Правовая демагогия или законные требования?

ПРАВОВАЯ ДЕМАГОГИЯ ИЛИ ЗАКОННЫЕ ТРЕБОВАНИЯ?

Адвокатское бюро добивается признания воспрепятствованием адвокатской деятельности отказа банка-банкрота вернуть деньги, переданные доверителями на защиту

Согласно ст. 18 Конституции РФ права человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти и обеспечиваются правосудием. Однако мой опыт многолетней защиты конституционных прав в судах свидетельствует о том, что в случае спора физического лица или малого адвокатского образования с банками указанными качествами зачастую обладают исключительно права банкиров.

Окончание. Начало в «АГ» № 9 (170)

Оригинальный алгоритм
Согласно ст. 15 Конституции РФ на каждого возложена обязанность исполнять закон. Это значит, что нарушение закона одним лицом (в том числе арбитражным судом) не освобождает других лиц от ответственности за его нарушение. При этом не менее, а более обязательными, чем акты арбитражных судов (которые, как всем известно, бывают и ошибочными, и заведомо незаконными), являются акты КС РФ и положения международных договоров России, явно не допускающих возможности лишать своих граждан конституционного права на защиту, а их защитников ставить в положение хуже рабов.

Из этого следует, что, отзывая лицензию у КБ, Банк России обязан был не допустить воспрепятствования адвокатской деятельности. Не сделав этого в 2008 г., сейчас Банк России может осознать, что законодательство о банкротстве – не самое главное, и по собственной инициативе исполнить акты КС РФ, вернув деньги на счет адвокатского бюро. Но Банк России почему-то этого не делает.

ГК «АСВ» также обязана исполнить акты КС РФ, тем более что арбитражный суд исполнять их не запрещал и не делал вывода о том, что отъем денег на адвокатскую деятельность ей не помеха. Но и ГК «АСВ» этого не делает.

Любопытно, что Совет директоров ГК «АСВ» возглавляет министр финансов России, а пять его членов являются должностными лицами Банка России, шесть – сотрудниками Аппарата Правительства РФ, Министерства финансов РФ, Федеральной налоговой службы РФ, один – представителем Президента РФ. Неужели нарушения актов Конституционного Суда РФ, Конвенций ООН, конституционных прав граждан и принуждение адвокатов исполнять свои профессиональные обязанности в положении хуже рабов – это их принципиальная позиция?

Как я уже отмечала, еще одной «новацией» ГК «АСВ» стал отказ признать обязательство по выплате бюро процентов по векселю КБ.

Когда в арбитражном суде за нарушение международного договора России бюро потребовало признать действия ГК «АСВ» незаконными, позиция госкорпорации была, как обычно, похожа на «диагноз»: с одной стороны, она утверждала, что требования о выплате процентов по векселю бюро не предъявляло, и, соответственно, ГК «АСВ» его не рассматривала, решение по нему не принимала, а с другой – что бюро пропущен установленный Законом о банкротстве кредитных организаций срок в 15 дней на обжалование решения конкурсного управляющего по суммам требований кредитора и очередности их удовлетворения. Как можно пропустить срок обжалования решения, которое не выносилось, выяснить в арбитражном суде не удалось.

Кроме того, срок в 15 дней установлен законодательством о банкротстве на обжалование кредиторами по денежным обязательствам решений конкурсного управляющего. Однако адвокатское бюро требовало от арбитражного суда пресечь воспрепятствование адвокатской деятельности путем немедленного возврата денег, предназначенных на защиту, включая процент по векселю. И ранее арбитражный суд указанные требования признал не экономическими, а значит, не денежными. Но для того, чтобы не вернуть деньги, арбитражный суд проигнорировал и доводы адвокатского бюро, и законную, справедливую правовую позицию арбитражного суда.

Более того, ссылка на пропуск срока на возражения выявляет оригинальный алгоритм исполнения ГК «АСВ» своих обязанностей: если кредитор не возразил в течение 15 дней на нарушение международного договора России, то этот договор можно не исполнять. С таким подходом госкорпорация ищет понимания в суде и находит его.

И это неудивительно, поскольку арбитражной практикой по делам о банкротстве известный конфликт принципов законности и диспозитивности разрешен в пользу последнего: считается, что конкурсный управляющий должен рассматривать лишь те требования, которые кредитор предъявляет, не вправе по собственной инициативе включать известные ему денежные обязательства банка-банкрота в реестр требований кредиторов.

Однако принцип диспозитивности конституционным не является, а принцип законности согласно ст. 15 Конституции РФ – является. Поэтому требование Закона о банкротстве кредитных организаций к конкурсному управляющему «действовать добросовестно с учетом прав кредиторов, в интересах общества, государства» (п. 2 ст. 47.1) как минимум означает исполнение законов и международных обязательств России, причем по собственной инициативе, а не в связи и по результатам обжалования кредиторами его действий и решений. Таким образом, ГК «АСВ», зная о вексельных обязательствах, обязана была по собственной инициативе включить процент по векселю в реестр требований кредиторов.

Арбитражный суд доводы бюро не изложил и не рассмотрел, сделал вывод о том, что конкурсный управляющий не обязан исполнять закон по собственной инициативе, так как это противоречит законодательству о банкротстве, еще раз придал законодательству о банкротстве высшую юридическую силу, проявив чудеса логики, сослался на пропуск бюро 15 дней на обжалование решения ГК «АСВ», которого она не выносила, заодно одобрив еще один «относительно честный способ отъема денег» кредиторов, по каким-либо причинам не истребовавших свои средства.

В то же время Законом о банкротстве арбитражный суд наделен контрольными полномочиями в отношении действий конкурсного управляющего (см., например, ст. 143), поэтому, реализуя их и конституционный принцип законности, арбитражный суд обязан был по собственной инициативе привести действия конкурсного управляющего в соответствие с требованиями закона и международными обязательствами России. Но арбитражный суд не сделал этого, а затем, рассматривая жалобу адвокатского бюро на действия конкурсного управляющего, фактически рассматривал жалобу на свое незаконное бездействие.

Иными словами, контрольные полномочия арбитражного суда в отношении конкурсного управляющего вступают в противоречие с его судебными полномочиями, а значит, дела по жалобам на действия арбитражных управляющих не должны быть подсудны арбитражному суду, контролирующему деятельность конкурного управляющего.