Конституционный Суд опубликовал Определение № 1471-О/2025 по жалобе на положение Закона о Конституционном Суде, которое, по мнению заявителя, не закрепляет критерии для определения размера компенсации лицу, инициировавшему проверку законоположения, в итоге признанного не соответствующим Конституции.
Как ранее писала «АГ», в ноябре 2020 г. Павел Лакин заявил в полицию на своих соседей, проживающих этажом ниже, с жалобой на громкую музыку, нецензурную брань и крики. В возбуждении уголовного дела по ст. 213 «Хулиганство» УК РФ ему отказали, но указали на признаки административного правонарушения: нарушение тишины и покоя в соответствии с КоАП г. Москвы, при этом полицейские отметили, что составление протокола о таком нарушении не входит в их полномочия. Тогда Павел Лакин обратился в прокуратуру, которая передала жалобу вновь в МВД, где подтвердили обоснованность его доводов, но сослались на уже принятое ранее решение об отказе в возбуждении дела. Оспорить эту позицию в судебном порядке не удалось. Суды разъяснили, что прокуратура в порядке надзора вправе возбудить дело о любом административном правонарушении, однако такой надзор не осуществляется в отношении физлиц.
В связи с этим Павел Лакин подал жалобу в Конституционный Суд, оспаривая конституционность отдельных положений Закона о прокуратуре, КоАП РФ и КоАП г. Москвы. Заявитель указал, что оспариваемые законоположения не соответствуют Конституции, поскольку позволяют органу прокуратуры не принимать процессуальное решение по результатам рассмотрения заявления о возбуждении дела об административном правонарушении, предусмотренном ст. 3.13 КоАП Москвы, и допускают перенаправление этого обращения в ОВД, к полномочиям которого не относится разрешение указанного вопроса.
6 апреля 2023 г. КС вынес Постановление № 15-П, которым признал п. 1 ч. 3 ст. 16.5 КоАП Москвы не соответствующим Конституции РФ в той мере, в какой он во взаимосвязи с другими положениями данного Кодекса в течение длительного времени не определяет должностных лиц, которые могут возбуждать дела или составлять протоколы об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 3.13 КоАП Москвы, в отношении совершеннолетних граждан.
Суд также указал, что поскольку пересмотр судебных решений, вынесенных по делу заявителя, не может привести к восстановлению его прав, в соответствии с ч. 4 ст. 100 Закона о Конституционном Суде РФ он – как лицо, инициировавшее вопрос о проверке законоположения, признанного КС в этом постановлении не соответствующим Конституции, – имеет право на применение в отношении него компенсаторных механизмов, чьи форма и размер определяются Щербинским районным судом г. Москвы, рассмотревшим в первой инстанции дело с его участием.
Обращаясь в указанный суд с иском к Департаменту финансов г. Москвы, Павел Лакин просил о взыскании компенсации в форме и размере, определенных этим судом, при этом он не формулировал в обоснование своих требований то, какими именно, по его мнению, должны быть форма и размер данной компенсации. Ответчик в свою очередь в возражениях указал на то, что заявитель, выявивший пробел в законе субъекта РФ, подлежит поощрению согласно указу мэра Москвы от 30 августа 2002 г. № 35-УМ «О мерах по выполнению Закона города Москвы “О наградах и почетных званиях города Москвы”».
Принимая 17 октября 2023 г. решение по делу, Щербинский районный суд сослался наряду с прочим на Приложение 3 к названному указу, предусматривавшее, что граждане, которым объявлена благодарность мэра Москвы, премируются денежной премией в размере 2000 руб., и определил с учетом индексации подлежащую взысканию в пользу Павла Лакина компенсацию в размере 2905 руб. Вышестоящие суды поддержали такое решение. Они также отметили, что во исполнение Постановления КС № 15-П/2023 было заключено Соглашение от 5 мая 2023 г. между МВД России и правительством Москвы о передаче МВД части полномочий на составление протоколов об административных правонарушениях, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность, предусмотренных КоАП Москвы. ВС РФ отказал в рассмотрении кассационной жалобы заявителя.
Павел Лакин обратился с жалобой в КС, в которой указал, что ч. 4 ст. 100 Закона о Конституционном Суде противоречит Основному Закону, поскольку не закрепляет критерии для определения размера компенсации, предусмотренной данным законоположением, а также позволяет судам произвольно и в нарушение принципа равенства применять при определении размера указанной компенсации положения недействующего нормативного правового акта. Также, по мнению заявителя, не соответствуют Конституции п. 5 ст. 390.9 и ст. 390.14 ГПК РФ, поскольку не определяют, что является существенным нарушением норм материального права, а также позволяют судье ВС РФ не приводить мотивы, по которым отклонены доводы кассационной жалобы, и не признавать существенным нарушением норм материального права применение нижестоящим судом нормативного правового акта в недействующей редакции.
Изучив доводы жалобы, КС отказал в принятии ее к рассмотрению, указав при этом, что если пересмотр дела исходя из особенностей соответствующих правоотношений не может привести к восстановлению прав заявителя или лица, в интересах которого подана жалоба, Суд вправе указать в таком постановлении на необходимость применения к таким заявителю или лицу компенсаторных механизмов. В этом случае форма и размер компенсации определяются судом, рассмотревшим в первой инстанции конкретное дело, в котором применен оспоренный в КС нормативный акт.
В определении подчеркивается, что такой суд лишь определяет форму и размер компенсации, учитывая при этом, что помимо правовосстановительного значения эта компенсация также является способом поощрения правовой активности обратившегося в КС заявителя, содействовавшего устранению из законодательства неконституционных норм, но в силу объективных причин лишенного возможности извлечь благоприятные правовые последствия из принятого по его жалобе решения в виде пересмотра вынесенных судебных постановлений. При этом суд должен исходить из значимости нарушенного права, восстановление которого по объективным причинам невозможно, и учитывать связанные с таким нарушением неблагоприятные последствия как имущественного, так и морального характера (определения от 22 сентября 2022 г. № 2100-О; от 6 апреля 2023 г. № 754-О-Р и др.).
«Следовательно, оспариваемое положение ч. 4 ст. 100 ФКЗ “О Конституционном Суде Российской Федерации”, действующее во взаимосвязи с правовыми позициями Конституционного Суда, не нарушает конституционных прав заявителя, который, как подчеркнуто в приложенных к его жалобе судебных постановлениях, не представил доказательств, опровергающих выводы судов по вопросам о форме и размере компенсации, взысканной в его пользу», – разъяснил КС.
Суд уточнил, что проверка обоснованности указанных выводов и оценка доводов, приведенных судами при определении – с учетом заявленных Павлом Лакиным требований – формы и размера компенсаторных механизмов, на необходимости чего по существу настаивает заявитель, связаны с установлением фактических обстоятельств дела и в его полномочия не входят.
Касательно оспариваемых положений ГПК КС отметил: формулируя требование о признании их неконституционными, заявитель по существу выражает несогласие с оценкой доводов его кассационной жалобы судьей ВС РФ, в том числе в части ссылок заявителя на необоснованное применение нижестоящими судами недействующего нормативного правового акта, являющееся, как он полагает, существенным нарушением норм материального права. Между тем, как поясняется в определении, ст. 390.14 ГПК воспроизводит правовую позицию КС о том, что основаниями для отмены или изменения вступивших в законную силу постановлений нижестоящих судов могут выступать лишь такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов (Постановление от 5 февраля 2007 г. № 2-П). Данная норма ориентирована на исправление в кассационном порядке возможных судебных ошибок и не предполагает произвольного применения, подчеркнул КС.
В свою очередь, п. 5 ст. 390.9 ГПК обязывает судью ВС РФ указывать в определении мотивы, по которым отказано в передаче кассационных жалобы, представления для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, и тем самым обеспечивает реализацию правомочий Верховного Суда на исправление возможных судебных ошибок. Данное законоположение возлагает на судью ВС обязанность при изучении кассационной жалобы учитывать все приведенные заявителями доводы о допущенных нижестоящими судами норм материального и процессуального права, не предполагает их произвольного и немотивированного отклонения без указания на конкретные, достаточные с точки зрения принципа разумности основания, по которым эти доводы отвергаются, и является процессуальной гарантией права на судебную защиту.
Комментируя определение, доцент РГУП им. В.М. Лебедева, к.ю.н. Ольга Кряжкова отметила, что Павел Лакин поставил перед КС РФ вопрос об отсутствии в законодательстве критериев для определения размера компенсации, если орган конституционного контроля укажет в своем постановлении, что к заявителю жалобы нужно применить компенсаторные механизмы. Эксперт подчеркнула, что эта проблема существует на практике. Она заметила, что в информационно-аналитическом отчете об исполнении решений КС РФ за 2024 г. указано, что «суды нередко сталкиваются с затруднениями при определении формы и размера компенсации ввиду отсутствия нормативной регламентации соответствующих вопросов».
«В деле Павла Лакина суд общей юрисдикции использовал в качестве ориентира размер поощрения, положенного гражданам, которым объявлена благодарность мэра Москвы за достижения в поддержании законности и правопорядка, присудив заявителю символическую сумму менее 3 тыс. руб. С позиции КС РФ компенсаторные механизмы преследуют две цели: восстановить нарушенные права заявителя и поощрить его юридическую активность, а именно то, что он инициировал процедуру конституционного судопроизводства. Очевидно, что на присужденную сумму компенсации должны влиять обе эти составляющие, чего, судя по определению КС РФ, в деле Павла Лакина не произошло», – полагает Ольга Кряжкова.
Как отметила эксперт, отказывая заявителю, Суд учел тот факт, что тот не формулировал в обоснование своих требований перед районным судом то, какими в точности, по его мнению, должны быть форма и размер компенсации, а также не представил доказательств, опровергающих выводы судов по взысканной в его пользу сумме. По мнению Ольги Кряжковой, КС расценил жалобу заявителя как de facto оспаривание судебных актов, а не норм Закона о Конституционном Суде, поэтому она оказалась неперспективной для рассмотрения.
Она обратила внимание, что КС разрешал дела, связанные с конституционно значимым пробелом в законодательстве в части отсутствия ориентиров для судов по индексации присужденных денежных сумм (постановления от 23 июля 2018 г. № 35-П и от 22 июля 2021 г. № 40-П). «С одной стороны, это должно внушать заявителям жалоб на ФКЗ о КС некоторые надежды на успех решить проблему средствами конституционного правосудия. Однако трудность состоит в том, что объективных критериев для присуждения суммы компенсации, таких как индекс потребительских цен, не существует. Не факт, что КС РФ согласился бы взять на себя роль создателя таких критериев», – поделилась мнением Ольга Кряжкова.
Руководитель Центра конституционного правосудия Иван Брикульский полагает, что компенсаторные механизмы – отдельная «правовая боль» конституционного правосудия. Он отметил, что, во-первых, отсутствует какое-либо их регулирование, за исключением короткого упоминания в Закона о Конституционном Суде; во-вторых, практика по такой компенсации противоречивая и непредсказуемая; в-третьих, размеры существенно занижаются. Эксперт подчеркнул, что до сих пор неясно, компенсаторные механизмы – это разновидность частноправовой компенсации с поправкой на фактор КС или все-таки особый публично-правовой механизм восстановления прав.
«Если исходить из первого варианта, то заявитель должен доказывать причиненный ему вред неконституционным законом, но как это сделать, если речь идет не просто о вреде, убытках и т.д., а именно об утраченном конституционном праве – более широкой категории? Какая здесь ответственность государства? Если исходить из публично-правовой природы, то неясно, какие здесь ориентиры. Суды очень часто используют именно такой гибридный подход: с одной стороны, они соглашаются с тем, что это особый публично-правовой механизм, но, с другой, – обязывают заявителя доказывать именно элементы частноправовой компенсации, которые в силу специфики конституционного судопроизводства доказать сложно, если вообще возможно», – рассуждает Иван Брикульский.
Он отметил, что в таких условиях суды из всех ориентиров КС по компенсаторным механизмам зачастую применяют один, наиболее им понятный, – «поощрение правовой активности», который и был применен в деле заявителя. «Важно понимать, что данный механизм – это один из ориентиров, но не единственный. Возникают сомнения в том, насколько он релевантен в делах по компенсаторным механизмам КС: заявитель идет в КС за защитой своих прав, а не за поощрением или премией, и результатом конституционной защиты должна быть именно защита, ее правовосстановительное значение», – пояснил эксперт.
По мнению Ивана Брикульского, заявитель совершенно прав в дефекте статьи о компенсаторных механизмах. «Жалоба Павла Лакина была для КС отличной возможностью либо скорректировать законодателя, либо дать какие-либо новые ориентиры. Но этого не было сделано. Очевидно, что нормы о компенсаторных механизмах КС имеют правовой пробел и не в вину ординарным судам будет поставлено: его может устранить либо сам КС РФ, либо законодатель. Суды просто не знают, на какие критерии и позиции опираться, а ориентиры КС применяют с большой неохотой», – заключил он.
Управляющий партнер АБ «Аргумент» Станислав Анохин подчеркнул, что основополагающей задачей судопроизводства является восстановление прав заявителя, а в случае невозможности – применение к заявителю компенсаторных механизмов. В данном определении КС изложил правовую позицию по оспариваемому вопросу со ссылками на ранее принятые свои решения. Он обратил внимание: ч. 4 ст. 100 ФКЗ о КС прямо закреплено, что именно суд, рассмотревший в первой инстанции конкретное дело, в котором применен оспоренный в КС нормативный акт, определяет форму и размер компенсации. «Наделение судов первой инстанции вышеуказанными полномочиями позволяет рассмотреть вопросы компенсации, определив значимость нарушенного права, оценив понесенные заявителем неблагоприятные последствия как имущественного, так и морального характера на основе всех материалов дела, с учетом доводов и возражений участников процесса», – подчеркнул адвокат.
