24 января в Москве прошел круглый стол на тему «Уголовные риски чиновников». В мероприятии приняли участие заместитель председателя Комитета по безопасности и противодействию коррупции Госдумы Анатолий Выборный, президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг» Евгений Минченко, первый заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии г. Москвы Ева Меркачёва, профессор кафедры уголовного права и криминологии Юридического факультета МГУ, д.ю.н., член НКС при Верховном Суде РФ Павел Яни, российский экономист и публицист, специалист в области государственного управления экономикой, финансов, риск-менеджмента и социального обеспечения Никита Кричевский, а также управляющий партнер АБ «Забейда и партнеры» Александр Забейда. Модератором дискуссии выступила партнер адвокатского бюро «Забейда и партнеры» Дарья Константинова.
Основной темой дискуссии стал вопрос квалификация деяний, вменяемых чиновникам, обвиняющимся в коррупционных преступлениях.
В ходе своего выступления Анатолий Выборный напомнил, что коренной перелом в законодательной инициативе в отношении коррупции наступил в 2008 г., когда были приняты Закон о противодействии коррупции, Национальная стратегия противодействия коррупции и создан Совет при Президенте РФ по противодействию коррупции.
Анатолий Выборный отметил, что сегодня акцент смещается на правоприменение. Он сослался на обращение Президента РФ 2015 г., в котором тот указал, что по экономическим составам из 200 тыс. уголовных дел до суда дошло только 46 тыс., а из них еще 15 тыс. развалились в суде. Депутат указал, что после анализа такой практики был принят закон, которым была ужесточена санкция за незаконное привлечение к уголовной ответственности, а такие преступления переведены в категорию тяжких. «Также мы ввели уголовную ответственность за незаконное возбуждение уголовных дел», – отметил он.
Эти меры привели к тому, что в 2017 г. количество возбужденных уголовных дел по обвинению во взяточничестве уменьшилось на 20%. Кроме того, Анатолий Выборный сообщил, что парламент рассмотрит законопроекты на запрет детям госслужащих обучаться за рубежом, а родственникам, супругам и совершеннолетним детям заниматься бизнесом. Ждет рассмотрения также поправка, предлагающая расширить понятие взятки, которой предлагается считать любое нематериальное незаконное имущество. На повестке дня, как указал Анатолий Выборный, стоит и ратификация Конвенции ООН об уголовной ответственности за незаконное обогащение.
Александр Забейда в свою очередь отметил, что следователи и судьи не желают исполнять закон. «Зачастую они не обращают внимание на постановления Пленума Верховного Суда, решения Конституционного Суда. А ЕСПЧ вообще считается вражеской организацией, несмотря на указания в законодательстве, что международные нормы права превалируют над российскими», – пояснил он. Адвокат добавил, что если позицию правоохранительных органов поддерживает районный суд, то уже неважно, что по этому поводу написано в законе.
В первую очередь это касается таких преступлений, как мошенничество и взятка. Александр Забейда отметил, что правоохранительные органы изменили подход к необходимому объему доказательств по последним преступлениям. «Если раньше суды и прокуроры требовали от следователей и оперативников неопровержимых доказательств, фиксации телефонных переговоров непосредственно между взяткодателем и получателем, фиксации факта перехода денежных средств и за что человек получал взятку, то сегодня ценность доказательств уходит на второй план», – указал адвокат.
Он пояснил, что, раскрывая очередное коррупционное преступление, правоохранительные органы немедленно заявляют об этом в СМИ – таким образом, считает спикер, они не оставляют прокуратуре и суду другого выхода, кроме как согласиться с возбуждением уголовного дела или санкционировать арест.
Кроме того, адвокат обратил внимание на то, что в уголовном законодательстве есть масса статей, которые предусматривают ответственность за провокацию взятки и лжесвидетельствование, но такая правоприменительная практика в российских судах отсутствует: «Об этом высказывается ЕСПЧ, но Россия никаким образом не реагирует».
Вторая категория – злоупотребление и превышение должностных полномочий. «Если чиновника не получается спровоцировать на получении взятки, оперативники могут переключиться на служебную деятельность, так как вероятность найти огрехи в работе подчиненных достаточно велика», – указал Александр Забейда.
Павел Яни привел примеры разграничения квалификации деяния. Он пояснил, что вознаграждение прокурора за устный приказ о прекращении уголовного дела является взяткой. «У него нет полномочий давать устное указание. Он использует авторитет. Это не взятка? Взятка. Он использует не полномочия, а должностное положение», – указал Павел Яни.
Размышляя о квалификации преступления как взятки или мошенничества, эксперт сослался на разъяснения Пленума ВС РФ, который указал, что если чиновник имеет возможность совершить действие по службе, в том числе незаконное, и даже если он говорит, что совершит его, хотя и не собирается делать этого, то это все равно взятка. «Например, следователю сказали направить дело в суд. Он вызывает родителей обвиняемого и предлагает за деньги сжечь дело. По факту сделать он этого не может. Когда его задерживают, он говорит, что состав, под который он подпадает, – мошенничество. Пленум ВС РФ указал, что это взятка», – пояснил Павел Яни.
В ходе дискуссии был задан вопрос о криптовалюте. Речь шла о том, что не так давно Минтруд опубликовал разъяснения, что чиновникам надо будет декларировать криптовалюту, в связи с этим один из участников задал вопрос о практике криптовалютного взяточничества в России и за рубежом. На это Павел Яни ответил, что в данном случае нельзя исчислить предмет взятки. «Пленум ВС указал, что предметом взятки может быть только исчисляемое. Как только мы сообразим, что криптовалюта может быть исчислена, она тут же станет предметом взятки», – заключил Павел Яни.
