Модель конституционного правосудия ожидают кардинальные изменения

Закон о поправке в Конституцию РФ с туманным, на мой взгляд, наименованием «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти» был одобрен всеми региональными парламентами за два дня – вместо года, на что ориентирует Федеральный закон «О порядке принятия и вступления в силу поправок к Конституции Российской Федерации».

Окончательное содержание Закона о поправке сильно отличается от одобренного Госдумой ФС РФ в первом чтении 23 января 2020 г. Конституционалисты единодушно задаются вопросом, возникшим еще на стадии законопроекта, – насколько соблюдено правило о том, что одним законом о поправке должны охватываться взаимосвязанные изменения текста Конституции?

Однако по мере продвижения законопроекта в Госдуме его тематическая пестрота становилась только гуще. В результате неизменными остались только 27 из 67 статей, составляющих в совокупности главы с 3-й по 8-ю. Плюс к этому в главы о федеративном устройстве, президенте и Федеральном Собрании были добавлены 5 новых статей со значком «.1».

Остановимся на той части поправок, которая касается судебной власти, и попробуем понять, какие изменения они несут.

Новеллы в судебной сфере на поверку неоднородны и достаточно масштабны. Если систематизировать их, станет возможно говорить об институциональных, организационных и компетенционных новшествах.

«Игра на выбывание»

Институциональное новшество проистекает из новой формулировки ч. 3 ст. 118 Конституции о судебной системе. В ней по-прежнему указано, что судебная система устанавливается Конституцией и федеральным конституционным законом, но одновременно появился перечень судов, составляющих данную систему: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, а также федеральные суды общей юрисдикции, арбитражные суды и мировые судьи субъектов Федерации.

В чем различие Закона о поправке и действующего положения ст. 4 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», закрепляющего судебную структуру? В последнем упомянут еще один институт – конституционные (уставные) суды субъектов РФ.

Разработчики новой редакции ч. 3 ст. 118 Конституции почему-то «забыли» о конституционных (уставных) судах. В этом, на мой взгляд, ясно читается «приговор» региональной конституционной юстиции – пусть и слабо развитой, но потенциально влиятельной (что наглядно показало ингушское дело 2018 г. о границе между двумя субъектами Федерации)¹.

Вот одно из возможных толкований данного положения – формально безупречное, но не оставляющее конституционным (уставным) судам шансов на выживание: никаких иных судебных учреждений, кроме перечисленных в ч. 3 ст. 118, быть не должно, а упоминание о федеральном конституционном законе, которым устанавливается судебная система, относится только к звеньям и специализированным ответвлениям судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Именно так и указал КС в своем заключении на Закон о поправке².

Таким образом, следствием поправок может стать ликвидация конституционных (уставных) судов. Возможно также предположить, что сохранить их удастся лишь самым принципиальным субъектам Федерации.

Вместо избрания – назначение

Далее – об организационных новшествах. Их несколько.

Во-первых, полномочие Президента РФ участвовать в формировании председателей и зампредов Конституционного и Верховного судов и назначать руководство всех других судов становится конституционно закрепленным (новая редакция п. «е» ст. 83, ч. 1 и 2 ст. 128 Конституции).

Напомню, что до 2009 г. должности председателей и зампредов высших судов были выборными: за кандидатов голосовали сами судьи. Идею распространения такого порядка на все суды поддерживают многие, поскольку выборность способствует независимости судебной власти. Однако следует помнить, что после вступления поправок в силу изменить ситуацию обычным федеральным законом будет невозможно.

Во-вторых, президент получает право инициировать в Совете Федерации прекращение полномочий руководства и судей апелляционных и более высоких судов – вплоть до Конституционного – в случае совершения ими проступка, порочащего честь и достоинство судьи, а также в иных случаях согласно федеральному конституционному закону (новый п. «е.3» ст. 83 Конституции). В настоящее время прекращение полномочий судей возможно лишь при участии судейского сообщества. Новые правила усиливают зависимость судей и судебной администрации от президента, чем, на мой взгляд, подвергают эрозии принцип их самостоятельности.

В-третьих, общее число судей Конституционного Суда сокращается до 11 (вариант ч. 1 ст. 125 Конституции, не изменившийся с первой редакции законопроекта). Впрочем, никто из действующих 15 судей КС РФ не будет уволен по особым правилам (п. 7 ст. 3 Закона о поправке). Следует иметь в виду, что в перспективе КС может стать еще малочисленнее (состоять из 7 или 8 судей), если сохранится действующий принцип рабочего состава, а не общего числа судей (согласно ст. 4 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» это 2/3 от общего числа судей). В связи с этим, думается, вопрос о пополнении состава Суда «свежей кровью» будет отложен во времени еще дальше, пропускная способность КС уменьшится, а сроки рассмотрения дел, наоборот, вырастут.

«Полноценный боец» внешнего юридического фронта

Обратимся к компетенционным новеллам. Все они также относятся к Конституционному Суду.

Первая – лишение КС ряда функций, что отчасти означает урезание возможностей граждан защищать их права в этой высшей судебной инстанции. Следуя буквальному смыслу п. «а» ч. 4 ст. 125 Конституции, можно сделать вывод, что граждане лишатся права обжаловать в КС законы субъектов Федерации, принятые по вопросам исключительного ведения последних. При этом заявители жалоб должны будут сначала исчерпать все другие внутригосударственные способы судебной защиты (до какого предела – неясно).

Наконец, из Конституции (ч. 3 ст. 100) исключается полномочие Конституционного Суда выступать с посланиями перед Федеральным Собранием. По некоторому совпадению совсем недавно – осенью 2019 г. – группа юристов предлагала Суду воспользоваться правом выступить с посланием перед парламентом в связи с неисполнением решения КС, касающегося ст. 212.1 УК РФ при рассмотрении уголовного дела программиста Константина Котова о неоднократных нарушениях на митингах.

Вторая новелла – дополнение компетенции Суда проверкой по запросам президента проектов законов о поправках к Конституции, федеральных конституционных законов, федеральных законов и законов субъектов Федерации (п. «а» ч. 5.1, дополняющий ст. 125 Конституции).

Против оценки Конституционным Судом проектов законов о конституционных поправках трудно возражать, в отличие от всего остального. Полагаю, что мобилизация конституционного правосудия в рамках обычной законодательной процедуры означает вовлечение КС в не свойственную его природе сферу, ослабление самостоятельности парламента, а если говорить о законах субъектов Федерации, – то и нарушение принципа федерализма. Специалисты неоднократно обращали внимание на то, что, поддержав законопроект, КС фактически утратит компетенцию проверять конституционность соответствующего закона после того, как он вступит в силу³.

Третье изменение – превращение Конституционного Суда в «полноценного бойца» на внешнем юридическом «фронте». Помимо конституирования его полномочия решать, можно ли исполнять акт межгосударственного органа по защите прав (включено в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» в 2015 г.), Суду предлагается делать то же самое в отношении «иностранного или международного (межгосударственного) суда, иностранного или международного третейского суда (арбитража), налагающего обязанность на Россию, если это решение противоречит основам публичного правопорядка Российской Федерации» (п. «б» ч. 5.1 ст. 125 Конституции). Конституционалисту пока сложно комментировать, что имеется в виду и какое отношение данное нововведение имеет к природе Конституционного Суда как органа конституционного контроля.

Новое изложение гл. 7 Основного Закона включает и оправданные, на мой взгляд, новеллы, – в частности, упоминание об арбитражном судопроизводстве в числе форм осуществления судебной власти (ч. 2 ст. 118). Без этого множились бы теоретические споры о том, имеет ли данный вид судопроизводства конституционные основания.

Но это частности. Главное, что нас ожидает в связи с вступлением в силу поправок, – системный пересмотр законов о судебной системе, что чревато риском разрушения отдельных судебных институтов, большим контролем главы государства над судами и в корне иной моделью конституционного правосудия.