Шаг к более справедливому судопроизводству

Сегодня очень актуален вопрос об изменении практики применения уголовного законодательства в связи с инкриминированием предпринимателям преступлений в сфере экономики.

Предложения, высказанные Председателем Верховного Суда РФ Вячеславом Лебедевым на совещании судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов, на мой взгляд, действительно могут способствовать улучшению делового климата. Нельзя, однако, полагать, что их будет достаточно, так как в данной сфере необходимы существенные законодательные изменения.

Если проанализировать выдвинутые на различных дискуссионных площадках предложения, имеющие высокую степень проработки, и выбрать наиболее целесообразные, можно изменить сложившиеся негативные тенденции (такие, в частности, как использование привлечения к уголовной ответственности в качестве средства давления, отсутствие надлежащего доказывания умысла, несоблюдение гарантий предпринимателей в уголовном процессе, подмена составов (например, вменение тяжкого состава по ст. 196 УК РФ вместо преступления небольшой тяжести, предусмотренного ст. 195 УК, и т.д.)). Чтобы увидеть реальный результат, следует, на мой взгляд, рассматривать пакет поправок, а не менять законодательство точечно.

Очень важным представляется предложение о введении категории «уголовный проступок», предполагающей отсутствие у лица, совершившего преступное деяние небольшой тяжести, судимости и освобождение от уголовной ответственности.

Следует отметить, что уголовное законодательство Франции, ФРГ, Испании, Австрии, Швейцарии, Польши и других европейских стран выделяет такую категорию деяний¹. Введение института уголовного проступка в российское законодательство даст совершившему подобное деяние лицу возможность исправиться без применения судимости, влекущей значительные негативные последствия для дальнейшей жизни человека.

При этом следует учитывать, что преступления в сфере экономики, за исключением составов с применением насилия, посягают на возобновляемые блага (в частности, имущество), а для потерпевших зачастую важнее получить материальное возмещение причиненного им ущерба. В совокупности со штрафом такой подход, по моему мнению, создаст почву для исправления преступившего закон лица, поскольку лишает его материальных благ в большем размере – то есть именно того, что он намеревался получить, совершая противоправное деяние.

Безусловно, задачами уголовного законодательства являются охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности окружающей среды, конституционного строя от преступных посягательств, а также обеспечение мира и безопасности человечества, предупреждение преступлений.

Лица, которым инкриминируются предпринимательские составы, не являются опасными для общества, которое важно оградить от их дальнейших противоправных действий. При этом для общества польза значительно больше, если названные лица компенсируют причиненный ими ущерб, выплатят штраф и (или) к ним будет применено такое наказание, как обязательные или исправительные работы.

Изоляция от общества таких лиц, зачастую имеющих прекрасное образование и опыт работы, свидетельствует, скорее, о нежелании применить иные меры, которые будут способствовать их исправлению. Это приводит в том числе к тому, что они отбывают наказание в виде лишения свободы, но так и не возмещают причиненный преступлением ущерб. Кроме того, назначение наказания в виде лишения свободы с предварительным содержанием в СИЗО влечет для государства дополнительные расходы.

Все это дает основания полагать, что введение категории уголовного проступка – хорошее предложение ВС РФ, но, думается, сферу его применения следует распространить и на тяжкие преступления в области экономики – по крайней мере, на определенные составы, указанные в ст. 76.1 УК РФ, дополнив не упомянутыми в ней частями ст. 159, 160, а также ч. 3 ст. 194.

Несмотря на то что преступления, относящиеся к тяжким, трудно назвать уголовным проступком с учетом общественной опасности, а также задач, реализуемых применением уголовного законодательства, можно говорить о том, что общественная опасность по определенным экономическим составам после возмещения ущерба и оплаты штрафа является незначительной, а цели достигаются без применения правовых последствий в виде судимости.

Так, ранее уже высказывались мнения о необходимости реформирования уголовно-процессуального законодательства, основной задачей которого является поиск наиболее оптимальных, в том числе компромиссных, форм достижения целей уголовного судопроизводства, чему может способствовать внедрение медиации в уголовном процессе, а также о целесообразности механизма прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон².

Важно, на мой взгляд, предложение о прекращении уголовных дел по налоговым составам на любой стадии процесса. В настоящее время согласно ст. 28.1 УПК РФ это возможно только до назначения судебного заседания.

Данная инициатива дополняет общую позицию об уголовном проступке, поскольку предложение направлено на предотвращение негативных последствий в виде судимости у лица, совершившего такое деяние. При этом создаются предпосылки для пополнения бюджетной системы, а также применения мер профилактики преступлений при условии надлежащей работы правоохранительной системы и своевременного выявления соответствующих деяний.

Нельзя не отметить предложение об отнесении преступлений в сфере предпринимательской деятельности к компетенции суда присяжных. С моей точки зрения, указанная мера будет действительно эффективной только в случае определения предпринимательских составов без оговорки о том, что преступление совершено в сфере предпринимательской деятельности. Правоприменительная практика показала, что это универсальная возможность без надлежащей аргументации не применять те или иные гарантии для предпринимателя, просто указывая на то, что преступление совершено не в сфере предпринимательской деятельности, без обоснования либо с абсолютно ненадлежащим обоснованием (например, «по смыслу действующего законодательства предпринимательская деятельность не может осуществляться в целях незаконного обращения чужого имущества путем обмана в свою пользу, то есть в корыстных целях»).

Также, по моему мнению, стоит указать конкретные статьи, по которым будет возможно рассмотрение дела присяжными, так как УК РФ не содержит норм, относящих деяние к категории «преступления в сфере предпринимательской деятельности». Большое значение имеет и то, как будет выбираться состав коллегии присяжных. Важно понимание присяжными специфики бизнеса, чтобы они могли адекватно оценивать доказательства сторон обвинения и защиты для вынесения справедливого вердикта.

Безусловно значимым является предложение о введении института следственных судей. Оно высказывается уже не первый год как реакция на случаи неравноправия сторон в совокупности с формальным судебным контролем на стадии предварительного следствия. Подобные предложения связаны с расширением компетенции названных субъектов, и полномочия судей предлагаются различные.

В частности, в предложениях 2020 г. к компетенции следственных судей, как отметил Вячеслав Лебедев, планируется отнести рассмотрение ходатайств о производстве следственных действий, об избрании и продлении сроков меры пресечения, а также жалоб на действия и решения органов предварительного расследования и дознания. Напомню, что в предложении 2015 г. речь шла преимущественно о воссоздании модели судебных следователей, появившейся еще в дореволюционной России³.

В УПК РСФСР фигура судебного следователя сохранилась, но позднее следственный аппарат был передан в прокуратуру. Сегодня можно констатировать изменение подхода к позиции следователя в уголовном процессе. В частности, согласно УПК РСФСР перед следователем стояла задача установить объективную истину, оценив все доказательства, а в УПК РФ (гл. 6) следователь уже четко обозначен как участник уголовного судопроизводства со стороны обвинения, что способствует неизбежному обвинительному уклону при проведении расследования.

Ситуация усугубилась еще и тем, что законодатель изъял из системы принципов уголовного судопроизводства требование всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, которое было адаптировано к условиям несостязательного процесса, поскольку распространялось не только на прокурора, следователя и дознавателя, но и на суд. Ранее данное предписание содержалось в ранге основополагающего начала уголовного процесса в ст. 20 УПК РСФСР. В гл. 2 УПК РФ, специально посвященной принципам уголовного процесса, указанное правило отсутствует⁴.

В качестве примера приведу организацию предварительного следствия в странах Европы. Так, во Франции следственный судья проводит следственные действия, но лишен права возбуждать уголовное дело, предъявлять обвинение, составлять обвинительный акт после окончания расследования. В то же время для обеспечения надлежащего ведения следствия он вправе самостоятельно налагать значительные штрафы на лиц, ненадлежащим образом выполняющих процессуальные обязанности. В Великобритании и США основным органом расследования в уголовном процессе является полиция, на которую возложена обязанность проведения разыскных действий и функции уголовного преследования. Органом предварительного производства является местный суд, осуществляющий контроль за органами расследования⁵. Применение данных зарубежных моделей сегодня, на мой взгляд, нецелесообразно, но некоторые идеи, думается, стоит заимствовать.

В заключение подчеркну, что предложение Верховного Суда РФ в редакции 2020 г. является, на мой взгляд, шагом к более справедливому судопроизводству, так как предусматривает, что судья, который будет рассматривать дело по существу, не связан процессуальными решениями на стадии предварительного следствия. С принятием данного института есть основания полагать, что жалобы на основании ст. 125 УПК РФ будут рассматриваться более внимательно, а при избрании конкретной меры пресечения все основания будут подвергаться тщательному анализу.