В последнее время в средствах массовой информации появились новости о том, что Генеральная прокуратура РФ разработала и направила Президенту РФ, в Государственную Думу ФС РФ и другим субъектам законодательной инициативы проект поправок в Уголовно-процессуальный, Гражданский и Гражданский процессуальный кодексы, предусматривающий введение в российское законодательство института конфискации «in rem».
Суть института конфискации «in rem» состоит в том, чтобы по заявлению прокурора суд мог принимать решение о конфискации в доход государства денег и иного имущества, которые не являются предметом преступления, но обнаружены у подозреваемого или обвиняемого, если имеются достаточные данные полагать, что эти средства и имущество получены данными лицами без законных оснований. При этом обязанность по доказыванию законности происхождения имущества ложится на собственника этого имущества.
Основанием для предложений о введении института конфискации «in rem» служит ряд международно-правовых соглашений, в которых участвует Российская Федерация.
Так, в соответствии с п. 7 ст. 5 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г., ратифицированной нашей страной в 1990 г., Конвенция предлагает каждому государству – участнику договора «рассмотреть возможность обеспечения переноса бремени доказывания законного происхождения предполагаемых доходов или другой собственности, подлежащих конфискации, в той степени, в какой такая мера соответствует принципам ее национального законодательства и характеру судебного и иного разбирательства».
Согласно п. 7 ст. 12 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г. и п. 8 ст. 31 Конвенции ООН против коррупции 2003 г. «государства-участники могут рассмотреть возможность установления требования о том, чтобы лицо, совершившее преступление, доказало законное происхождение предполагаемых доходов от преступления или другого имущества, подлежащего конфискации, в той мере, в какой такое требование соответствует принципам их внутреннего законодательства и характеру судебного и иного разбирательства».
Таким образом, требования приведенных выше международно-правовых актов:
– касаются преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, коррупционных преступлений, а также организованной преступной деятельности транснациональных ОПГ (причем требуется четкое определение во внутринациональном законодательстве, какие именно преступления относятся к этим видам);
– являются рекомендательными требованиями;
– могут осуществляться лишь при условии соблюдения норм конституции и основополагающих принципов правовой системы государств-участников.
В связи с этим важнейшее значение приобретает правовая позиция Конституционного Суда РФ, изложенная в постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июля 2008 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Костылева», согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда (ч. 3 ст. 35); каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч. 1 ст. 46), принудительное изъятие имущества, влекущее за собой прекращение права собственности на это имущество, по сути, является лишением имущества и, следовательно, в силу требований полной и эффективной судебной защиты права собственности и критериев справедливого судебного разбирательства (ст. 35 и 46 Конституции РФ, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), невозможно без предварительного судебного контроля и принятия соответствующего судебного акта. Именно поэтому закрепленное в ст. 35 (ч. 3) Конституции РФ право может считаться обеспеченным лишь при условии, что вопрос о лишении имущества, отнесенного к вещественным доказательствам, может быть решен только в результате рассмотрения дела по существу.
Таким образом, для лишения гражданина принадлежащего ему имущества по российскому законодательству требуется принятие решения суда по этому вопросу. Однако из приведенного выше определения в совокупности с положениями ч. 2 и 3 ст. 49 Конституции РФ, согласно которым обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, следует и то, что для возложения на лицо обязанности доказывания правомерности приобретения имущества институт конфискации этого имущества не может быть предусмотрен положениями уголовного и уголовно-процессуального законодательства, иначе бы он противоречил этим конституционным нормам.
Поэтому в нынешних условиях развития отечественного законодательства процедура конфискации «in rem» может легитимно существовать лишь в том случае, если она будет обусловлена гражданско-правовыми и гражданско-процессуальными нормами, которые бы предусматривали возможность оспаривания от имени государства сделок в отношении имущества, которое, по мнению государственных органов, нажито незаконным путем.
Действующими на сегодняшний момент положениями ст. 56 ГПК РФ предусмотрена обязанность сторон доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом, а суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
Таким образом, соответствующее положениям Конституции РФ введение института конфискации «in rem» возможно лишь путем принятия федерального закона, который устанавливал бы соответствующее изъятие из положений ст. 56 ГПК РФ, а сам этот институт мог бы быть реализован исключительно путем осуществления судебной процедуры, регламентированной положениями ГПК РФ.
Поскольку сам текст предлагаемого законопроекта, о котором ведется речь в СМИ, опубликовавших соответствующую новость, пока не получил надлежащего освещения, а его положения не были детально обсуждены экспертным сообществом, однозначно говорить о полном соответствии этого законопроекта положениям Конституции РФ пока преждевременно.
Суть института конфискации «in rem» состоит в том, чтобы по заявлению прокурора суд мог принимать решение о конфискации в доход государства денег и иного имущества, которые не являются предметом преступления, но обнаружены у подозреваемого или обвиняемого, если имеются достаточные данные полагать, что эти средства и имущество получены данными лицами без законных оснований. При этом обязанность по доказыванию законности происхождения имущества ложится на собственника этого имущества.
Основанием для предложений о введении института конфискации «in rem» служит ряд международно-правовых соглашений, в которых участвует Российская Федерация.
Так, в соответствии с п. 7 ст. 5 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г., ратифицированной нашей страной в 1990 г., Конвенция предлагает каждому государству – участнику договора «рассмотреть возможность обеспечения переноса бремени доказывания законного происхождения предполагаемых доходов или другой собственности, подлежащих конфискации, в той степени, в какой такая мера соответствует принципам ее национального законодательства и характеру судебного и иного разбирательства».
Согласно п. 7 ст. 12 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г. и п. 8 ст. 31 Конвенции ООН против коррупции 2003 г. «государства-участники могут рассмотреть возможность установления требования о том, чтобы лицо, совершившее преступление, доказало законное происхождение предполагаемых доходов от преступления или другого имущества, подлежащего конфискации, в той мере, в какой такое требование соответствует принципам их внутреннего законодательства и характеру судебного и иного разбирательства».
Таким образом, требования приведенных выше международно-правовых актов:
– касаются преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, коррупционных преступлений, а также организованной преступной деятельности транснациональных ОПГ (причем требуется четкое определение во внутринациональном законодательстве, какие именно преступления относятся к этим видам);
– являются рекомендательными требованиями;
– могут осуществляться лишь при условии соблюдения норм конституции и основополагающих принципов правовой системы государств-участников.
В связи с этим важнейшее значение приобретает правовая позиция Конституционного Суда РФ, изложенная в постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июля 2008 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Костылева», согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда (ч. 3 ст. 35); каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч. 1 ст. 46), принудительное изъятие имущества, влекущее за собой прекращение права собственности на это имущество, по сути, является лишением имущества и, следовательно, в силу требований полной и эффективной судебной защиты права собственности и критериев справедливого судебного разбирательства (ст. 35 и 46 Конституции РФ, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), невозможно без предварительного судебного контроля и принятия соответствующего судебного акта. Именно поэтому закрепленное в ст. 35 (ч. 3) Конституции РФ право может считаться обеспеченным лишь при условии, что вопрос о лишении имущества, отнесенного к вещественным доказательствам, может быть решен только в результате рассмотрения дела по существу.
Таким образом, для лишения гражданина принадлежащего ему имущества по российскому законодательству требуется принятие решения суда по этому вопросу. Однако из приведенного выше определения в совокупности с положениями ч. 2 и 3 ст. 49 Конституции РФ, согласно которым обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, следует и то, что для возложения на лицо обязанности доказывания правомерности приобретения имущества институт конфискации этого имущества не может быть предусмотрен положениями уголовного и уголовно-процессуального законодательства, иначе бы он противоречил этим конституционным нормам.
Поэтому в нынешних условиях развития отечественного законодательства процедура конфискации «in rem» может легитимно существовать лишь в том случае, если она будет обусловлена гражданско-правовыми и гражданско-процессуальными нормами, которые бы предусматривали возможность оспаривания от имени государства сделок в отношении имущества, которое, по мнению государственных органов, нажито незаконным путем.
Действующими на сегодняшний момент положениями ст. 56 ГПК РФ предусмотрена обязанность сторон доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом, а суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
Таким образом, соответствующее положениям Конституции РФ введение института конфискации «in rem» возможно лишь путем принятия федерального закона, который устанавливал бы соответствующее изъятие из положений ст. 56 ГПК РФ, а сам этот институт мог бы быть реализован исключительно путем осуществления судебной процедуры, регламентированной положениями ГПК РФ.
Поскольку сам текст предлагаемого законопроекта, о котором ведется речь в СМИ, опубликовавших соответствующую новость, пока не получил надлежащего освещения, а его положения не были детально обсуждены экспертным сообществом, однозначно говорить о полном соответствии этого законопроекта положениям Конституции РФ пока преждевременно.
