Конституционный Суд опубликовал Определение от 28 сентября № 2659-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы адвоката на неконституционность ст. 18 «Свидания с защитником, родственниками и иными лицами» Закона о содержании под стражей в связи с запретом проносить мобильные телефоны и иные гаджеты в следственный кабинет ИВС для участия в следственных действиях с подзащитным.
Ранее районный суд отказал адвокату АП Ярославской области Олегу Крупочкину в удовлетворении административного иска к ИВС территориального управления МВД России, его начальнику и отдельным сотрудникам, а также МВД России о признании незаконными действий, выразившихся в запрете ему как защитнику по уголовному делу пройти с мобильным телефоном в следственный кабинет ИВС для участия в следственных действиях с подзащитным. Тогда суд счел, что такой отказ в полной мере соответствует требованиям ч. 1 ст. 18 Закона о содержании под стражей, предусматривающей, в частности, что защитнику запрещается проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись. Согласно указанной норме, на территорию места содержания под стражей защитник вправе проносить компьютеры, копировально-множительную технику и фотоаппаратуру лишь для снятия копий с материалов дела, но пользоваться такими гаджетами можно только в отсутствие подозреваемого, обвиняемого, в отдельном помещении, определенном администрацией места содержания под стражей. Вышестоящие инстанции поддержали данное решение.
В жалобе в Конституционный Суд Олег Крупочкин указал, что оспариваемое законоположение не соответствует Конституции, поскольку запрещает защитнику (адвокату, оказывающему юридическую помощь не только в качестве защитника) проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись, использовать копировально-множительную технику и фотоаппаратуру для снятия копий с документов и материалов, не являющихся материалами уголовного дела.
Изучив доводы жалобы, Конституционный Суд не нашел оснований для ее рассмотрения по существу. При этом он напомнил со ссылкой, в частности, на собственное Постановление от 26 мая 2022 г. № 21-П, что федеральный законодатель при регулировании права на получение квалифицированной юридической помощи обязан в федеральном законе определить все важнейшие элементы такого права, в том числе условия и порядок его реализации. Дело в том, что такое регулирование непосредственно затрагивает само существо оказания квалифицированной юрпомощи, оно также связано с установлением пределов ее осуществления – то есть с возможными ограничениями, и нахождением разумного баланса различных конституционных ценностей, конкурирующих прав и законных интересов.
Как пояснил Суд, установленные оспариваемым законоположением ограничения защитнику проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также устройства, позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись, обусловлены режимом содержания под стражей, обеспечивающим безопасность СИЗО, соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, их изоляцию, а также выполнение задач, предусмотренных УПК РФ (включая предотвращение преступлений, передачи сведений, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления; недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу), поэтому такое регулирование преследует конституционно значимые цели.
«При этом само по себе использование или неиспользование адвокатом технических средств не образует содержания его деятельности, в том числе в качестве защитника в уголовном процессе, не является содержательной частью и права задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката и, следовательно, не может рассматриваться в качестве оказания или неоказания юридической помощи, оценки ее как квалифицированной или неквалифицированной», – заметил КС.
В определении также отмечается, что установленные законом запрет проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также гаджеты, позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись, и право проносить копировально-множительную технику, компьютеры и фотоаппаратуру только для снятия копий с материалов уголовного дела, а также пользоваться ими лишь в отсутствие подозреваемого, обвиняемого, в отдельном помещении не могут расцениваться как ограничивающие конституционные права. Таким образом, резюмировал Конституционный Суд, оспариваемое законоположение не может расцениваться как нарушающее права адвоката в обозначенном им аспекте.
В комментарии «АГ» Олег Крупочкин пояснил, что в своей жалобе в КС ссылался на то, что в административном деле об оспаривании условий содержания подзащитного под стражей суд общей юрисдикции требовал представления доказательств содержания в тех условиях, о которых указывалось в административном иске и судебных заседаниях, однако сделать это не получилось из-за текущего регулирования. «Кроме того, в жалобе отмечалось, что ранее я посетил в исправительной колонии другого доверителя, который жаловался на нанесение побоев сотрудниками ИК. Без технических средств фиксации я не мог зафиксировать наличие у подзащитного побоев и попросил врача медсанчасти сделать это, в чем тот безосновательно отказал, подтвердив при этом факт наличия у заключенного видимых телесных повреждений. В связи с этим претензию заключенного к должностному лицу ИК требовалось подтвердить соответствующими доказательствами. В итоге КС не рассмотрел и не разрешил доводы, изложенные в жалобе, чем, полагаю, нарушил право доверителя на судебную защиту. Обращаться за защитой своих прав больше некуда. Российский суд, который, как неоднократно разъяснял КС, обязан рассматривать все доводы обращения к нему, не всегда их рассматривает, и это серьезная проблема, учитывая введенный в 2020 г. запрет на публикацию особых мнений судей», – подчеркнул он.
Адвокат АП Республики Карелия Николай Флеганов отметил, что в рассматриваемом случае КС не усмотрел неопределенности в действующих нормах права. «Вместе с тем обращение заявителя, безусловно, имело основания и, скорее всего, было связано именно с осуществлением защиты, с оказанием квалифицированной помощи доверителю. В эпоху информационных технологий запрет защитнику на использование гаджетов представляется несколько устаревшим подходом к реализации полномочий защитников. Уверен, что само по себе использование адвокатами смартфонов для работы по делу в режимных учреждениях никак не может нарушить охраняемые законом интересы. Каждый посетитель режимных объектов предупреждается о запрете на передачу средств связи лицам, содержащимся в этих учреждениях. Профессиональные защитники, конечно, осведомлены об этом еще лучше, и в случае нарушения на адвоката может быть наложена двойная ответственность – как по закону, так и по КПЭА. Уверен, что времена, когда к полномочиям защитника должностные лица исполнительной власти будут относиться более толерантно, уже наступают благодаря последовательной информационной и просветительской работе Федеральной палаты адвокатов РФ, а также адвокатских палат субъектов РФ и их руководителей», – считает он.
По мнению заместителя председателя КА «Нянькин и партнеры» Алексея Нянькина, Конституционный Суд в очередной раз проявил последовательность в борьбе с «проносом» по любым основаниям на территорию мест содержания под стражей мобильных телефонов и иных средств коммуникации. «Действительно, изъятие телефонов при посещении подзащитного, содержащегося под стражей, равно как и при реализации полномочий представителя потерпевшего или свидетеля (к примеру, при проведении опознания или очной ставки), создает неудобства, выражающиеся как в невозможности фиксировать ход и результаты следственного действия, беседы с доверителем, так и в многочасовом прерывании коммуникации “с внешним миром”. Однако мотивация заявителя была отвергнута КС справедливым доводом о необходимости соблюдения разумного баланса конституционных ценностей, конкурирующих прав и законных интересов. При этом к таковым ценностям отнесены и установленный порядок пребывания в СИЗО (ИВС), и ограничения для содержащихся в таких учреждениях лиц в использовании телефонов, и права сотрудников ФСИН на личную безопасность. Следует отметить, что адвокат как субъект посещения мест содержания под стражей ничем не отличается от следователей, сотрудников органа дознания и рядовых сотрудников ФСИН, в отношении каждого из которых установлен запрет на пронос телефонов к месту производства следственного или процессуального действия», – резюмировал он.
