Повторная активизация дискуссии о введении в систему уголовной юстиции института следственных судей меня поначалу, честно говоря, не очень взволновала. Тема эта имеет корни далеко не в сегодняшнем дне: она была поднята д.ю.н., проф. А.В. Смирновым еще в 2014–2015 гг. Потому я полагал, что к настоящему моменту были высказаны все возможные pro1 и contra2 относительно научной обоснованности идеи внедрения этого института и оправданности рассмотрения его в качестве механизма, направленного на достижение целей уголовной юстиции.
Отсутствие у участников дискуссии единого мнения по вопросу необходимости присутствия в отечественном уголовном процессе института следственных судей, при наличии различий в широком, концептуальном смысле, на мой взгляд, являлось лишь основанием сохранения данной темы для дальнейших исследований, моделирований, просчетов, но не формировало повестку дня, ключевой вопрос которой, как оказалось, состоит не в том, вводить или не вводить в ткань уголовной юстиции институт судебного следователя, а лишь в том, каким образом необходимо это сделать.
Об этом свидетельствовали и дискуссия на февральском круглом столе3 2018 г., который провели Верховный Суд РФ и Российский государственный университет правосудия, и очень кстати подоспевшая к возобновившейся дискуссии очередная статья А.В. Смирнова4.
Я не буду дублировать теоретические позиции каждой из сторон, паче чаяния, любой заинтересованный человек сможет самостоятельно ознакомиться с ними и принять ту или другую сторону. Мне хотелось бы лишь присоединиться к опасениям Е.В. Зайцевой, которая для точности описания сегодняшней ситуации, связанной с переформатированием отечественного уголовного процесса, уместно вспомнила строки из «Революционного марша» В. Мурадели и Ю. Каменецкого: «Есть у революции начало, нет у революции конца»5.
На прошедшей 16–18 марта 2018 г. в Санкт-Петербурге научно-практической конференции на тему «Юридическая истина в уголовном праве и процессе» проф. А.А. Тарасов, обращаясь ко всем, кто имеет отношение к науке уголовного процесса, нормотворческому процессу и правоприменению, попросил не забывать о прикладном характере этой отрасли права, серьезным образом затрагивающей конституционные права и свободы человека и гражданина, в связи с чем точность и скрупулезность в нормативном формировании уголовно-процессуального законодательства должны быть на самом высоком уровне.
В этой связи мне хотелось бы задать всем адептам института следственных судей вопрос, который я в 2015 г. уже задавал автору наиболее развернутой концепции института следственного судьи проф. А.В. Смирнову. Звучал этот вопрос следующим образом: когда вы обосновываете необходимость института следственных судей для нужд отечественного уголовного судопроизводства, на чем зиждется ваша уверенность в том, что он в короткие сроки не обретет отрицательные качества, ради борьбы с которыми и создавался (обвинительный уклон, обвинительная связка между судами и правоохранительными органами, инквизиционные начала в уголовном судопроизводстве и пр.)? На что проф. А.В. Смирнов честно ответил, что таких гарантий никто не дает.
Поэтому я и задался вопросом в заглавии данной статьи: а что мы будем делать, если выводы, на основании которых предлагается введение этого института, фактически перекраивающего исторически и онтологически сформировавшуюся модель российского уголовного судопроизводства, окажутся ошибочными или реальность будет детерминирована субъективными критериями правоприменения настолько, что все позитивные теоретические прогнозы так и останутся на уровне деклараций? И этот вопрос должен возникать у каждого, кто неравнодушно относится к современному уголовному процессу в Российской Федерации, в первую очередь у тех, кто ратует за эту новеллу. Предложение ввести новый институт должно сопровождаться не только обсуждением его сущности и механизмов реализации, но и тщательным просчитыванием вариантов действий на тот случай, если лодка радужных надежд реформаторов уголовного процесса вновь разобьется о скалы предубеждений и иных человеческих слабостей и пороков. Не учитывать Человека при регулировании Человеческой отрасли права не просто недопустимо, но и крайне опасно. Исторический опыт Советского государства об этом вопиет.
Я еще раз призываю всех, от кого зависит принятие решения по этому вопросу, не торопиться. Опыт исторический и современный опыт иных стран должны подвергаться серьезному критическому анализу: первый – по причине разницы в историческом времени принимаемого решения, второй – по причине ментальной, культурной и онтологической разности в характеристиках государств. При этом я не отрицаю подобных методов исследования. Изучение аналогичного опыта, безусловно, позитивно, анализ исторического наполнения и функционирования – почему нет? Но это лишь малая часть.
Вряд ли, например, в авиационной промышленности основные доводы о введении нового узла для современного самолета будут основываться на отсылках к истории создания авиации и к тому, что в какой-либо стране подобный опыт уже имеется. В любом случае будут сначала произведены расчеты, по их результатам создадут графическую модель, чертежи которой используют для создания опытной модели или образца. Одновременно будут тщательно изучены возможности государства по внедрению данной модели в серийное производство, проведены эксперименты, испытания, будут выявлены точные технические характеристики, просчитаны затраты и позитивный коэффициент от введения. И только при положительном решении всех вышеуказанных локальных задач будет приниматься окончательное решение о запуске механизма в серийное производство и эксплуатацию. Все эти действия обусловлены только одним – необходимостью обеспечить безопасность полетов, так как пренебрежение этой целью приводит к трагическим последствиям. В уголовном процессе должно быть так же – естественно, применительно к гуманитарной составляющей науки.
Есть такое выражение: правила дорожного движения написаны кровью. Правила уголовного судопроизводства в составе своих «чернил» имеют жизнь, здоровье и свободу человека. Ратуя за введение в систему уголовной юстиции нового института, надо обязательно помнить об этом и иметь, говоря языком уголовного процесса, вне разумных сомнений достоверное знание о том, какие результаты безусловно будут достигнуты его введением, а не ограничиваться предположением о возможном позитивном результате. В противном случае цена за новеллу закона, принятую лишь ради новеллы, окажется несоизмеримо высокой. А мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые по последствиям вещи.
1 См.: Смирнов А.В. Почему России нужен новый Уголовно-процессуальный кодекс // Уголовный процесс. 2015. № 9. С. 74–86. Он же: Российский уголовный процесс: необходима новая модель // [Электронный ресурс] URL: http://www.iuaj.net/node/1700 (дата обращения 21 марта 2018 г.). См. также: Морщакова Т.Г. О компетенции и порядке формирования института следственных судей в Российской Федерации // [Электронный ресурс] URL: http://law.sfu-kras.ru/data/method/e-library-kup/Raznoe/prilozhenye%20%E2%84%967-294_15.pdf (дата обращения 21 марта 2018 г.).
2 См.: Головко Л.В. Институт следственных судей: американизация путем манипуляции // [Электронный ресурс] URL: http://www.iuaj.net/node/1740 (дата обращения 21 марта 2018 г.). См.: Боруленков Ю.П. Следственный судья как «слабое звено» уголовно-процессуального доказывания // Библиотека криминалиста. Научный журнал. № 3(20). 2015. С. 9–21. См. также: Ковтун Н.Н., Бухранова Т.С. Институт судебного следователя и специализированного следственного судьи в контексте опыта стран континентальной системы права // [Электронный ресурс] URL: https://nnov.hse.ru/data/2012/10/31/1246259845/Ковтун-Бухранова.pdf (дата обращения 21 марта 2018 г.).
3 См.: Эксперты обсудили возможность введения института судебных следователей // [Электронный ресурс] URL: https://www.advgazeta.ru/novosti/eksperty-obsudili-vozmozhnost-vvedeniya-instituta-sledstvennykh-sudey/ (дата обращения 21 марта 2018 г.).
4 Смирнов А.В. О задачах реформирования предварительного расследования в уголовном процессе // Уголовное судопроизводство. № 1. 2018. С. 27–33.
5 Зайцева Е.А. Уголовный процесс России: «Есть у революции начало, нет у революции конца»? // Уголовное судопроизводство. № 1. 2018. С. 4–9.
