Подход к наказаниям за преступления из гл. 25 УК ужесточается

Традиционно в статистике ежегодно расследуемых и рассматриваемых судами уголовных дел преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ (гл. 25 УК РФ), более всего «на слуху» как у представителей юридического сообщества, так и у граждан, далеких от юриспруденции.

Стоит отметить, что эти преступления не являются самыми многочисленными (фактически занимают только третье место после всех преступлений против собственности и против личности), однако даже Судебный департамент при Верховном Суде РФ приводит по ним отдельные статистические сводки¹ наряду с преступностью несовершеннолетних.

Как показывают данные статистики, по состоянию на 2022 г. удельный вес лиц, совершивших преступления в сфере незаконного оборота наркотиков и иных запрещенных в свободном обороте веществ, от общего числа осужденных за все составы преступлений составляет 12,82% – и это даже не 1/5 часть. Казалось бы, какова причина популярности дискуссии на предмет таких преступлений?

Прежде чем говорить о преступлениях, указанных в гл. 25 УК, стоит обратить внимание на общие показатели судебной статистики по числу привлеченных к уголовной ответственности лиц. Так, в 2020 г. были осуждены 530 998 чел., в 2021 г. уголовное преследование затронуло 565 523 чел., в отношении которых приговоры вступили в законную силу, а 2022 г. «похвастался» цифрой в 578 751 осужденного. Таким образом, с сожалением приходится констатировать ежегодный прирост числа осужденных (около 8,25% за два года).

Совершение преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков, психотропов и иных веществ имеет множество причин – как социальных (недостаточная воспитательная работа в учебных заведениях; отсутствие надлежащего внимания к этой теме в семье; общий недостаток образования; общение с уже состоявшимися потребителями и т.д.), так и экономических (отсутствие достаточного количества мест для трудоустройства молодежи, не имеющей высшего образования). Фундаментально мы говорим о молодежи, поскольку именно она составляет основную часть лиц, привлекаемых к уголовной ответственности.

Возраст есть важная криминологическая и криминалистическая характеристика личности, от которой зависят как возможность уголовного преследования лица, совершившего преступление (возрастной уголовный ценз), так и вытекающие из этого последствия в виде права суда назначать то или иное наказание (так, несовершеннолетним от 16 до 18 лет не может быть назначено наказание свыше шести лет лишения свободы, а женщинам – пожизненное лишение свободы), либо возможность освободить лицо от уголовной ответственности с применением иных мер воздействия (например, принудительные меры воспитательного воздействия к несовершеннолетним на основании ст. 90 УК РФ, которые могут применяться и при рассмотрении дела в сфере незаконного оборота наркотиков).

Возраст также является одним из оснований для деления лиц, привлекаемых к ответственности, на группы для проведения сравнительного анализа. В статистических сведениях приведены пять возрастных групп (в скобках указан удельный вес группы относительно общего числа осужденных):

• несовершеннолетние (2,01%);
• лица в возрасте 18–29 лет (35,63%);
• лица в возрасте 30–34 лет (20,89%);
• лица в возрасте 35–39 лет (17,52%);
• лица в возрасте от 40 лет и старше (23,96%).

Федеральный закон от 30 декабря 2020 г. № 489-ФЗ «О молодежной политике в Российской Федерации» выделил такую социально-демографическую группу лиц, как молодежь, определяя ее возрастом от 14 до 35 лет включительно. В связи с этим необходимо отметить, что указанное разделение будет не совсем показательно, если выделять преступность несовершеннолетних, молодежи и «взрослую» преступность, поскольку лица в возрасте 35 лет в судебной статистике уже «перешагивают» возрастную планку молодежи. Так или иначе это не мешает нам выделить основной возраст преступности: от 18 до 35 лет (более 50%), что не является новеллой судебной статистики. В целом по возрастным группам лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, показатели по сравнению с 2021 г. незначительно (на несколько процентных пунктов) уменьшились.

Возвращаясь к причинам и следствиям «наркотической» преступности, отмечу, что, на мой взгляд, происходит лишь борьба с ее итогами, но не с факторами возникновения – так, в основе борьбы с наркопреступностью лежит привлечение к уголовной ответственности «сбытчиков» запрещенных веществ – такие лица в целях приискания легкого заработка работают с уже подготовленным для них продуктом, и в их задачи входит только перемещение этого продукта с места на место. Личности их «кураторов» зачастую остаются нераскрытыми, теряясь в запутанных сетях интернета. Анализ деятельности «курьеров», полагаю, нередко ставит под сомнение целесообразность назначения им самых суровых видов и размеров наказаний, явно не соответствующих реальной общественной опасности их действий. Лишь кратко касаясь этой темы, позволю себе заметить, что при осуждении за обсуждаемые преступления лишение свободы на срок более шести лет становится настоящей карой, не имеющей ничего общего с установленными уголовным законом целями исправления человека и его перевоспитания. За это время лицо фактически утрачивает крепкие социальные связи, а в отсутствие какой-либо поддержки со стороны близких осужденный рискует впоследствии вновь оказаться в местах лишения свободы: показатель рецидива по ст. 228 и 228.1 УК на протяжении последних трех лет колеблется в районе 8%.

В уже упомянутой гл. 25 УК определена уголовная ответственность по 13 составам преступлений, каждую из которых законодатель наделил различной степенью общественной опасности, выразив ее в соответствующей санкции. Логично заключить, что чем выше планка максимального наказания (в части как вида, так и размера), тем выше общественная опасность данного преступления – ведь так государство оценивает степень урона общественным отношениям в результате совершения противозаконного деяния. Однако, как отмечалось ранее, не всегда совершаемые лицом действия в сфере незаконного оборота запрещенных средств адекватно оцениваются судом, в результате чего осужденные наказываются строже, чем должны на самом деле. Как представляется, такая ситуация может быть обусловлена жестким ограничением санкций, установленных законодателем, и опасением правоприменителя выйти за их пределы, хотя тем же уголовным законом закреплен обязательный принцип судейского усмотрения, в том числе по вопросу назначения наказания.

Судебная статистика по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных в гл. 25 УК, в целом неутешительна:

• в 2021 г. к реальному лишению свободы приговорены 28 137 чел., к условному – 25 545; к денежному штрафу – 12 979; к обязательным работам – 5519;
• в 2022 г. показатели составили соответственно: 29 597 (↑), 23 980 (↓), 12 216 (↓), 5226 (↓) чел.

Эти данные свидетельствуют о том, что государство оказывает все меньшее доверие обвиняемым, ужесточая подход к наказанию, все реже применяя его виды, альтернативные реальному лишению свободы. Причем эти тенденции существуют на фоне общего снижения числа осужденных за преступления из гл. 25 УК: 74 223 чел. в 2022 г. против 75 395 в 2021 г. Таким образом, наблюдается более высокая «концентрация» суровых наказаний.

Как неоднократно отмечалось, в правоприменительной уголовной практике существует проблема правильной квалификации признаков незаконных приобретения и хранения наркотических средств и их незаконного сбыта. Несмотря на многочисленные дискуссии по данному вопросу, юридическое сообщество, в том числе Верховный Суд (как главный орган обобщения судебной практики и приведения ее к единообразию), до сих пор не пришло к единому мнению. Этот факт влияет в конечном итоге и на судебную статистику, которая из года в год демонстрирует «плавающие» данные о количестве лиц, осужденных по ст. 228 и 228.1 УК. 

К сожалению, до сих пор наилучшим показателем для органов предварительного расследования служит именно количество уголовных дел, направленных с окончательным, утвержденным обвинительным документом в суд, однако качество расследования таких дел зачастую оставляет желать лучшего и нередко влечет либо изменение первоначального объема обвинения в меньшую сторону, либо переквалификацию действий обвиняемого на менее тяжкую статью УК, что подтверждает, в частности, моя адвокатская практика. Так, практически каждое уголовное дело, в котором я участвовал в качестве защитника, направленное в суд с обвинительным заключением по сбыту наркотических средств и психотропных веществ, заканчивалось приговором с переквалификацией деяния со сбыта на хранение.

Таким образом, представляется правильным стремление правоприменителя к объективной оценке доказательств по уголовным делам по ст. 228 и 228.1 УК, вследствие чего – к верной квалификации, однако описанные проблемы не разрешены и, скорее всего, будут существовать еще долгое время, и адвокатуре как важной части социума предстоит внести значительный вклад в их решение.