22 августа Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС21-13317 (2) по делу № А41-1026/2020, в котором вновь напомнил порядок оспаривания сделки должника с аффилированным лицом как совершенной с предпочтением.
В период с июля по декабрь 2019 г. ООО «Смарт» произвело восемь платежей в адрес Николая Шустенко, выдав ему процентный заем на общую сумму в 1,5 млн руб. В январе 2020 г. ПАО «Минбанк» обратился в суд с требованием признать эту фирму банкротом. В конце 2021 г. «Смарт» был признан несостоятельным, а в январе 2022 г. его конкурсный управляющий Сергей Грунин оспорил в суде сделки по перечислению денег Николаю Шустенко со ссылкой на их мнимость, направленность на причинение вреда имущественным правам кредиторов и оказание предпочтения в рамках дела о банкротстве.
Суд отказал в удовлетворении заявления, а апелляция и кассация поддержали его. Они указали на недоказанность совокупности условий для признания недействительными оспариваемых платежей по заявленным основаниям. Суды сочли, что спорный договор займа соответствовал установленным законом требованиям и повлек за собой наступление тех правовых последствий, на которые был направлен, платежи по нему осуществлены в ходе обычной хозяйственной деятельности до момента признака объективного банкротства.
Кроме того, суды посчитали, что аффилированность Николая Шустенко и единственного участника должника ООО «Базис», в котором ему принадлежало 45% доли участия в уставном капитале, не свидетельствовала о совершении платежей со злоупотреблением правом и без намерений создать соответствующие правовые последствия. Конкурсный управляющий, по их мнению, не лишен возможности обратиться к заемщику либо оспорить последующие действия сторон по исполнению заемных обязательств. Суды также указали на непредставление заявителем исчерпывающих доказательств осведомленности заемщика о неплатежеспособности должника или недостаточности его имущества.
Изучив кассационную жалобу конкурсного управляющего, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда отметила, что дело о банкротстве должника было возбуждено определением суда первой инстанции от 17 января 2020 г. Два из восьми оспариваемых платежей на сумму 500 тыс. руб. были совершены в годичный и трехлетний периоды подозрительности, остальные шесть платежей имели место в пределах шести месяцев до возбуждения дела о банкротстве должника. Таким образом, конкурсное оспаривание этих платежей должно осуществляться по правилам п. 1 и 2 ст. 61.2, п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве.
ВС напомнил, что для применения презумпции наличия цели причинения вреда имущественным правам кредиторов суду достаточно установить совокупность обстоятельств: причинение вреда имущественным правам кредиторов от совершения сделки, наличие у должника цели причинения вреда и осведомленность другой стороны сделки об этой цели на момент ее совершения (абз. 2 п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве). При проверке платежей на предмет их действительности по основанию, предусмотренному п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве, выясняются вопросы о том, было ли оказано предпочтение лицу, получившему исполнение от должника, а также знало ли такое лицо о неплатежеспособности или недостаточности имущества должника в указанный момент. В обоих случаях осведомленность контрагента должника о противоправных целях сделок может доказываться через опровержимые презумпции заинтересованности сторон сделки между собой, осведомленности об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках его неплатежеспособности или недостаточности у него имущества.
В рассматриваемом случае, заметил Суд, никто из участников обособленного спора не оспаривал, что на момент совершения платежей должник имел неисполненные денежные обязательства перед кредиторами, основным из которых является банк с суммой непогашенных требований более 500 млн руб. Это обстоятельство, согласно сделанным судами выводам, не свидетельствовало о недействительности оспариваемых платежей ввиду отсутствия доказательств достоверной осведомленности Николая Шустенко о неплатежеспособности должника или недостаточности у него имущества. При этом кассатор последовательно ссылался на наличие аффилированности должника и Шустенко.
Так, с момента создания должника и до сентября 2019 г. его единственным участником было общество «Базис», в котором Николай Шустенко до начала июня 2020 г. имел 45% участия в уставном капитале, иными участниками этого юрлица являлись Данил Шорин и Александр Ануфриев (10% и 45% участия). Кроме того, Ануфриев и Шустенко владели каждый по 50% в АО «Система», исполнение обязательств которого перед банком было обеспечено поручительством должника по договору от 23 октября 2015 г. Неисполнение принципалом – обществом «Система» и его поручителем – ООО «Смарт» своих обязательств перед банком и послужило основанием для возбуждения этого банкротного дела.
«Приведенных конкурсным управляющим доводов было достаточно для того, чтобы в силу ст. 65 АПК РФ к Николаю Шустенко перешло бремя доказывания обратного. Последнему не должно было составить труда дать пояснения по поводу аффилированности с должником, раскрыть разумные экономические мотивы совершения оспариваемых платежей, документально обосновать основания получения от должника денежных средств, а также реальность сложившихся с ним правоотношений», – заключил Верховный Суд. Он добавил, что доказательств, подтверждающих экономическую целесообразность вступления в правоотношения с должником и обосновывающих совершение в его пользу оспариваемых восьми платежей в условиях непогашенной, существенной по своему размеру кредиторской задолженности перед банком, Николаем Шустенко не представлено и в материалах дела они отсутствуют. Содержащимся в представленном суду и приобщенном в материалы дела отзыве доводам Николая Шустенко какой-либо правовой оценки в обжалуемых судебных актах не дано.
Таким образом, ВС назвал неправомерными выводы судов о возможности предъявления конкурсным управляющим требований к Николаю Шустенко в качестве альтернативы судебного оспаривания сделок должника, поскольку, являясь профессиональным антикризисным менеджером в деле о банкротстве, заявитель не ограничен в выборе того или иного способа защиты нарушенных прав должника и его конкурсных кредиторов. Он вправе действовать самостоятельно для целей наиболее эффективного способа возврата имущества должника в конкурсную массу. Соответственно, остались неопровергнутыми презумпции целей причинения вреда имущественным правам кредиторов и предпочтительного удовлетворения требований Шустенко по отношению к требованиям других кредиторов. Поскольку все значимые обстоятельства не установлены, преждевременны выводы судов об отсутствии оснований для удовлетворения заявления.
В связи с этим Верховный Суд отменил решения нижестоящих инстанций и вернул дело на новое рассмотрение.
Адвокат КА «Свердловская областная гильдия адвокатов» Мария Стальнова заметила: суды не учли, что обстоятельства, входящие в предмет доказывания по вопросу о признании платежей недействительными сделками, доказываются путем заявления презумпций, которые могут быть опровергнуты заинтересованным лицом. Вместо этого, указала она, суды возложили на конкурсного управляющего обязанность представления прямых доказательств всех юридически значимых обстоятельств, как если бы требования рассматривались в порядке искового производства.
«При этом, в отличие от дел, рассматриваемых в исковом производстве, при рассмотрении обособленных споров в делах о банкротстве суд всегда исходит из того, что может иметь место недобросовестность со стороны должника и его контрагентов по сделкам; он устанавливает фактическую сторону – что стоит за созданной сторонами видимостью. В рассматриваемом случае суды посчитали недоказанной осведомленность другой стороны сделки о цели причинения вреда кредиторам, о неплатежеспособности должника. Однако очевидно, что конкурсный управляющий лишен возможности представить прямые доказательства такой осведомленности, поскольку при наличии связанности стороны скрывают свои реальные взаимоотношения, создавая иную видимость, – рассказала Мария Стальнова. – При таких обстоятельствах конкурсный управляющий должен представить суду доказательства наличия признаков опровержимых презумпций, и этого достаточно. Заинтересованная сторона либо доказательно опровергает данные презумпции, либо не опровергает».
Эксперт также обратила внимание на подход судов к оценке роли аффилированности, который «выбивается» из общей картины сложившейся судебной практики. «Как верно отметил ВС РФ, аффилированность является признаком осведомленности стороны сделки о состоянии дел должника и его намерениях при совершении данной сделки. Также суды продемонстрировали отклоняющееся от практики понимание “неплатежеспособности”. Они указали, что само по себе наличие судебных споров на момент совершения оспариваемых сделок не свидетельствовало о неплатежеспособности. Между тем наличие кредиторской задолженности расценивается в таких случаях как неплатежеспособность, а перечисление значительных сумм на фоне наличия непогашенной задолженности – как признак наличия цели избежать расчета с кредиторами и не наделять организацию средствами для расчета с ними. Таким образом, ВС в очередной раз призвал суды к соблюдению норм права и сложившихся в судебной практике подходов», – заключила Мария Стальнова.
Управляющий партнер Московской коллегии адвокатов TA lex Андрей Торянников отметил, что ВС РФ в очередной раз исправил ошибки нижестоящих инстанций при оспаривании сделки с аффилированным должнику лицом. «Нижестоящие суды установили факт аффилированности ответчика должнику, но не придали этому обстоятельству должного значения. Наоборот, отказав конкурсному управляющему в удовлетворении его заявления, они отметили непредставление им исчерпывающих доказательств осведомленности ответчика о неплатежеспособности должника или недостаточности имущества и отправили его в суд за оспариванием последующих действий сторон по исполнению заемных обязательств. В свою очередь ВС отметил: поскольку платежи ответчику были совершены в период подозрительности, суды были обязаны применить презумпцию наличия цели причинения вреда имущественным правам кредиторов. С учетом того, что на момент совершения сделки должник имел неисполненные денежные обязательства перед кредиторами, что не отрицалось ответчиком, при этом конкурсный управляющий представил достаточные доказательства осведомленности ответчика о наличии у должника цели причинения вреда исходя из аффилированности сторон сделки, это позволяло судам с учетом положений ст. 65 АПК РФ возложить бремя доказывания обратного на ответчика», – пояснил он.
Неисполнение нижестоящими судами указанной обязанности, по словам эксперта, привело к тому, что ответчик не дал пояснений по поводу его аффилированности с должником и не раскрыл мотивы совершения оспариваемых платежей. «Наоборот, из отзыва ответчика следовало, что по совершении сделок им был совершен зачет взаимных требований с должником, что фактически является преимущественным удовлетворением требований дружественного кредитора. ВС при этом указал, что презумпции целей причинения вреда имущественным правам кредиторов и предпочтительного удовлетворения требований ответчика остались неопровергнутыми. Фактически Суд исправил судебную ошибку и на примере конкретного дела напомнил нижестоящим инстанциям порядок доказывания по подобного рода сделкам», – полагает Андрей Торянников.
