Обязаны ли журналисты соблюдать презумпцию невиновности?

Многие криминальные или судебные новости с указанием обвиняемых могут восприниматься как объявление их преступниками. Не нарушает ли это презумпцию невиновности и вправе ли журналисты писать о рассмотрении уголовных дел?

Согласно Конституции РФ, «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» (ст. 49), равно как обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Эта норма, в необходимости и справедливости которой вряд ли можно усомниться, порой трактуется адвокатами как запрет на любую публикацию данных обвиняемых до вступления приговора в силу.

Кто осужден – тот прав?

Для начала разберемся с терминами, в неправильном использовании которых часто упрекают журналистов. Уголовно-процессуальный кодекс РФ прямо предусматривает, что «обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, именуется осужденным» (ст. 47). То есть приговор только вынесен – до его вступления в силу пройдет еще не один месяц, – а закон уже признает человека осужденным.

Конституционный Суд РФ противоречий не усмотрел: «Само по себе вынесение в отношении лица обвинительного приговора и определение его статуса как осужденного не означает до вступления приговора в законную силу установления его виновности в том смысле, как это предусмотрено статьей 49 Конституции России…» – отмечается в ряде определений (от 25 февраля 2016 г. № 406-О, от 29 мая 2019 г. № 1219-О, от 24 февраля 2022 г. № 220-О и др.).

Более того, еще на этапе расследования пресса не только вправе, но и обязана информировать общество в том числе о личности подозреваемого или обвиняемого, даже если такие публикации могут создать у читателей (зрителей, слушателей) впечатление о виновности конкретного лица. К такому выводу, в частности, пришел Европейский Суд по правам человека в Постановлении по делу «Митянин и Леонов против Российской Федерации». Признавая, что раскрытие личности подозреваемого (особенно на начальной стадии производства по уголовному делу) может быть равносильно «суду со стороны средств массовой информации», Европейский Суд посчитал общественный интерес важнее личных прав такого лица – главное, чтобы используемые в публикации выражения не были ни оскорбительными, ни провокационными, а в целом читатель мог бы понять, что лицо пока только обвиняется и окончательного приговора еще нет.

Российское законодательство также не ограничивает распространение информации из открытых судебных процессов, включая публикацию персональных данных подсудимых. Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 13 декабря 2012 г. № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов» подчеркнул, что субъективные и немотивированные возражения участников процесса против ведения фото-, видеосъемки или телетрансляции не являются основанием ее запретить. В то же время суд вправе не предоставлять масс-медиа информацию, раскрытие которой может повлечь нарушение принципов равенства или состязательности сторон, а также презумпции невиновности.

Также надо помнить о другом аспекте презумпции невиновности: после вступления приговора в законную силу лицо является виновным, в связи с чем журналисты вправе использовать даже самые нелицеприятные определения, включая «преступник», «уголовник» и другие. Доводы отдельных юристов о несправедливости конкретного приговора в частности и отечественной судебной системы в целом свидетельствуют, на мой взгляд, исключительно о непрофессионализме авторов подобных высказываний.

Журналист уполномочен заявить

Практика российских судов свидетельствует о законности публикаций о незавершенных, а порой даже не начатых судебных процессах, а также об использовании против юридически невиновных лиц порочащих терминов (например, «мошенник», «аферист» и др.). Как отмечается в решениях арбитражных судов по делу № А40-253235/2020, в публикации газеты «Комсомольская правда» об астрологе Дмитрии Ермолаеве указано, что он «посадил народ на кредиты», а «более сотни обманутых учеников написали заявления в полицию». Суды первой и апелляционной инстанций признали эти факты доказанными – клиентом мага мог стать любой желающий, в том числе использующий заемные средства, а в соцсетях действительно публиковались многочисленные жалобы бывших подопечных астролога, в отношении которого возбуждено уголовное дело о мошенничестве.

Аналогичное решение было принято по иску ООО «Вонтрезалт» к Никите Гришину, который в отзыве, опубликованном на специальном сайте, назвал компанию «сборищем мошенников и разводил», «уродами» и использовал другие жесткие выражения. Но суды пришли к выводу, что спорная информация является оценочным суждением, выражающим субъективный взгляд ответчика, и не содержит именно утверждений о нарушении истцом норм законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном или неэтичном поведении. «Доказательств злоупотребления правом со стороны ответчика в материалы дела не представлено», – заключил Десятый арбитражный апелляционный суд (дело № А41-37877/2021).

Участник программы на телеканале «НТВ» Екатерина Любомская в утвердительной форме заявила о создании нотариусом Ириной Агафоновой «преступной группы». Московский областной суд признал данное высказывание субъективной оценкой, которую нельзя проверить на соответствие действительности.

Громкое следствие

Нормы журналистской этики не препятствуют де-факто выдвигать обвинения. Согласно Декларации Гильдии судебных репортеров, «презумпция невиновности в юридическом смысле слова не препятствует журналистскому расследованию». «Мы не выносим приговоров, но можем выдвигать обвинения, если располагаем для этого убедительными основаниями. Недопустимо выбирать тему и публиковать материал исключительно с целью навредить кому-либо из участников событий», – отмечается в Декларации. Также Гильдия считает допустимым публиковать «сведения, в том числе свидетельствующие о виновности тех или иных лиц», но рекомендует «избегать прямых неаргументированных обвинений».

Аналогичные положения закреплены в «Пражских пунктах», разработанных представителями адвокатского и журналистского сообщества («АГ» писала о них¹).

Также Декларация Гильдии судебных репортеров допускает работу с «утечками» – получение журналистами информации от следственных органов на уровне личных контактов. Но перед публикацией этих сведений необходимо получить комментарии другой стороны.

Примечательно, что юридически масс-медиа освобождаются от ответственности за распространение информации, полученной от госорганов. Европейский Суд также убежден, что «журналисты вправе сообщать о событиях на основе информации, полученной из официальных источников, без дальнейшей проверки достоверности представленных в официальном документе фактов» (на это ЕСПЧ указывал в Постановлении по делу «Митянин и Леонов против Российской Федерации» и ряде других). Более того, страсбургские судьи не усмотрели нарушений презумпции невиновности в публичном заявлении пресс-службы ФСБ о том, что обвиняемый являлся «членом преступной группировки».

Нечестный детектив

Обеспечить справедливый баланс интересов обвиняемых в защите доброго имени и общества – в получении информации призвана честная работа журналистов. И вопрос даже не в использовании «обвинительных» терминов, а в желании представить читателям объективную картину происходящего. Понятно, что подробности даже самого простого уголовного дела невозможно включить в заметку, статью или телерепортаж, поэтому в таких ситуациях справедливо не вторгаться в детали процесса и тем более не оценивать доказательства, действия правоохранителей или суда.

Показательным примером такого конфликта является сюжет программы «Вести. Дежурная часть», посвященный делу тюменца Виталия Бережного. У журналистов был блестящий новостной повод: из-за нарушения тайны совещательной комнаты председательствующий по делу судья распустила коллегию присяжных. Опубликовали и комментарий адвоката Михаила Барщевского, обратившего внимание на беспрецедентный характер этого решения и его опасность – возможность намеренного распространения в соцсетях ложной информации о якобы выносимом в совещательной комнате вердикте. Причем такая провокация, по мнению Михаила Барщевского, возможна со стороны как защиты, так и обвинения.

Дело рассматривалось в закрытом режиме (подсудимый обвинялся в изнасиловании и убийстве малолетней). Авторы телесюжета обратились к защитнику обвиняемого Елене Шиховой. Но, по утверждению стороны защиты, она не могла раскрыть подробности дела. Более того, после выхода материала по факту разглашения данных предварительного следствия было возбуждено уголовное дело.

Конечно, журналисты напрасно включили в спорный сюжет подробности преступления, видеозаписи следственных действий и даже отсутствующую в материалах дела видеозапись со скрытой камеры. Да еще, – пусть даже косвенно, – назвали обвиняемого «тюменским зверем». На этом основании Общественная коллегия по жалобам на прессу обоснованно усмотрела в сюжете «сенсационное и откровенно обвинительное звучание». Вместе с тем как член ad hoc коллегии, рассматривающей этот информационный спор, не могу согласиться с выводами о нарушении журналистами этических стандартов в части объективности, поскольку доказательства, что авторы не пытались получить от защитника комментарий по существу дела или скрыли его от зрителей, отсутствуют.

Примечание: ссылки на судебные акты приведены в редакции, актуальной на дату публикации данного материала.