Очень многие представители сторон в гражданских и арбитражных спорах называют негативное для их доверителей решение «заказным». Причем нередко такое объяснение, как и обещание обжаловать судебный акт, следуют задолго до получения мотивированного текста. Так и хочется вспомнить известное выражение о произведении Пастернака...
Схожие доводы можно услышать и после провозглашения приговора. Почти все адвокаты, с которыми я обсуждал сей вопрос, аргументируют наличие «обвинительного уклона» низкой долей оправдательных приговоров в принципе («ноль, ноль и единицы»), подразумевая при этом, видимо, что остальные 99 «с хвостиком» являются обвинительными. Используется даже понятие «неоправдательный» приговор.
Дерзну утверждать, что доказательством наличия «обвинительного уклона» может быть только высокая доля обвинительных приговоров по уголовным делам, рассмотренным судом по существу. Посмотрим официальную статистику за минувший год, опубликованную Судебным департаментом при Верховном Суде РФ: в общем порядке служители Фемиды рассмотрели дела в отношении 36% подсудимых и только 62% из них были признаны виновными. 62 и 99 – показатели кардинально разные.
Доля оправдательных приговоров, действительно, всего 0,8%. Это, согласен, ничтожно мало, но все же не «ноль в периоде». Но в отношении еще почти процента дела были прекращены по реабилитирующим основаниям. Кстати, суды присяжных, о либерализме которых многие любят говорить, в 90% случаев вынесли обвинительные вердикты.
Еще один миф – чуть ли не тотальная отмена оправдательных приговоров в вышестоящих инстанциях (цитирую: «У оправдательного приговора шансов устоять примерно в 20 раз меньше, чем у обвинительного!»). Но давайте посмотрим статистику: в 2017 г. было обжаловано 134 тыс. обвинительных и 1,8 тыс. оправдательных приговоров, отменено – 24 тыс. и 308 соответственно. Это чуть больше 18 и меньше 17% от количества рассмотренных в апелляции дел. То есть обвинительные отменяются даже чаще, чем оправдательные, а потому у них не меньше, а больше (!) «шансов устоять». Аналогичная ситуация и с приговорами, вынесенными на основании вердиктов присяжных заседателей.
Нередко скептики считают особый порядок рассмотрения дел вынужденной мерой для подсудимых. Даже в официальной справке Федеральной палаты адвокатов РФ указано, что они соглашаются на это, «не видя какой-либо возможности добиться справедливости, вынуждены признавать себя виновными в предъявленном обвинении, лишь бы скорее избавиться от нахождения в репрессивном механизме уголовного преследования и пребывания в нечеловеческих условиях содержания в следственном изоляторе».
Возникает только логичный вопрос – а что должны делать суды? Отклонять ходатайства о рассмотрении дела в особом порядке, потому что это нарушает права самого обвиняемого, причем защищаемого квалифицированным адвокатом? На каком основании? Заранее исследовать дело, установить пресловутую «объективную истину» о невиновности? А если даже и так, обязан ли суд при вынесении обвинительного приговора уже в общем порядке снижать на одну треть максимальную меру наказания?
Арбитражных судей проигравшие спор юристы упрекают как в получении взяток, так и стремлении к «потворству» государственным органам. В подтверждение последнего приводится, в частности, статистика по налоговым спорам (об оспаривании ненормативных правовых актов налоговых органов их должностных лиц): в 2017 г. арбитражные суды признали незаконными 42% обжалованных решений, тогда как 5 лет назад – 63%. Однако на самом деле количество таких дел снизилось почти в 2,2 раза, в первую очередь, благодаря введению фискальным ведомством собственной административной системы рассмотрения споров. В результате жалобы на большинство необоснованных решений районных инспекций перестали доходить до суда, тогда как оставшаяся часть претензий со стороны мытарей серьезно мотивированы.
Нелепо чаще всего звучит и довод о «заказе» на решения, особенно когда речь идет, скажем, о постановлении по административному делу. С трудом себе представляю, чтобы чиновники носили судьям «конвертики», чтобы те подтвердили законность наложения штрафа порой в сумме 10–20 тыс. руб.
Только один пример: некий Сергей Нестеров (частнопрактикующий юрист) публично заявил о «заказном» решении Санкт-Петербургского городского суда, подтвердившего законность взимания с него налога. Разослал пресс-релизы. Не понравилась ему и моя публикация, в которой были приведены комментарии согласившихся с выводами суда независимых налоговых консультантов. Я также попал в число «продажных». Подобные аргументы, равно как и обещание обжаловать решение во всех возможных и невозможных инстанциях (а также обратиться к Иисусу Христу и Санта Клаусу), свидетельствует, по моему мнению, о неадекватности представителя и неготовности трезво оценивать собственную позицию.
Кроме того, некоторым юристам (чаще всего не членам адвокатуры) миф о коррупции в судах очень выгоден. Во-первых, этим можно объяснить причину принятия отрицательного решения. И действительно – сложно признать собственную ошибку или невыполненное обещание выиграть спор клиента при сомнительности его позиции.
Во-вторых, иногда сами представители, напугав руководителя подзащитной компании продажностью судей, выступают в роли передатчиков взяток. А проще говоря – кладут их в карман. Такая практика подтверждается приговорами сотрудникам юридических фирм. Схожее явление наблюдается и в других сферах. Скажем, миф о так называемых «заказных статьях» – любимая «сказка» недобросовестных пиарщиков.
Вместе с тем не буду отрицать ни наличия «обвинительного уклона», ни отдельных случаев коррупции в судах. Но эти факты не могут свидетельствовать о несправедливости конкретного приговора или решения. Хочется верить, что юристы будут честно и ответственно отстаивать права доверителей в судах, а не оправдываться «сказками».
