Проект федерального закона № 604443-7 о внесении изменений в ст. 66 Семейного кодекса РФ (далее – законопроект) вызвал оживленную дискуссию среди адвокатов.
Действительно, тема злоупотребления родительскими правами, в том числе в случае раздельного проживания родителей, давняя и острая.
В пояснительной записке к законопроекту указано, что предусмотренных законом мер для обеспечения социального равенства родителей при проживании ребенка с одним из них явно недостаточно, не обеспечиваются права отдельно проживающего родителя на общение с ребенком при отсутствии согласия второго родителя.
Безусловно, с данным выводом нельзя не согласиться, однако отмечу, что большинство трудностей возникают именно в процессе исполнения решений по делам об определении порядка общения с ребенком, а не при принятии соответствующего судебного акта. Здесь разделяю мнение коллег: суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения.
К сожалению, семейное законодательство РФ не содержит определения понятия злоупотребления родительскими правами. Термин «злоупотребление родительскими правами» встречается в СК РФ фактически в двух статьях:
- во-первых, в п. 2 ст. 56, где указано, что ребенок имеет право на защиту от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих) и вправе самостоятельно обращаться в орган опеки и попечительства, а по достижении 14 лет – в суд;
- во-вторых, в ст. 69 злоупотребление родительскими правами указано в качестве одного из оснований лишения родительских прав.
Первоначально попытка дать определение указанного понятия была предпринята в п. 11 Постановления Пленума ВС РФ от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», где под злоупотреблением родительскими правами понималось их использование в ущерб интересам детей – например, препятствие обучению, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т.п. Данное разъяснение относилось исключительно к ст. 69 СК.
В дальнейшем упомянутый пункт постановления утратил силу в связи с принятием Постановления Пленума ВС РФ от 14 ноября 2017 г. № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав». В подп. «в» п. 16 постановления был расширен перечень действий, которые следует понимать как злоупотребление родительскими правами.
В перечень, в частности, вошли: создание препятствий к получению детьми общего образования, вовлечение в занятие азартными играми, склонение к бродяжничеству, попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению алкогольной и спиртосодержащей продукции, наркотических средств или психотропных веществ, потенциально опасных психоактивных веществ или одурманивающих веществ, вовлечение в деятельность общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых имеется вступившее в законную силу решение суда о ликвидации или запрете деятельности (ст. 9 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», ст. 24 Федерального закона «О противодействии терроризму»).
В п. 3 ст. 66 СК РФ предусмотрено, что при невыполнении решения суда об определении порядка общения с ребенком к виновному родителю применяются меры, предусмотренные законодательством об административных правонарушениях и об исполнительном производстве. При злостном невыполнении решения суда по требованию проживающего отдельно родителя может быть вынесено решение о передаче ему ребенка, исходя из интересов последнего и с учетом его мнения.
Таким образом, можно сделать вывод, что закон не относит неисполнение решения об определении порядка общения с ребенком одним из родителей, проживающим совместно с ребенком, к злоупотреблению родительскими правами.
При этом в законе предусмотрен механизм привлечения виновного в невыполнении решения суда об определении порядка общения с ребенком к ответственности, а при злостном невыполнении ребенок может быть передан второму родителю.
Авторы законопроекта полагают, что именно отсутствие перечня установленных законом способов общения ребенка и проживающего отдельно родителя создает возможность злоупотребления правом со стороны второго родителя, проживающего с ребенком. В связи с этим, по мнению разработчиков, обеспечить реализацию прав ущемленного родителя и ребенка и до вынесения судебного решения, и после вступления его в законную силу невозможно.
По этой причине предлагается ввести в абз. 1 п. 1 ст. 66 СК РФ исчерпывающий перечень способов общения ребенка и родителя, который проживает отдельно: посредством личных встреч, телефонных переговоров, текстовых, голосовых и иных сообщений, передаваемых по сетям электросвязи, в том числе подвижной, радиотелефонной связи, а также посредством информационно-коммуникационных сетей, в частности интернета.
На мой взгляд, подобное предложение вызывает недоумение. Один из основных принципов семейного права как отрасли частного права – «что не запрещено, то разрешено». То есть на сегодняшний день закон допускает общение отдельно проживающего родителя с ребенком любым не запрещенным законом способом. Поэтому неясно, зачем ограничивать способы общения ребенка и родителя каким-то исчерпывающим перечнем.
Именно суд, вынося решение, должен определять порядок общения отдельно проживающего родителя и ребенка (время, место, продолжительность и т.п.) с учетом конкретных обстоятельств, в том числе возраста ребенка.
На практике регулярно приходится сталкиваться с ситуацией, что после прекращения совместного проживания родитель, который до этого момента был меньше вовлечен в воспитание и ежедневную заботу о совместном ребенке, иногда в силу объективных причин заявляет иск об определении порядка общения с ним и предлагает вариант, как минимум не соответствующий возрасту ребенка.
Так, в одном из дел данной категории истец просил определить способ общения с ребенком посредством Skype и телефонных переговоров. На просьбу пояснить, каким образом ребенок двух с половиной лет будет самостоятельно общаться с ним по Skype и телефону, он ответил, что эти сеансы связи должна обеспечивать совместно проживающая с ребенком мать и принимать в них участие.
Суд разъяснил истцу, что нельзя обязать бывшую супругу «включать компьютер, обеспечивать сеансы связи технически и тем более принимать в них участие». Также суд добавил, что не видит препятствий к изменению в дальнейшем по иску заинтересованного родителя первоначально установленного порядка общения отца с ребенком, когда тот подрастет и сможет самостоятельно общаться по телефону и Skype без посторонней помощи.
Таким образом, на мой взгляд, вносить в СК РФ норму, предусматривающую исчерпывающий перечень способов общения родителя и ребенка, нет никакой необходимости. Достаточно указать неисчерпывающий перечень возможных способов общения в соответствующем постановлении Пленума ВС РФ, добавив при этом, что способ общения должен соответствовать возрасту ребенка и другим обстоятельствам дела.
Еще одно предложение разработчиков законопроекта касается продолжительности еженедельного общения ребенка и отдельно проживающего родителя посредством личных встреч – на время судебного разбирательства спора о порядке осуществления родительских прав продолжительность такого общения не может быть менее трех часов.
Данное предложение, на мой взгляд, разумно, однако также не решает проблему обеспечения прав отдельно проживающего родителя на общение с ребенком без согласия второго родителя.
Особо отмечу, что в пояснительной записке к законопроекту прямо указано, что фактически потерпевшей стороной в случаях неисполнения решения суда о порядке общения с ребенком в большинстве случаев становится отец. Именно он является ущемленным родителем, и для неокрепшего детского сознания отсутствие общения с отцом в течение длительного срока становится губительным, что, видимо, позволило некоторым коллегам сделать скоропалительный вывод, что цель данного законопроекта – защитить интересы исключительно «ущемленных отцов».
Считаю, что выводы авторов законопроекта о том, что в подавляющем большинстве случаев жертвами злоупотребления родительскими правами становятся отцы, необоснованны, и изложенная аргументация необходимости внесения соответствующих изменений в нормативные акты, по меньшей мере, носит некорректный и дискриминационный характер.
Как показывает практика, после расторжения брака многие отцы в России не выражают желания ни общаться с детьми, ни исполнять обязанности по их содержанию.
Нередко в суде приходится сталкиваться с ситуациями, когда предъявление отцами исков об определении места жительства ребенка или порядка общения продиктовано исключительно желанием досадить бывшей супруге. Получив «вожделенное» решение, некоторые недобросовестные отцы не спешат его выполнять и либо вовсе не общаются с ребенком, либо постоянно нарушают установленный судом по их же просьбе порядок.
Часто из предлагаемого истцом порядка общения явствует, что он удобен, в первую очередь, ему самому, интересы ребенка не учитываются, а второго родителя – игнорируются.
О множестве случаев, когда известные и богатые отцы фактически лишают матерей своих детей какого-либо общения с детьми, а также не исполняют решения судов, говорить не приходится, они и так у всех на слуху.
В то же время нередко матери также используют детей как средство давления на отца – в первую очередь, с целью получения материальной выгоды. Скажем честно, на сегодняшний день сложилась социальная прослойка молодых женщин, родивших от богатых мужчин, обеспечив себе тем самым безбедную жизнь как минимум до совершеннолетия ребенка.
В связи с этим думается, что если авторы законопроекта действительно хотели «уберечь» отцов от «давления второго родителя», то было бы целесообразно установить также минимальный и максимальный размеры алиментных выплат. В законодательстве многих стран давно предусмотрен максимальный размер алиментов, например, в Швеции и в Украине.
Справедливости ради отмечу, что первая попытка «ограничить» размер алиментов в целях обеспечения баланса интересов как ребенка, так и родителя, выплачивающего алименты и имеющего большие доходы, предпринята в Постановлении Пленума ВС РФ от 26 декабря 2017 г. № 56 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных со взысканием алиментов».
В частности, в п. 23 данного постановления указано, что высокий уровень доходов у родителя, обязанного уплачивать алименты, сам по себе не относится к установленным ст. 83 СК РФ обстоятельствам, при которых возможно взыскание алиментов в твердой денежной сумме, а не в долевом отношении к заработку. Вместе с тем, если судом будет установлено, что взыскание алиментов в долевом отношении к заработку и (или) иному доходу родителя существенно нарушает интересы одной из сторон, алименты могут быть взысканы в твердой денежной сумме.
Также в целях предотвращения злоупотребления правом родителя, получающего алименты на совместно проживающего с ним ребенка, полагаю, следует предусмотреть в законопроекте механизм контроля за расходованием алиментов: именно на ребенка, а не на иные цели – если, конечно, размер выплат значительно превышает прожиточный минимум, установленный в данном регионе. Пока такой механизм в законодательстве отсутствует.
В заключение отмечу, что обеспечение прав ребенка и проживающего отдельно родителя на общение, безусловно, требует более детального регулирования, однако изменения должны быть направлены на закрепление соответствующих механизмов и гарантий. В первую очередь законодателю следует руководствоваться интересами самого ребенка и проживающего отдельно родителя. Кроме того, полагаю необходимым ввести в закон определение злоупотребления родительскими правами, а также указать, что отдельные случаи злоупотребления могут являться основанием не только для лишения родительских прав, но и для их ограничения.
