19 марта в Госдуму внесен пакет из двух законопроектов, предусматривающих создание в Единой информационной системе нотариата двух новых реестров: один касается уведомлений об отмене «электронных» доверенностей, второй – недееспособных (ограниченно дееспособных) лиц (законопроекты № 925860-7 и № 925889-7).
О публикации уведомлений об отмене доверенности, совершенной в форме электронного документа
Проект поправки в п. 1 ст. 189 ГК РФ (законопроект № 925860-7) призван обеспечить возможность публикации сведений об отмене доверенностей, совершенных в электронной форме и не удостоверенных нотариально.
Не соглашусь с приведенными в пояснительной записке выводами о том, что доверенности в электронной форме составляют большую часть выдаваемых гражданами доверенностей. Как показывает мой опыт, граждане чаще всего оформляют обычные нотариальные доверенности. Полагаю, не в последнюю очередь это связано с инертностью граждан: к нотариальным доверенностям привыкли больше, поэтому используют чаще. В то же время не исключаю, что данные статистики, которыми располагали разработчики проекта, опровергают мои доводы.
Тем не менее оцениваю инициативу положительно, поскольку она минимизирует риск мошенничества и злоупотреблений. Авторы законопроекта выступают за открытость и оперативность: сведения об отмене доверенностей предлагается публиковать в электронном формате в интернете, а не в печатной газете, которую редко кто читает на регулярной основе. Это не только облегчит поиск документа по реквизитам (в бумажной газете нельзя организовать автоматический поиск, приходится искать вручную), но и позволит оперативно прекратить действие доверенности (на следующий день, а не через месяц). Мошенники, как известно, не любят открытости, а оперативной открытости – вдвойне. С этой точки зрения считаю нововведение оправданным: оно существенно упростит порядок отмены доверенности.
Особенно ценно, на мой взгляд, предложение сократить до одного дня срок, в течение которого третьи лица по умолчанию считаются уведомленными об отмене электронной доверенности. В случае отмены доверенности это важно, поскольку их просто так не отменяют. Скорее всего, у выдавшего ее лица были основания усомниться в представителе. Теоретически, если опасения оправданные, такой представитель за месяц мог наломать много дров. За день такое будет сложнее.
В целом мотив внесения поправки логичен: закрыть законодательный пробел и гармонизировать регулирование, так как доверенность в форме электронного документа введена, а порядок ее отмены остался «бумажным» – приходилось публиковать соответствующие сведения в печатном издании. То есть все вновь сводилось к «бумаге», от которой стремились уйти.
Однако в плане юридической техники и удобства работы с изменяемой нормой ГК РФ законопроект представляется целесообразным доработать. Во многих местах диспозиция норм изложена путем отсылки к определенному абзацу. Например, в законопроекте указано: «Если третьи лица не были извещены об отмене доверенности ранее, они считаются извещенными об отмене доверенности, указанной в абзаце третьем настоящего пункта, – на следующий день после внесения этих сведений в реестр уведомлений об отмене доверенностей».
Подобный пример не единичен. На мой взгляд, это неудобно с практической точки зрения, учитывая, что в ГК РФ абзацы не пронумерованы. Надо подниматься вверх по тексту, искать, вычислять нужный абзац, читать, о какой доверенности там идет речь, а затем возвращаться обратно. Кроме того, это усложнит работу и с другими проектами законов – при внесении очередных поправок и изменении нумерации абзацев придется отслеживать все перекрестные ссылки и менять их тоже. В итоге может возникнуть путаница.
Почему бы в таком случае прямо не указать, что речь идет об отмене доверенности, совершенной с помощью электронных либо иных технических средств? Если название доверенности окажется длинным, можно ввести обозначение, например: «Сведения об отмене доверенности, совершенной исключительно с помощью электронных либо иных технических средств без составления документа на бумажном носителе (далее – доверенность в форме электронного документа)». На мой взгляд, так будет понятнее и удобнее.
О реестре недееспособных или ограниченно дееспособных лиц
В законопроекте № 925860-7 предполагается создание в системе нотариата реестра лиц, признанных недееспособными и ограниченных в дееспособности.
Оценивая данный проект в целом положительно, тем не менее существенной практической пользы в нем пока не вижу, поскольку большинству участников оборота данный ресурс будет недоступен (документ предусматривает доступ к реестру ограниченного круга лиц). Единственный «рабочий» вариант проверить дееспособность контрагента по этому реестру – оформлять сделку нотариально. Доступ нотариуса к реестру законопроектом допускается, если это необходимо для совершения нотариального действия.
Теоретически возможна ситуация, когда каждый из контрагентов запрашивает из реестра недееспособных лиц подтверждение, что он туда не включен, и предоставляет выписку другой стороне в качестве доказательства своей дееспособности. Однако из текста законопроекта непонятно, могут ли граждане обращаться с запросом о выдаче сведений об отсутствии их в реестре недееспособных лиц. Указано, в частности, что выписку из реестра могут получать граждане, призванные судом недееспособными или ограниченно дееспособными. Таким образом, выходит, что если сведения о конкретном человеке в указанном реестре отсутствуют, то он не сможет это подтвердить, поскольку не имеет доступа к ресурсу. В то же время, если в предоставлении выписки из реестра заявителю откажут по той причине, что он не входит в число лиц, имеющих доступ к ресурсу, фактически это будет равносильно подтверждению дееспособности данного лица.
Примечательно, что в пояснительной записке к законопроекту отмечено, что доступ к реестру предлагается предоставить не только нотариусам, но и адвокатам. Однако в тексте законопроекта адвокаты в числе лиц, имеющих доступ к ресурсу, не указаны. Видимо, адвокатов «зашифровали» в абстрактную категорию «представители лица, признанного недееспособным».
Однако, на мой взгляд, адвокат в силу специфики деятельности и особого статуса должен иметь доступ к такому реестру и получать сведения оттуда без доверенности – наличия действующего адвокатского статуса должно быть достаточно. Доступ адвоката к реестру на основании доверенности представляется абсурдным, поскольку в соответствии с таким подходом единственный, кого сможет проверить адвокат в этом списке, – его доверитель. Но очевидно, что обращение к реестру потребуется адвокату не для того, чтобы убедиться в дееспособности доверителя, а чтобы проверить дееспособность контрагентов последнего.
В заключение подчеркну, что предложенные поправки, безусловно, полезны, но в разной степени. Например, создание реестра отмененных электронных доверенностей – очень полезная идея, смогут воспользоваться многие. Чего, к сожалению, нельзя сказать о формировании реестра недееспособных и ограниченно дееспособных лиц. Ресурс может быть сколь угодно важным и полезным, но какой в нем смысл, если доступ к нему не будут иметь те, кто в нем больше всего нуждается?
