Европейский Суд вынес Постановление по делу «Самойлова против России» по жалобе адвоката Марины Самойловой на публикацию ее персональных данных в телепрограмме «Человек и закон» в связи с уголовным делом в отношении ее супруга, бывшего столичного прокурора.
Повод для обращения в ЕСПЧ
В 2006 г. Валерий Самойлов, который работал прокурором Северо-Западного административного округа г. Москвы, ушел на пенсию. Уже в следующем году ему и нескольким сотрудникам правоохранительных органов было предъявлено обвинение в крупном мошенничестве (дело «Валерий Самойлов против России»). Супруга бывшего прокурора Марина Самойлова, которая на тот момент была практикующим адвокатом, никогда не подвергалась уголовному преследованию в рамках этого дела. В августе 2009 г. уголовное дело в отношении Валерия Самойлова и иных фигурантов было передано в суд присяжных, где рассматривалось в закрытом режиме из-за гостайны.
Спустя месяц телепрограмма «Человек и закон» общероссийского федерального телеканала «Первый канал» сделала выпуск об обстоятельствах уголовного дела. Ее ведущий, в частности, сообщил, что бывший районный прокурор жил на незаконные доходы, а стоимость принадлежащего ему имущества значительно превышала законные источники доходов. В 10-минутном сюжете также был показан ответ налоговой инспекции на запрос следователя касательно Валерия Самойлова и его семьи, в котором были продемонстрированы помимо прочего адрес регистрации и ИНН подсудимого, задекларированные им доходы за 2004–2007 гг., а также аналогичные данные его супруги и сына. Кроме того, в телепрограмме были показаны фотографии интерьера загородного дома Самойловых, расположенного в престижном районе Подмосковья, и озвучена предполагаемая его стоимость в 2 млн долларов США.
Впоследствии Валерий Самойлов и его супруга подали к «Первому каналу» (см. дело «Самойлов против России») иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также о компенсации морального вреда. Они указали, что компания-ответчик не получила согласия истцов на разглашение их персональных данных (включая налоговую информацию, а также на видеосъемку их дома и его интерьера). По словам Марины Самойловой, опубликованные сведения о ее доходах были ложными, так как она заработала в девять раз больше озвученных показателей, что подтверждалось справкой налогового органа. Женщина добавила, что стоимость загородного дома была сильно преувеличена, а часть денег на его покупку удалось выручить после продажи ее мужем трехкомнатной квартиры, унаследованной от родителей.
Районный суд отказал в удовлетворении исков, в частности отметив, что практика ЕСПЧ позволяет СМИ преувеличивать некоторые данные и тем самым совершать некую провокацию в рамках свободы журналистики. Суд счел, что точные размеры доходов и стоимости недвижимости истцов были несущественными в рамках гражданского дела, а создатели телепрограммы использовали доказательства, содержащиеся в материалах уголовного дела, получив к ним доступ с разрешения следователя. В дальнейшем апелляция оставила в силе решение первой инстанции, проигнорировав доводы истцов о том, что справка о доходах супругов, фотографии их загородного дома никогда не использовались в качестве доказательств в уголовном деле.
Доводы сторон
В жалобе в Европейский Суд Марина Самойлова указала на нарушение ст. 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующих право на справедливое судебное разбирательство, а также право на уважение частной и семейной жизни. По мнению заявительницы, в спорном выпуске телепрограммы «Человек и закон» были распространены ложные сведения о ее доходах и стоимости загородного дома, которым она владела совместно со своим мужем. По мнению заявительницы, распространенная в телерепортаже спорная информация о ней сама по себе не имела никакой ценности, так как в отношении нее не возбуждалось уголовное дело, а вина ее мужа не была установлена судом на момент выхода выпуска программы.
Тем самым, отмечалось в жалобе, оспариваемый телевизионный репортаж представлял собой незаконное и необоснованное вторжение в ее личную жизнь, которое нанесло урон ее репутации и чести и привлекло негативное внимание к ее персоне со стороны общественности. После этого, по словам Марины Самойловой, ее стали преследовать журналисты, соседи прекратили с ней общаться, а друзья и коллеги начали избегать ее. В связи с этим она потребовала присуждения ей компенсации морального вреда на сумму в 6 тыс. евро и 3 тыс. евро в возмещение судебных расходов.
В свою очередь, Правительство РФ отмечало, что заявительница подала особый вид деликтного иска, а именно иск о диффамации в соответствии со ст. 152 Гражданского кодекса. По мнению российской стороны, такая форма защиты предполагала опровержение ответчиком не соответствующих действительности обстоятельств, а указанные в жалобе в ЕСПЧ требования выходили за рамки иска о диффамации. Государство-ответчик добавило, что заявительница была супругой госслужащего, следовательно, на нее распространялось законодательство о противодействии коррупции. Российское правительство также сочло, что при разрешении гражданского дела национальные суды тщательно проверили правдивость информации в спорном телевыпуске, тщательно взвесили конкурирующие интересы, касающиеся свободы выражения мнения в СМИ и уважения частной жизни заявительницы и ее супруга.
ЕСПЧ признал нарушение Конвенции
Изучив материалы дела, Европейский Суд отметил, что в рассматриваемом случае заявительница требовала компенсации морального вреда как в связи с диффамацией, так и в связи с нарушением конфиденциальности ряда сведений. Как пояснил ЕСПЧ, в этом деле национальные суды проигнорировали доводы о вторжении в частную жизнь (в частности, факт раскрытия полного имени, адреса проживания, ИНН и фотографий интерьера загородного дома). Таким образом, суд первой инстанции не сделал иных выводов в отношении конкретных обстоятельств дела, кроме установления законности получения материалов из уголовного дела, предоставленных следователем журналистам.
Европейский Суд напомнил, что частное лицо, не известное общественности, может требовать особой защиты своего права на частную жизнь, чего нельзя сказать об общественных деятелях, в отношении которых масштаб критических комментариев шире, поскольку они неизбежно и сознательно подвергаются общественному контролю и, следовательно, должны проявлять большую терпимость в таких аспектах. При этом ФИО человека, как и его домашний адрес, являются компонентами понятия «частная жизнь», защищаемого ст. 8 Конвенции, а в рассматриваемом случае заявительница не давала согласия тележурналистам на обнародование ее адреса. ЕСПЧ добавил, что в рассматриваемом случае ИНН Марины Самойловой также защищается ст. 8 Конвенции, как и фотографии загородного дома.
Как пояснил Суд, в спорной телепрограмме распространение информации о доходах заявительницы и членов ее семьи сводилось к цели продемонстрировать, что официального дохода Валерия Самойлова (в основном во время его службы в качестве прокурора до выхода на пенсию), взятого отдельно или даже в совокупности с доходами членов его семьи, не хватило бы на приобретение загородного дома в престижном подмосковном районе. Таким образом, доходы заявительницы за определенный период были продемонстрированы для того, чтобы дать оценку общему состоянию ее супруга.
Отмечается, что в отношении Марины Самойловой не возбуждалось уголовное дело, а национальные суды не пытались найти справедливый баланс при защите свободы выражения мнения в СМИ и права заявительницы на уважение частной жизни. Российские суды, как подчеркнул ЕСПЧ, не стали вникать и в целесообразность обнародования ФИО, ИНН и адреса регистрации заявительницы. В связи с этим Суд выявил нарушение ст. 6, а также ст. 8 Конвенции и присудил заявительнице 6 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и 3 тыс. евро в возмещение судебных расходов.
Решение ЕСПЧ содержит особое мнение судьи от Бельгии Поля Лемменса, его кипрского коллеги Георгиоса Сергидеса, а также судьи от Испании Марии Элосеги. Трое судей отметили, что Европейский Суд должен был оценить весь спорный телесюжет в целом на предмет нарушения ст. 8 Конвенции в ряде иных случаев. По их мнению, следовало сосредоточиться на изучении двух вопросов: того факта, что национальные суды просто констатировали (без учета необходимости поиска баланса интересов) то, что СМИ вправе распространять информацию, которая была получена от следователя, и того факта, что они серьезно недооценили вмешательство, связанное с трансляцией изображений интерьера дома заявительницы. Трое судей добавили, что, отказывая в удовлетворении гражданского иска, российские суды не обязали ответчиков, к примеру, опубликовать информацию о полном доходе заявительницы.
Эксперты оценили выводы Суда
Комментируя постановление Европейского Суда, адвокат АП Новгородской области Константин Маркин напомнил, что современное общество – это общество потребления. «Потребляется не только пищевой или промышленный продукт, но и “информационный” продукт, который поставляют различные средства массовой информации. И чем интереснее информационный продукт, тем его больше потребляют, а значит, растет рейтинг этого СМИ, что, в свою очередь, влечет и рост доходов последнего. Поэтому представители телеканалов, газет, журналов и других видов СМИ идут на разные ухищрения, чтобы получить и представить качественный информационный продукт. Применяемые для этого способы часто находятся на грани, разделяющей нарушение и ненарушение права гражданина на уважение его частной и семейной жизни. Эту грань не всегда можно сразу различить. Поэтому и возникают случаи, когда эта грань пересекается журналистами», – отметил он.
По словам эксперта, иллюстрацией данного явления с правовой точки зрения будут весы, на одной чаше которых находится право человека на уважение его личной и семейной жизни, его жилища, а на другой – право журналиста свободно выражать свое мнение, получать и распространять информацию. «Примером тому служат два дела Европейского Суда, которые касались одной и той же телепередачи, посвященной расследованию уголовного дела в отношении Валерия Самойлова. Алгоритм оценки нарушения права, соблюдения баланса интересов в этих делах не отличался от выработанной ЕСПЧ практики. В отношении супруга заявительницы в 2019 г. ЕСПЧ уже высказался, что не было нарушения его права на уважение личной и семейной жизни в результате публикации видеосюжета о нем (ст. 8 Конвенции)», – подчеркнул адвокат. Константин Маркин отметил, что тогда ЕСПЧ пришел к выводу, что государственные органы соблюли баланс между правами Валерия Самойлова и правом журналиста на свободу выражения мнения.
«Ранее ЕСПЧ также отметил, что национальные суды установили, что оспариваемая заявителем телепрограмма способствовала обсуждению общественного интереса (обсуждение борьбы с коррупцией), информируя общественность об уголовном расследовании деятельности группы бывших и действующих сотрудников прокуратуры и должностных лиц правоохранительных органов. При этом национальные суды установили вне всяких сомнений, что информация, оспариваемая Валерием Самойловым, имела достаточную фактическую основу, что журналист получил ее официально из материалов уголовного дела. Суды посчитали, что информация, представленная в телевизионной программе, была мнением журналиста, который изучил доказательства уголовного расследования и на основании этого сделал свои собственные выводы. Телепрограмма транслировалась в контексте дебатов по вопросу, представляющему общественный интерес, что требует высокого уровня защиты свободы выражения мнения. Поэтому ЕСПЧ признал, что общественный интерес в представлении данной информации перевешивал право бывшего прокурора на защиту его частной жизни», – пояснил эксперт.
В деле же Марины Самойловой, подчеркнул адвокат, ЕСПЧ констатировал факт нарушения положений ст. 6 Конвенции по причине того, что российские суды не дали оценку всем ее доводам по делу, которые могли иметь решающее значение для судебного решения. «В данном случае ЕСПЧ по большей части доводов заявительницы о нарушении ее права пришел к выводам, аналогичным в деле ее супруга, и отклонил их. Но при этом Суд счел, что распространение сведений о месте жительства заявительницы, которая не была фигурантом уголовного дела, ее ИНН, изображений интерьера загородного дома являлось нарушением ст. 8 Конвенции – в данном случае государством не был соблюден баланс интересов. Для обсуждения в телепередаче общественно значимой темы борьбы с коррупцией раскрытие данной информации не требовалось. Таким образом, ЕСПЧ вновь обращает внимание на то, что при рассмотрении такой категории дел (в первую очередь национальными судами) необходимо учитывать все нюансы, давать оценку всем ключевым доводам. И хотя в процессуальных кодексах это и так закреплено, но данные два дела является примером того, что суды не всегда выполняют это требование, что, на мой взгляд, влечет репутационные потери для российских судов и снижает доверие общества к судебной власти», – заключил Константин Маркин.
Адвокат АП г. Москвы Олег Лисаев отметил, что в рассматриваемом случае иск заявительницы был предъявлен против одного и того же ответчика по разным основаниям: иск о клевете и иск о защите частной жизни, что привело к сложности его рассмотрения российским судом. По его мнению, в деле Марины Самойловой Европейский Суд сделал несколько важных выводов, которые имеют большое значение для правоприменительной практики. «Так, ЕСПЧ отметил, что понятие “личная жизнь” включает в себя личную информацию, которая не должна публиковаться без согласия человека. Заявительница не давала согласия на распространение ее частной информации, а национальные суды не приняли во внимание тот факт, что, в отличие от ее мужа, она не была публичной фигурой. Журналисты не предоставили ей возможности прокомментировать содержание репортажа, не удалили ее личную информацию, упомянутую в письме налогового органа. Они также не проверили ее доход и покупную цену загородного дома. Вместо этого, в нарушение журналистской этики, они исказили информацию, чтобы добиться от репортажа сенсационного эффекта. А российские суды не дали надлежащей оценки данному обстоятельству», – подчеркнул эксперт.
Олег Лисаев напомнил про необходимость со стороны СМИ проводить различие между частными лицами и лицами, действующими в публичном контексте. «Соответственно, в то время как частное лицо, не известное общественности, может требовать особой защиты своего права на частную жизнь, то же самое нельзя сказать об общественных деятелях. При этом журналисты должны иметь право сообщать о событиях на основе информации, полученной из официальных источников без дополнительной проверки, особенно в отношении правдивости фактов, представленных в официальном документе. Примечательно и то, что ЕСПЧ ограничился взысканием денежной компенсации морального вреда и судебных расходов, но не указал на необходимость пересмотра дела судами РФ», – заметил он.
Медиаюрист, руководитель проекта «Право в сети» Маргарита Ледовских полагает, что в рассматриваемом случае Европейский Суд очень детально подошел к анализу распространенных сведений – как со стороны необходимости защиты репутации заявителя, так и относительно раскрытия сведений касательно частной жизни. «Он подробно показал, как необходимо находить баланс между свободой выражения мнения и правом на уважение частной жизни, которые являются конкурирующими. К сожалению, российские суды не всегда это делают в своих решениях. В данном деле чаша весов сместилась в сторону защиты права на уважение частной жизни. Показательно, что при прочих равных обстоятельствах важно, какие сведения были распространены и вносило ли их обнародование вклад в обсуждение вопроса, представляющего общественный интерес. Таким образом, даже если материал в целом представлял общественный интерес, то это не говорит, что можно распространять любые сведения. На мой взгляд, это вполне обоснованный подход, которого должны придерживаться российские суды при рассмотрении подобных дел в дальнейшем», – убеждена она.
Редакция «АГ» связалась с Мариной Самойловой и ее представителем в ЕСПЧ, адвокатом АП г. Москвы Еленой Бреевой, но они отказались от комментариев.
