Не так давно на сайте «АГ» была опубликован новость о том, что ФСИН и МВД ответили на обращение СПЧ по поводу правовых основ применения наручников при конвоировании подозреваемых, обвиняемых и подсудимых в медучреждения.
Тема применения наручников при конвоировании в отношении подозреваемых/обвиняемых уже долгое время актуальна и носит дискуссионный характер. С одной стороны, мы говорим о правах заключенных, с другой – нельзя забывать о безопасности конвоиров, необходимости пресечения попыток к побегу и членовредительству. На мой взгляд, к каждому конкретному случаю следует подходить индивидуально.
Вопрос о целесообразности применения наручников к заключенным, этапируемым в медицинские учреждения, должен, безусловно, решаться комиссионно с учетом тяжести заболевания и с привлечением сотрудников соответствующего медицинского учреждения, а не ограничиваться усмотрением конвойного подразделения, на что указано в письме МВД и ФСИН.
Что касается правоприменения, то я не встречала случаев, когда действия конвойного подразделения в части применения наручников при транспортировке больных обжаловались в судебном порядке. На первом месте всегда стоит вопрос быстрой транспортировки больного в медицинское учреждение и оказания медицинской помощи, но никак не применение наручников и условия транспортировки, особенно если это не повлекло ухудшение состояния здоровья. Желающих сообщить защитникам и компетентным органам о том, что условия их транспортировки являлись унижающими человеческое достоинство либо бесчеловечными, – единицы. Право защитников либо родственников больного присутствовать при транспортировке в медучреждение законодательно не закреплено, поэтому самостоятельно установить факт нарушения прав больного и заявить о нем в компетентные органы также не всегда представляется возможным. Это усложняет и процесс доказывания нарушения ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция). Врачи крайне редко идут навстречу и подтверждают, что, например, видели, как больного привезли в больницу в наручниках либо что в них он находился в больничной палате.
Процедуру конвоирования в медучреждение необходимо тщательно проработать и закрепить на законодательном уровне, чтобы соблюсти баланс интересов государства и конвоируемых больных. Законодателям следует, в первую очередь, обратить внимание на опубликованный 22 июня 2018 г. Доклад Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее – ЕКПП) [CPT/Inf (2018) 24], в котором сформулированы стандарты перевозки заключенных. В частности, ЕКПП установил, что к применению наручников и/или ремней безопасности к заключенным во время перевозки следует прибегать только тогда, когда это явно оправдано оценкой риска в конкретном случае. Даже если использование таких средств является абсолютно необходимым, оно должно осуществляться таким образом, чтобы свести к минимуму любой риск причинения вреда заключенному. Названные средства не должны применяться, когда заключенные заперты в безопасных камерах или отсеках. При выборе транспортных средств для доставки заключенных в больницу и из больницы должно учитываться состояние их здоровья. Имея в виду потенциальные неудобства для соответствующего лица и риск получения травмы в случае аварии, ЕКПП сделал вывод, что следует избегать практики применения наручников за спиной заключенного во время транспортировки.
Законодателям целесообразно обратить внимание и на замечания, изложенные в Докладе правительству России о визите в Российскую Федерацию представителей ЕКПП с 21 мая по 4 июня 2012 г. [CPT/Inf (2013) 41]. В частности, ЕКПП, напоминая сотрудникам правоохранительных органов о том, что в тех случаях, когда признано необходимым надеть наручники на лицо во время задержания или в период содержания под стражей, наручники ни при каких обстоятельствах не должны быть чрезмерно жесткими и должны использоваться только до тех пор, пока это очевидно необходимо. Применение наручников может быть оправданным, если лицо, содержащееся под стражей, действует крайне агрессивно или насильственно. Однако соответствующее лицо не может быть приковано к стене или неподвижным предметам, а должно находиться под пристальным наблюдением в соответствующей обстановке. Если содержащееся под стражей лицо находится в состоянии возбуждения, вызванного состоянием его здоровья, сотрудники правоохранительных органов должны обращаться за медицинской помощью и следовать указаниям врача.
Применительно к заключенным, приговоренным к пожизненному заключению, ЕКПП отметил, что надевание на них наручников во время медицинских процедур и оказания стоматологической помощи ущемляет достоинство соответствующих заключенных и препятствует установлению надлежащих отношений между врачом и пациентом (и, возможно, составлению объективного медицинского заключения). ЕКПП рекомендовал принять меры для пресечения указанной практики.
Существует обширная практика ЕСПЧ по случаям применения наручников в зале суда, в психиатрических лечебницах и больницах, согласно которой содержание в наручниках обыкновенно не порождает вопросов относительно нарушения ст. 3 Европейской конвенции тогда, когда эта мера была использована в связи с правомерным содержанием под стражей и не выражает использование или публичное демонстрирование силы за рамками разумно необходимого. В этом отношении, по мнению ЕСПЧ, важно учитывать, к примеру, опасность побега лица или причинения травм либо вреда (см. постановления ЕСПЧ от 16 декабря 1997 г. по делу «Ранинен против Финляндии; от 27 ноября 2003 г. по делу «Энаф против Франции», жалоба № 65436/01).
Вместе с тем относительно применения наручников к больным по отдельным делам ЕСПЧ устанавливал прямое нарушение государством-ответчиком ст. 3 Европейской конвенции. В качестве примеров кратко приведу некоторые из них.
1. Постановление ЕСПЧ от 7 мая 2015 г. по делу «Илиевска (Ilievska) против Македонии» (жалоба № 20136/11).
После перенесенной заявительницей операции и прохождения курса химиотерапии в 2009 г. ее муж обратился за медицинской помощью, так как она страдала от тревоги и беспокойства. По совету врачей заявительница была доставлена в психиатрическую больницу г. Скопье с помощью двух сотрудников полиции. В своей жалобе в ЕСПЧ заявительница утверждала, что во время поездки в больницу ее руки были скованы наручниками за спиной, ее насильно заставили лечь на кровать в «скорой помощи», сотрудник полиции сидел у нее ногах, ее били и ей угрожали. В отношении полицейских по данному факту возбуждалось уголовное дело, но в результате за отсутствием в их действиях состава преступления они были оправданы.
При рассмотрении вопроса о соблюдении государством-ответчиком требований ст. 3 Европейской конвенции ЕСПЧ не удалось установить, что сотрудники полиции во время перевозки причинили заявительнице травмы спины, живота и ног. Однако с учетом медицинских доказательств, подтверждающих наличие гематом на запястьях заявительницы, и отсутствия у властей государства-ответчика объяснений этих травм ЕСПЧ принял во внимание тот факт, что заявительница была закована в наручники. Разрешая вопрос о том, было ли оправдано применение наручников, ЕСПЧ отметил, что в период времени, относящийся к делу, заявительница страдала приступами психического расстройства, о чем знали сотрудники полиции. Она явно находилась под контролем полиции во время перевозки и была уязвима вследствие своего психологического состояния и вытекающих из него медицинских последствий. Кроме того, она была физически слаба после операции по поводу рака и курса химиотерапии. Приняв во внимание заявление властей государства-ответчика о склонности заявительницы к членовредительству, ЕСПЧ допустил, что использование наручников было направлено на предотвращение причинения заявительницей вреда самой себе. Вместе с тем ЕСПЧ отметил, что вопрос о соразмерности применения наручников не был рассмотрен в ходе внутригосударственных разбирательств. Власти государства-ответчика не смогли доказать, что не были доступны другие, менее строгие меры предосторожности. В результате в настоящем деле применение наручников было квалифицировано как унижающее человеческое достоинство обращение.
2. Постановление ЕСПЧ от 14 марта 2013 г. по делу «Салахов и Ислямова против Украины» (жалоба № 28005/08).
20 июня 2008 г. заявитель Салахов, находясь под стражей по обвинению в хищении мобильного телефона, был доставлен в Центр по СПИДу, где ему были поставлены следующие диагнозы, классифицированные как предварительные: «ВИЧ-инфекция на четвертой клинической стадии, системный кандидоз ротоглотки и пищевода, постоянный жар с выраженным синдромом интоксикации, потеря массы тела более чем на 15%, себорейный дерматит волосистой части кожи головы». Врачи Центра по СПИДу пришли к выводу, что требуются дополнительное обследование заявителя с целью уточнения диагнозов, а также его стационарное медицинское лечение. В тот же день заявителя перевели в Центральную больницу г. Бахчисарай Республики Украина, где его поместили в палату под охраной сотрудников милиции. По словам матери заявителя, ее сына постоянно держали прикованным наручниками к кровати 28 дней. Она представила в ЕСПЧ два фотоснимка, на которых изображен заявитель с прикованной наручниками к больничной койке левой рукой.
ЕСПЧ отметил, что в настоящем деле не было указания на то, что заявитель когда-либо вел себя агрессивно или пытался убежать. Не требовались никакие специальные медицинские знания, чтобы понять, насколько он был слабым и больным, и даже сам прокурор, поддерживавший в суде обвинение, признал, что заявитель был в «критическом состоянии здоровья». Тем не менее милиция считала необходимым держать его в больнице в наручниках.
ЕСПЧ счел, что такое обращение не может быть оправдано соображениями безопасности и, учитывая плохое состояние здоровья заявителя, должно рассматриваться как нечеловеческое и унижающее достоинство (см. также Постановление ЕСПЧ от 14 декабря 2006 г. по делу «Тарариева против России», жалоба № 4353/03), а потому констатировал нарушение ст. 3 Европейской конвенции.
3. В постановлении от 24 марта 2016 г. по делу «Корнейкова и Корнейков (Korneykova and Korneykov) против Украины» (жалоба № 56660/12) ЕСПЧ установил аналогичные с делом Салахова нарушения.
В январе 2012 г. заявительница, находившаяся на пятом месяце беременности, была задержана полицией по подозрению в совершении грабежа и была взята под стражу. Уже в мае 2012 г. заявительницу привезли в Харьковский городской клинический родильный дом № 7, где она родила сына (второй заявитель). Заявительница утверждала, что она непрерывно была прикована к больничной койке или к гинекологическому креслу для обследований. Наручники были сняты лишь однажды, в момент родов. Из показаний заявительницы ЕСПЧ не было ясно, каким именно образом она была прикована к койке, один раз заявительница сообщила, что после родов ее нога была прикована к койке. В то же время она утверждала, что охранники снимали наручники с ее запястий лишь для кормления грудью. Имевшимися в материалах дела доказательствами, на которые ссылались стороны, являлись показания работников роддома и сотрудников службы безопасности.
ЕСПЧ указал, что, учитывая состояние заявительницы, сложно представить, что она могла агрессивно себя повести или попытаться сбежать. Государством-ответчиком не было приведено ни одного утверждения, что заявительница вела себя агрессивно по отношению к работникам больницы или полицейским, или пыталась сбежать, или представляла опасность для самой себя. Заявительницу продолжали удерживать прикованной после того, как она родила, то есть в момент, когда для ее состояния была характерна особая чувствительность. ЕСПЧ придал значение тому факту, что заявительница постоянно находилась под охраной трех сотрудниц службы безопасности. Данная мера уже представляется достаточно суровой для нивелирования любых потенциальных рисков. При обстоятельствах дела, состоящих в применении спорной меры к женщине, у которой были родовые схватки, и сразу после рождения ребенка, данная мера представляла собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, в связи с чем налицо нарушение ст. 3 Европейской конвенции.
Отмечу, что ЕСПЧ неоднократно признавал, что применение наручников или кандалов к больному или беспомощному по иным причинам человеку несоразмерно требованиям безопасности и является, намеренно или нет, неоправданным унижением этого лица (см., например, постановления ЕСПЧ от 15 октября 2009 г. по делу «Охрименко против Украины» (Okhrimenko v. Ukraine), жалоба № 53896/07, и от 15 марта 2013 г. по делу «Салахов и Ислямова против Украины» (Salakhov and Islyamova v. Ukraine) от 15 марта 2013 г., жалоба № 28005/08).
Согласно отчетам за 2018 г. члены ЕКПП проверяли условия содержания под стражей в полицейских участках и психиатрических стационарах Греции, Сербии и Албании.
Например, в Греции после посещения психиатрических учреждений один из самых серьезных выводов, сделанных в ходе визита членами ЕКПП, касается широко распространенной практики чрезмерного использования механических удерживающих устройств. Сочетание факторов привело к возникновению ситуации, которую необходимо срочно пересмотреть. К числу этих факторов относятся низкий уровень укомплектования штатов, отсутствие надлежащей подготовки персонала по вопросам ограничений, отсутствие строгих критериев использования ограничений в соответствии с международными стандартами, применение ненадлежащих методов ограничения и ненадлежащая регистрация таких ограничений или ее полное отсутствие. Передача греческой полицией отдельных лиц в психиатрическое учреждение по-прежнему является проблемой, на которую ЕКПП, как отмечено в Отчете [CPT/Inf (2018) 20], уже указывал ранее. Полицию не следует использовать по умолчанию как транспортное средство во всех случаях. Лица, нуждающиеся в медицинской помощи, должны перевозиться, в первую очередь, медицинским персоналом. Как показали беседы с пациентами, медицинским персоналом и самими сотрудниками полиции, полиция не является надлежащей службой для осуществления таких перевозок. Делегация ЕКПП слышала о частом использовании жестких, болезненных наручников, иногда для длительных многочасовых перевозок из отдаленных районов, о чрезмерном применении силы полицией во время такой транспортировки. По мнению делегации, именно Министерство здравоохранения должно проявить усилия по нахождению гуманного решения этой проблемы в первоочередном порядке.
В Отчете [CPT/Inf (2018) 8] ЕКПП напомнил властям Бельгии, что задержанное лицо не должно находиться в наручниках, прикованных к неподвижным объектам, а быть под пристальным наблюдением в безопасной среде. В связи с этим ЕКПП рекомендовал бельгийским властям запретить любую практику применения наручников к лицам, содержащимся под стражей, и принять меры по ликвидации любых устройств, используемых для этих целей в полицейских учреждениях. В пенитенциарном комплексе Брюгге делегация получила информацию о том, что заключенные были прикованы наручниками к постели в больнице, и заявила, что, если такие утверждения будут доказаны, следует положить конец данной практике. Там же было выявлено, что тюремными офицерами для контроля над пациентом использовались некоторые явно запрещенные методы (например, пациент, содержащийся в тюрьме Сен-Жиль, был обездвижен, уложен на живот, и на руки были надеты наручники за спиной, чтобы медсестра вводила инъекции). Кроме того, наручники часто использовались при водворении в камеру одиночного заключения, и пациент в таком состоянии иногда мог оставаться в изоляторе/камере без каких-либо убедительных оправданий.
Что касается применения наручников или аналогичных средств к пациентам при перемещении из изолятора и обратно, то, когда это очевидно необходимо, предпочтение должно отдаваться средствам, минимизирующим риск получения травм. Время использования таких средств должно быть как можно более коротким, а в сочетании с изоляцией эта мера вообще не может быть оправдана. В случае этапирования (даже в течение нескольких минут) для принудительного медикаментозного лечения пациенты должны всегда лежать на спине, руки вдоль тела и без наручников (или кандалов), использование которых должно быть запрещено (см. также стандарты ЕКПП, касающиеся средств защиты в психиатрических учреждениях для совершеннолетних).
Таким образом, мы видим, что зарубежная практика применения наручников к больным заключенным практически ничем не отличается от российской, и над ее изменением многие годы работают международные организации.
