ТРОГАТЬ ЕЕ НЕ МОГИ

Европейский Суд просит не нарушать права адвокатуры

Хотя адвокатура считается одним из равноправных крыльев правосудия, на практике она порой все еще страдает по вине прочих его членов. Заповедь о недопустимости посягательств на права адвоката традиционно считается одной из наиболее трудноисполнимых для солдат правопорядка. Желание подсмотреть, подслушать или хотя бы припугнуть адвоката, находящегося при исполнении своих обязанностей, пока не может быть умерено свистом страсбургской плети, два раза в неделю вразумляющей прокуроров стран Совета Европы. К сожалению, практика Европейского Суда свидетельствует, что неприкосновенность адвоката является нормой жизни для прокуроров далеко не во всех случаях.

Электронный документ тоже документ

В «старой» Европе неудержимая тяга правоохранительных органов к адвокатским документам обставлена рядом формальностей, и надо признать, что в некоторых случаях деятельность адвокатов может озадачить слуг закона, как, например, в деле ««Визер и компания “Бикос бетейлигунген ГмбХ” против Австрии» (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria). Не в меру активный первый заявитель совмещал адвокатскую деятельность с владением и управлением холдинговой компанией, которая была единственным собственником другой компании – «Новамед». Обе компании мирно уживались в адвокатской конторе первого заявителя, пока на основании запроса итальянских властей о правовой помощи в связи с расследованием уголовного дела региональный суд не санкционировал обыск в офисах этих компаний.

Во время обыска одна группа полицейских в присутствии первого заявителя и представителя коллегии адвокатов искала документы в папках, относящихся к делам компаний. Если первый заявитель возражал против немедленного исследования документа, он опечатывался и передавался в региональный суд в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса. Все изъятые и опечатанные документы были перечислены в протоколе, подписанном первым заявителем и полицейскими. Одновременно другая группа исследовала содержимое компьютера первого заявителя и записала несколько файлов на диск. Специалист в области информационных технологий и представитель коллегии адвокатов присутствовали при части этого обыска, однако протокол в связи с ним был составлен только на следующий день. В нем было указано, что полицейские не полностью скопировали содержимое сервера, но искали названия двух компаний и имена подозреваемых по уголовному делу.

Следственный судья в присутствии первого заявителя вскрыл опечатанные документы. Некоторые из них были скопированы и приобщены к делу, а другие возвращены первому заявителю на том основании, что их использование может нарушать обязанность заявителя по сохранению профессиональной тайны. Первый и второй заявители жаловались в суды страны на то, что процедура обыска и выемки в отношении электронных данных нарушила обязанности первого заявителя по сохранению профессиональной тайны, однако эти жалобы были отклонены, и дело о сомнительных тайнах оборотистого адвоката плавно перешло в сферу компетенции Европейского Суда.

Само собой разумеется, что обыск и изъятие электронных данных заявителей представляли собой вмешательство властей в право на уважение «корреспонденции». Обыск и изъятие преследовали законную цель предотвращения преступлений. Уголовно-процессуальный кодекс предусматривал специальные правила выемки документов, и согласно сложившейся практике национальных судов эти правила применялись и к электронным данным. Однако эти гарантии были соблюдены в отношении документов, но не электронных данных. В частности, представитель коллегии адвокатов не имел возможности надлежащим образом контролировать соответствующую часть обыска, протокол был составлен слишком поздно, и ни первый заявитель, ни представитель коллегии не были информированы о результатах обыска. Хотя первый заявитель не был адвокатом второго, он исполнял соответствующие обязанности по отношению к ряду компаний, акции которых принадлежали последнему. Кроме того, изъятые электронные данные в основном были аналогичны данным, содержавшимся в документах, часть которых следственный судья возвратил первому заявителю как объект профессиональной тайны. Европейский Суд не без основания предположил, что электронные носители также содержали такую информацию. Он пришел к выводу, что уклонение полицейских от соблюдения определенных процессуальных гарантий, имевших целью помешать «произволу» и защитить профессиональную тайну адвоката, делает обыск и изъятие электронных данных первого заявителя несоразмерными преследуемой законной цели. Трудно сказать, много ли выиграла приальпийская демократия от того, что полазила в компьютере адвоката, но компенсацию причиненного ему морального вреда платить теперь придется.

Николай ГОЛИКОВ

Полный текст читайте в "АГ" № 6, 2008