×
Гладышева Ольга
Гладышева Ольга
Д.ю.н., профессор, зав. кафедрой уголовного процесса Кубанского государственного университета, заслуженный юрист Кубани

С большим интересом слежу за развернувшейся в «АГ» дискуссией по вопросам совершенствования процессуального статуса представителя адвокатской палаты, регламентируемого ст. 450.1 УПК РФ. Тема близка мне – и как ученому, и как практику (в прошлом), – и, несомненно, остро актуальна для правоприменительной деятельности, причем не только для адвокатов, но и для следователей, дознавателей и суда.

Радует тот факт, что адвокаты, участвующие в обсуждении, с глубоким знанием дела излагают свои – возможно, не бесспорные, но вполне рациональные – предложения, делятся опытом и приводят весомые аргументы.

Хотелось бы внести свою лепту в обсуждение этого непростого вопроса.

Авторы, высказавшие ранее свои мнения, затронули сразу несколько аспектов проблемы, включая ту, которая, на мой взгляд, представляется наиболее важной, – определение процессуальной роли, миссии представителя адвокатской палаты. В частности, Сергей Краузе отметил процессуальную роль представителя следующим образом: «представитель палаты должен de facto обладать специальными знаниями в области адвокатской тайны и предупреждать следователя о наличии в предметах и документах таких сведений», отрицая при этом принадлежность представителя палаты к стороне защиты. Ростислав Хмыров пришел к выводу, что процессуальный статус представителя палаты в определенной степени выступает аналогом статуса адвоката-защитника. По мнению Владислава Лапинского, «совмещение статусов (представителя адвокатской палаты и адвоката. – О.Г.) дает критикам современной российской адвокатуры повод упрекнуть представителей адвокатского сообщества в необъективности и желании “помогать своим, несмотря ни на что”».

Наличие нескольких точек зрения дает повод для дискуссии.

Во-первых, в части уголовно-процессуального статуса представителя адвокатской палаты отмечу следующее. Однозначное мнение – этот статус должен быть самостоятельным, отличающимся уникальностью содержания (совокупностью прав и обязанностей, а также специфической ответственностью).

Причина такого категоричного суждения в том, что в уголовном судопроизводстве каждый процессуальный статус отличается от иных специфическим предназначением (выражающимся в цели и задачах) и содержательной неповторимостью, поэтому какое-либо сравнение или «примыкание» статуса представителя адвокатской палаты к какому-либо иному статусу (специалиста, защитника и др.) представляется неверным. В этом плане хотелось бы поддержать позицию В. Лапинского, выступающего за разделение статусов представителя палаты и защитника. Что касается статуса специалиста, то цель его участия, закрепленная в ст. 58 УПК, на мой взгляд, не подходит представителю адвокатской палаты, который не может способствовать обнаружению, закреплению или изъятию предметов и документов.

Во-вторых, прежде чем обсуждать содержание процессуального статуса представителя палаты, считаю важным ответить на вопрос: для достижения какой цели он включен в число участников уголовного судопроизводства?

Сложность ответа на данный вопрос заключается в отсутствии каких-либо законодательных и теоретических предпосылок для этого. Считаю, что правы участники дискуссии, отмечающие, что закон не предусматривает определения представителя адвокатской палаты (например, ст. 5 УПК, содержащая основные понятия, используемые в тексте уголовно-процессуального закона). Вместе с тем такого рода дефиниция могла бы прояснить позицию законодателя по данному вопросу.

Буквальное толкование ст. 450.1 Кодекса позволяет уяснить в этом аспекте ряд позиций, а именно:

  • роль представителя палаты ограничивается исключительно рамками следственных действий, предусмотренных ч. 1 ст. 450.1;
  • его привлечение обусловлено озабоченностью законодателя в обеспечении неприкосновенности предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну;
  • в ч. 2 ст. 450.1 установлен запрет изъятия производства адвоката («В ходе обыска, осмотра и (или) выемки в жилых и служебных помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, запрещается изъятие всего производства адвоката по делам его доверителей, а также фотографирование, киносъемка, видеозапись и иная фиксация материалов указанного производства»). Соответственно «обеспечительная» роль представителя палаты выражается в контроле за соблюдением указанного запрета уполномоченными должностными лицами, осуществляющими следственные действия.

Исходя из этого, можно сформулировать миссию представителя адвокатской палаты: его привлечение к участию в производстве некоторых (весьма немногочисленных) следственных действий необходимо для обеспечения неприкосновенности предметов и документов, составляющих адвокатскую тайну, путем контроля за соблюдением запрета на изъятие всего производства адвоката по делам его доверителей, а также фотографирование, киносъемку, видеозапись и иную фиксацию материалов указанного производства. При этом контроль лишен каких бы то ни было властных элементов.

Принимая этот вывод как исходный для формирования процессуального статуса представителя палаты, обратимся к его процессуальным полномочиям. Здесь сразу обращает на себя внимание полное отсутствие таковых в законодательном поле. Все, что удалось обнаружить, – указание на присутствие представителя палаты при производстве следственного действия. Соответственно, есть основание утверждать, что единственным доступным для представителя палаты средством обеспечивать неприкосновенность названных предметов и сведений является наблюдение.

Решить проблему, на мой взгляд, могло бы расширительное толкование понятия «присутствие». Этот термин используется законодателем без особых формальных правил.

В качестве примера рассмотрим содержание ч. 2 ст. 389.12 УПК: «Осужденному, содержащемуся под стражей и заявившему о своем желании присутствовать при рассмотрении апелляционных жалобы, представления, по решению суда обеспечивается право участвовать в судебном заседании…» (выделено мной. – О. Г.).

Приведу пример более четкого определения термина «присутствие». Так, ч. 1 ст. 280 УПК предусматривает допрос несовершеннолетних потерпевших и свидетелей, имеющих физические или психические недостатки, в присутствии педагога и (или) психолога. Одновременно ч. 2 той же статьи установлено, что до начала допроса несовершеннолетнего председательствующий разъясняет педагогу или психологу их права, о чем в протоколе судебного заседания делается соответствующая запись.

Соответственно, если в первом примере «присутствие» равнозначно участию, то во втором – присутствие основано на совокупности конкретных прав и возможности их реализовать.

В свете данных примеров законодательных предписаний возникает вопрос: какое именно присутствие имеет в виду законодатель применительно к представителю адвокатской палаты, и если расширительное толкование понятия «присутствует» допустимо в иных случаях, применимо ли оно к представителю палаты?

На мой взгляд, использовать расширительное толкование в этом случае невозможно ввиду отсутствия базовой статьи закона, определяющей исходный статус представителя палаты. Формально у него нет процессуальных полномочий, кроме весьма неоднозначной формулировки «присутствует».

В результате можно констатировать следующее:

  • цель представителя адвокатской палаты в уголовном судопроизводстве – обеспечение неприкосновенности предметов и документов, составляющих адвокатскую тайну;
  • его непосредственная задача – контроль за соблюдением запрета на изъятие всего производства адвоката по делам его доверителей, а также фотографирования, киносъемки, видеозаписи и иной фиксации материалов указанного производства;
  • средство достижения цели и решения указанной задачи – наблюдение за ходом производства следственного действия.

Проведенный теоретико-правовой анализ позволяет утверждать, что процессуальный потенциал представителя адвокатской палаты в уголовном судопроизводстве весьма скромен, в связи с чем его развитие видится в изменении цели привлечения представителя палаты в уголовное судопроизводство, поскольку обозначенная в действующей редакции УПК цель, на мой взгляд, не отвечает потребностям практики.

Представляется актуальным также привлечение представителя палаты для обеспечения более широкого спектра профессиональных прав адвокатов – например, для допуска к участию в уголовном судопроизводстве, для участия в допросе адвоката, выполняющего функцию защитника (уточнение п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК) и др. При этом признание незаинтересованного характера процессуального положения представителя палаты как лица, «охраняющего закон в специфической области законодательства – адвокатуре и адвокатской деятельности»1, кажется маловероятным. Здесь нельзя не учитывать, что представитель палаты является членом адвокатского сообщества и не может выступать выразителем иного мнения. Кроме того, признание его независимым и охраняющим исключительно закон, а не права членов адвокатского сообщества, будучи подкрепленным соответствующими полномочиями, выводит представителя палаты за пределы сообщества.

Таким образом, полагаю важным закрепление процессуального статуса представителя адвокатской палаты в одной статье закона, где предусматривались бы его основные процессуальные полномочия. В их числе целесообразно установить универсальные права (на ознакомление с материалами следственных действий, в производстве которых принимал участие представитель или адвокат, чьи профессиональные права он защищает, внесение в протокол следственного действия замечаний и возражений, подача ходатайств и жалоб). Кроме того, должны быть предусмотрены специфические полномочия (ознакомление с материалами уголовного дела, в ходе которого были допущены нарушения прав адвоката-защитника, внесение возражений на действия или решения органов предварительного следствия, прокурора или суда, создающие препятствия в реализации процессуальных прав адвокатов, выступающих защитниками по уголовному делу, и др.).


1 Лапинский В. Представитель адвокатской палаты – кто он?

Рассказать:
Другие мнения
Роженцов Никита
Роженцов Никита
Адвокат, член АП Свердловской области, советник уголовно-правовой и общей практики Alliance Legal CG
Риски правоотношений, вытекающих из оказания юридической помощи
Защита прав адвокатов
Что важно предусмотреть в соглашении с компанией с государственным участием
06 июня 2025
Золотухин Борис
Золотухин Борис
Советник ФПА РФ, член Совета АП Белгородской области
Адвокат не может быть инициатором уголовного преследования
Правовые вопросы статуса адвоката
Если только он или его близкие не пострадали от преступления
05 июня 2025
Колосовский Сергей
Колосовский Сергей
Адвокат, член АП Свердловской области, Адвокатская группа Lawguard
Защитник всегда рискует
Правовые вопросы статуса адвоката
Стоит ли адвокату подавать заявление о преступлении в интересах доверителя
03 июня 2025
Зубицкий Павел
Зубицкий Павел
Адвокат, член АП города Москвы, Московского филиала Ростовской областной коллегии адвокатов «Советник»
Не просто техническое действие
Уголовное право и процесс
Подача адвокатом заявления о возбуждении уголовного дела в интересах доверителя как эффективный элемент юрпомощи
28 мая 2025
Селезнев Станислав
Селезнев Станислав
Юрист, специалист в области IT-безопасности
Телефон в ячейке: риск, который нужно осознавать и минимизировать
Защита прав адвокатов
Процедура сдачи смартфона на режимных объектах требует пересмотра
21 мая 2025
Колосовский Сергей
Колосовский Сергей
Адвокат, член АП Свердловской области, Адвокатская группа Lawguard
Сроки ознакомления с материалами дела – нарушение права на защиту
Защита прав адвокатов
Необходимо установление единых нормативов по ознакомлению с материалами дела
20 мая 2025
Яндекс.Метрика