15 февраля Верховный Суд РФ внес в Госдуму законопроект № 1112019-7, предусматривающий введение института уголовного проступка.
Предложение гуманизации уголовного законодательства в разумных пределах, безусловно, является положительной тенденцией. Однако, как было отмечено в отзыве Правительства РФ на законопроект, вводимое понятие уголовного проступка сводится к перечислению статей, которые при условии совершения лицом преступного деяния небольшой и средней тяжести впервые относят его к категории уголовного проступка. Также нет четкого обоснования необходимости вводить в законодательство новое понятие, учитывая, что действующие нормы предусматривают возможность прекращения уголовного преследования и примирения с потерпевшим в случаях, указанных в ст. 76 УК РФ, а также то, что некоторые деяния могут быть декриминализированы и отнесены к сфере действия КоАП РФ, хотя это и может затруднить их выявление.
Стоит отметить, что замечания Правительства РФ в его отзыве на проект поправок в УК и УПК РФ, на мой взгляд, по большей части обоснованны. Действительно, при освобождении подозреваемого/обвиняемого от ответственности в связи с деятельным раскаянием или примирением с потерпевшим, а также по основаниям, предусмотренным проектируемой статьей УК в связи с введением понятия уголовного проступка, может возникнуть конкуренция норм ст. 75, 76 УК РФ с предлагаемой в законопроекте редакцией ст. 76.2 УК РФ, на что прямо указано в замечаниях Правительства РФ. Полагаю, следует согласиться и с тезисом о возможном затруднении выбора основания для прекращения дела или уголовного преследования при применении новой редакции ст. 25.1 УПК.
В то же время нельзя не признать, что вносимые в гл. 15.2 УК иные меры уголовно-правового характера в виде общественных и ограниченно оплачиваемых работ по правовому содержанию аналогичны уголовному наказанию в виде обязательных и исправительных работ, притом что одинаковые меры не могут являться одновременно уголовным наказанием и иной мерой уголовно-правового характера.
В законопроекте есть также неопределенность, связанная с отсутствием четкого срока направления в суд ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении лица, подозреваемого (обвиняемого) в совершении уголовного проступка. Исходя из смысла законопроекта, квалифицировать деяние в качестве уголовного проступка возможно только в случае возмещения ущерба и согласия на это потерпевшего, в связи с чем можно считать, что предполагается признание вины, и это может стать определенным способом давления с этой целью.
Трудно согласиться с выводом правительственного отзыва о снижении в связи с введением института уголовного проступка превентивной функции уголовного законодательства. Не разделяю и мнение о том, что срок в один год слишком мал, чтобы по его истечении считать лицо, освобожденное от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера для целей уголовного проступка, впервые совершившим преступление. Даже в действующей редакции УК судимость погашается в течение года после отбытия более мягкого, чем лишение свободы, наказания, которое чаще применяется по категориям преступлений, позволяющим в совокупности с другими обстоятельствами квалифицировать деяние в качестве уголовного проступка.
В законопроекте не разъясняется, в чем состоит особенность правовой природы, отличающей уголовный проступок от преступления, а также остается открытым вопрос о последствиях, не связанных с наказанием, в случае совершения уголовного проступка. Исходя из сложившейся практики, к лицу, привлекаемому к уголовной ответственности по делам небольшой или средней тяжести, наказание в виде лишения свободы применяется крайне редко. Поэтому возникает вопрос: какое влияние введение института уголовного проступка окажет на правоприменительную практику?
В связи с этим, на мой взгляд, важны не только законодательные изменения, которые вряд ли существенно изменят сложившуюся практику, но и принятие решений о статусе уголовного проступка в ведомственных учетах. Представляется важным определить также отличия в иных негативных последствиях совершенного деяния: например, будут ли это особенности подачи сведений в информационно-аналитический центр после привлечения лица к уголовной ответственности, поскольку эти данные впоследствии отображаются в справках об отсутствии судимости и создают ограничения в занятии лицом определенных должностей. В случае отсутствия указанных особенностей в иных негативных последствиях для привлекаемого лица тот же результат может быть достигнут и без введения нового института – посредством установления запрета назначения наказания в виде лишения свободы по отнесенным УК к уголовному проступку составам преступлений, совершенных лицом впервые. Кроме того, из текста законопроекта и пояснительной записки не вытекают основания полагать, что институт уголовного проступка упростит процедуру расследования или рассмотрения дела судом, поэтому говорить о снижении нагрузки на органы расследования и суды, на мой взгляд, преждевременно.
Таким образом, думаю, что концептуально поддержать введение института уголовного проступка можно при условии проработки вопроса с позиции особого правового статуса деяния, отличающего его от преступления и административного правонарушения, порождающего отличные от преступления негативные последствия, а также устранения рассмотренных критически важных замечаний Правительства РФ.
