30 августа состоялось очередное заседание Совета Федеральной палаты адвокатов РФ, на котором, в частности, было утверждено Разъяснение Комиссии ФПА по этике и стандартам по вопросам применения п. 2 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката. Поводом для Разъяснения послужил запрос Совета АП Республики Бурятия о возможности принятия поручения на защиту подозреваемого (обвиняемого) по уголовному делу членом совета адвокатской палаты субъекта РФ, ранее присутствовавшим при производстве обыска по данному уголовному делу в жилище иного адвоката на основании ст. 450.1 УПК РФ.
Рассмотрев запрос, КЭС напомнила, что согласно ч. 1 ст. 450.1 УПК обыск, осмотр и выемка в отношении адвоката производятся в присутствии обеспечивающего неприкосновенность предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну, члена совета адвокатской палаты субъекта РФ, на территории которого производятся указанные следственные действия, или иного представителя, уполномоченного президентом этой адвокатской палаты.
Поясняется, что в соответствии с п. 4 ст. 29 Закона об адвокатуре адвокатская палата создается, в том числе, в целях защиты интересов адвокатов. В силу п. 2 ст. 9 КПЭА исполнение адвокатом возложенных на него полномочий в связи с избранием (назначением) на должность в адвокатской палате субъекта РФ является его профессиональной обязанностью. «Принятие адвокатом – членом совета адвокатской палаты или иным представителем, уполномоченным президентом этой адвокатской палаты, поручения на защиту лица по уголовному делу, в рамках которого указанный адвокат ранее исполнял профессиональные обязанности в виде присутствия при производстве следственных действий в порядке ст. 450.1 УПК РФ, является основанием для обоснованных сомнений в соблюдении адвокатом принципов и норм профессионального поведения, что способно нанести ущерб авторитету адвокатуры», – отмечено в документе.
КЭС подчеркнула, что члены совета адвокатской палаты или иные представители, уполномоченные президентом этой адвокатской палаты, присутствуют при производстве следственных действий на основании ст. 450.1 УПК РФ в публичных интересах, а именно в целях обеспечения неприкосновенности предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну. Комиссия полагает, что действия таких лиц после исполнения профессиональных обязанностей в порядке указанной статьи не должны давать повод для подозрений в получении преимуществ или в использовании возможностей, возникающих в результате выполнения указанных обязанностей, в личных целях.
Таким образом, член совета адвокатской палаты или иной представитель, уполномоченный президентом этой адвокатской палаты, не вправе принимать поручение на защиту в случае, если ранее по данному уголовному делу он присутствовал при производстве следственных действий на основании ст. 450.1 УПК РФ. Это необходимо для соблюдения установленных КПЭА принципов и норм профессионального поведения, поддержания авторитета адвокатуры, уточнила КЭС.
Адвокат АП Краснодарского края Сергей Филимонов считает, что Разъяснение КЭС имеет большое значение для всей адвокатской корпорации. Он пояснил, что при проведении обыска в отношении адвоката в соответствии со ст. 450.1 УПК РФ в обязательном порядке принимает участие представитель адвокатской палаты субъекта РФ. В его функции входит обеспечение неприкосновенности предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну. «В данном случае представитель адвокатской палаты субъекта РФ не осуществляет функцию защитника обыскиваемого лица. В силу требований ч. 1 ст. 49 УПК РФ защитник – лицо, осуществляющее в установленном настоящим Кодексом порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу. В функции защитника входит, в том числе, сбор доказательств, подтверждающих невиновность подзащитного», – отметил он.
Сергей Филимонов подчеркнул, что, как обоснованно указано в Разъяснении, принимая участие в проведении обыска, представитель адвокатской палаты впоследствии, в случае участия в уголовном деле в качестве защитника, может быть заподозрен в получении преимуществ или в использовании возможностей, возникающих в результате выполнения указанных обязанностей, в личных целях. Эксперт уверен, что Разъяснение напрямую направлено на поддержание авторитета адвокатской корпорации и статуса представителя адвокатской палаты субъекта РФ при проведении следственных действий.
Член Комиссии Совета ФПА РФ по защите прав адвокатов, вице-президент и председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Краснодарского края, председатель коллегии адвокатов «Хмыров, Валявский и партнеры» Ростислав Хмыров полагает, что Разъяснение КЭС своевременно и направлено на устранение пробела, существующего сегодня в уголовно-процессуальном законе. Он отметил, что представитель адвокатской палаты – это новый участник уголовного судопроизводства, права и обязанности которого не определены уголовно-процессуальным законом. «Несмотря на отсутствие в УПК прямого запрета представителю адвокатской палаты совмещать процессуальный статус защитника в рамках одного уголовного дела, в котором представитель адвокатской палаты ранее присутствовал в ходе обыска, осмотра или выемки, КЭС запретила представителю адвокатской палаты принимать поручение на защиту лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Комиссия совершенно верно указала на то, что представитель палаты адвокатов не должен давать повод для подозрений или сомнений в получении преимуществ»,– прокомментировал адвокат.
Ростислав Хмыров указал, что Разъяснение КЭС соответствует требованиям, установленным п. 2 ст. 5 КПЭА, который гласит: «Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре». Он также отметил, что ранее на страницах «АГ» в рамках дискуссии он говорил о недопустимости совмещения процессуального статуса представителя АП и защитника, предлагал дать соответствующие разъяснения. «Насколько я помню, меня поддержали коллеги. Можно сказать, что разъяснения, данные КЭС ФПА РФ, – это наша общая победа, направленная во благо российской адвокатуры», – подытожил он.
Председатель Квалификационной комиссии АПИО, председатель Ивановской областной коллегии адвокатов Юрий Премилов заметил, что ст. 72 УПК предусматривает исчерпывающий список обстоятельств, исключающих участие защитника в уголовном деле, а Разъяснение предлагает включить в этот список дополнительное основание. «Я, как давно практикующий адвокат, не представляю, в чем могут выражаться личные преимущества члена совета палаты, желающего принять поручение на защиту лица по уголовному делу, в рамках которого он ранее участвовал в производстве следственных действий», – поделился он.
Юрий Премилов указал, что член совета адвокатской палаты, присутствуя при производстве обыска, выполняет те же функции, что и адвокат-защитник. Копия протокола обыска в любом случае предоставляется лицу, у которого этот обыск производится, подчеркнул адвокат. По его мнению, КЭС устанавливает дополнительные ограничения, в том числе для адвоката, который вправе выбрать себе защитника по своему усмотрению, в том числе и члена совета АП.
В свою очередь член КЭС ФПА РФ, вице-президент АП г. Москвы Николай Кипнис отметил, что Разъяснение КЭС по вопросам применения п. 2 ст. 9 Кодекса во взаимосвязи со ст. 450.1 УПК ответило на важный практический вопрос, и этот ответ должен способствовать формированию единообразной неконфликтной практики правоприменения в соответствующем сегменте. «Дело в том, что законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре развивается одновременно с процессуальным законодательством, с которым у него огромное количество точек пересечения, поскольку значительная часть работы адвокатов связана с оказанием юридической помощи в судопроизводстве. Вместе с тем не всегда удается синхронизировать внесение изменений в законодательство, в результате чего возникают мнимые несоответствия (например, некоторые сомневались, требуется ли судебное решение для производства обыска в адвокатском образовании – противоречит ли ст. 8 Закона об адвокатуре нормам УПК РФ либо содержит дополнительные гарантии). Положения ст. 8 Закона об адвокатуре 2002 г. нашли детальное развитие в УПК только в апреле 2017 г. после нескольких решений Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека. При этом законодатель не всегда может предвидеть весь комплекс вопросов, которые возникнут в правоприменительной практике при внесении изменений и дополнений в действующее законодательство», – отметил он.
Совершенно очевидно, добавил Николай Кипнис, что член совета или иной уполномоченный представитель адвокатской палаты субъекта РФ привлекается к проведению следственных действий в отношении адвоката в порядке ст. 450.1 УПК РФ не как защитник этого адвоката, а как гарант конституционного права каждого на получение квалифицированной юридической помощи в аспекте обеспечения сохранности сведений, составляющих адвокатскую тайну. Он должен быть независим от сторон в своих суждениях и не должен иметь в исходе дела иного интереса, чем соблюдение публично-правовых гарантий, установленных законодательством об адвокатской деятельности. Участвуя в следственных действиях, член совета или иной уполномоченный представитель неизбежно становится очевидцем происходящего, т.е. потенциальным свидетелем. Если в ходе уголовного судопроизводства будет поставлен вопрос о допустимости доказательства, полученного в ходе этого следственного действия, то участвовавший в нем представитель палаты может быть допрошен в качестве свидетеля, причем в ряде случаев именно как свидетель со стороны защиты. Таким образом, необходимо изначально исключить пересечение процессуальных статусов защитника и свидетеля, которое в рассматриваемом контексте имеет не гипотетический, а вполне прикладной характер, пояснил эксперт.
«От некоторых коллег можно услышать, что Разъяснение КЭС ограничивает право лица на выбор защитника. Если говорить о праве каждого подозреваемого, обвиняемого на выбор защитника, то такой выбор возможен только из числа тех адвокатов, которые могут в данном конкретном случае заключить соглашение. Если адвокат добровольно разделил свою профессиональную деятельность на оказание юридической помощи доверителям и служение сообществу, то он неизбежно принял на себя некоторые правоограничения, в том числе и в части объема поручений на защиту. Это очевидно – просто потребовалось очевидность объективизировать в документе. В заключение отмечу, что новое Разъяснение КЭС входит в блок разъяснений по нестандартным процессуальным вопросам наряду с недавним Разъяснением по вопросам применения п. 5 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката в ситуации, когда в качестве защитников подозреваемых (обвиняемых), имеющих отличные друг от друга позиции, по одному уголовному делу участвуют адвокаты, состоящие между собой в близком родстве либо свойстве», – резюмировал Николай Кипнис.
