящие под сомнение передачу денег в заявленном размере. Кредитору их придется опровергнуть, чтобы убедить суд в необходимости включить его требование в реестр требований кредиторов должника.
Старший юрист «ВМ-Право и Консалтинг» Юлия Марченко считает, что определение ВС объективно и обоснованно. Она указала, что нижестоящие судебные инстанции в подобных делах нередко акцентируют внимание только на доказывании наличия или отсутствия денежных средств у кредитора на исполнение конечной сделки, а в качестве доказательств принимают только реальные денежные средства, находящиеся на счетах в банковских организациях. «Как верно указано Верховным Судом, в данном случае следовало установить весь перечень обстоятельств, имеющих знание для дела, а не отказывать в удовлетворении требований только на основании результатов экспертизы», – отметила она.
Юлия Марченко указала, что на сегодняшний день под эгидой постоянно растущего числа дел о банкротстве к требованиям кредиторов относятся подозрительно. Суды, не вникая в суть спора, отказывают во включении требований при наличии малейшего расхождения в документах. Она предположила, что теперь суды будут более внимательно рассматривать требования кредиторов и устанавливать все обстоятельства дела.
