8 июня Верховный Суд вынес Определение № 307-ЭС16-7958 по обособленному спору о включении в реестр требований кредиторов организации-банкрота требований банка по договорам поручительства за получателя кредита.
Нижестоящие суды выявили злоупотребления со стороны банка и поручителя заемщика
В 2013 и 2014 гг. ОАО «Коммерческий банк «Петрокоммерц» предоставил ООО «Технолат» кредитную линию с лимитом выдачи в 1,2 млрд руб., однако общество так и не вернуло деньги кредитной организации. Впоследствии суд признал банкротами заемщика и одного из его поручителей в лице ООО «Авипак», которое отвечало по обязательствам «Технолат» не только исходя из соответствующих договоров поручительства, но и залога собственного оборудования.
В январе 2015 г. банк обратился в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов общества «Авипак» задолженности на сумму в 1,1 млрд руб. исходя из вышеуказанных договоров залога и поручительства. Тем не менее в удовлетворении требований банка было отказано в связи с тем, что суд усмотрел в действиях заявителя и общества «Авипак» злоупотребление правом при заключении таких договоров.
В дальнейшем апелляция заменила заявителя на ПАО «Банк «Финансовая Корпорация Открытие» и удовлетворила требования последнего. Вторая инстанция опровергла выводы о злоупотреблении правом, указав, что кредит выдавался группе лиц для пополнения оборотных средств, а обеспечение исполнения обязательств по возврату кредита за счет участников группы является обычной хозяйственной практикой. Соответственно, у сторон договора не имелось намерений умышленно причинить вред кому-либо.
Далее окружной суд отменил судебные акты и вернул обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции, который принял уточнение требований в связи с их частичным погашением и вновь отказал в их удовлетворении. В дальнейшем апелляция заменила заявителя на АО «Национальный банк Траст» и поддержала определение первой инстанции, равно как и кассация. Три инстанции квалифицировали обеспечительные правоотношения, сложившиеся между банком и ООО «Авипак», как обоюдное злоупотребление правом, указав, что при заключении договоров поручительства и залога общество действовало во вред имущественным правам своих кредиторов.
Суды сочли, что в действиях поручителя не было целесообразности и экономического интереса, в том числе получения имущественной выгоды, а его обеспечительные обязательства кратно превышали собственные финансовые возможности. К тому же в момент заключения сделок само общество находилось в неблагоприятном финансовом положении, имея значительную кредиторскую задолженность, так как уже в момент заключения сделок оно не могло вернуть полностью кредиты в силу недостаточности имущества и убыточности / малой прибыльности хозяйственной деятельности. Наконец, недобросовестность банка заключалась в ненадлежащей проверке экономических возможностей и состоятельности общества «Авипак» (как и прочих поручителей и залогодателей), осведомленности о намерении последнего причинить вред имущественным правам своих кредиторов и использовании противоправного поведения поручителя в своих целях – в частности, для искусственного увеличения кредиторской задолженности.
В кассационной жалобе в Верховный Суд банк «Траст» просил отменить судебные акты со ссылкой на существенное нарушение норм материального и процессуального права.
ВС напомнил про свою позицию насчет мотивов обеспечительных сделок
Изучив материалы дела № А21-8868/2014, Судебная коллегия по экономическим спорам отметила, что нижестоящие суды не учли, что проблема мотивов обеспечительных сделок членов группы лиц уже неоднократно была предметом его исследования, а соответствующая правовая позиция последовательно отображена в ряде его определений. В связи с этим Суд напомнил, что обеспечительная сделка, в которой обязанное лицо не является должником кредитора, как правило, формально не имеет равнозначного встречного предоставления. Однако только по данному факту нельзя судить об отсутствии в действиях поручителя (залогодателя) экономической целесообразности и имущественного интереса.
Как пояснил ВС, мотив совершения обеспечительных сделок следует искать в наличии корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником, объясняющих их общий экономический интерес. «Предполагается, что от кредитования одного из участников группы лиц выгоду в том или ином виде получают все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает. В то же время наличие обеспечения (в том числе за счет третьих лиц – членов группы) повышает шансы заемщика получить кредит на более выгодных условиях, а заимодавца – вернуть заемные средства. Этим объясняется целесообразность и экономический интерес поручителя (залогодателя). Получение банком обеспечения от участника группы, входящего в одну группу с заемщиком, является обычной практикой создания кредитором дополнительных гарантий погашения заемных обязательств и не свидетельствует само по себе о наличии признаков неразумности, недобросовестности либо злоупотребления в поведении банка», – отмечено в определении.
Данный вывод, подчеркнул Верховный Суд, актуален и для ситуации, когда поручитель (залогодатель) испытывает финансовые сложности или когда у него заведомо недостаточно средств для исполнения принятых на себя обеспечительных обязательств в полном объеме, поскольку в конечном итоге за возврат кредита отвечает группа и только с учетом экономических возможностей всей группы кредитор принимал решение о выдаче кредита и связывал свои ожидания по его возврату.
Тем не менее нижестоящие суды не учли доводы банка о необходимости рассматривать кредитные и обеспечительные сделки с точки зрения общего интереса участников группы, в которую входили заемщик и поручитель (залогодатель), являясь к тому же аффилированными между собой лицами. «Отрицая факт группового характера заемных и обеспечительных сделок, суды исходили из отсутствия консолидированной отчетности группы или иных свидетельств о групповом характере деятельности, недоказанности родственных отношений между руководителями всех компаний и участия в группе общества "Норвежская семга". В то же время группа компаний может вести совместную деятельность и без ее юридического оформления, тем более, если компании объединены родственными связями учредителей или руководителей», – указал ВС.
Высшая судебная инстанция отметила, что формальных свидетельств группы (договоров, соглашений, иных документов о совместной деятельности) может и не быть, а групповой характер устанавливается на основании совокупности согласующихся между собой иных доказательств, в том числе и косвенных, при этом консолидированная отчетность не является единственным и необходимым признаком группы лиц. ВС подчеркнул, что нижестоящие суды не пояснили, почему группа компаний, в которую, по мнению банка, входят общества «Технолат» и «Авипак», должна вести консолидированную отчетность.
Как пояснил Суд, недоказанность родственных отношений между руководителями всех компаний и участия в группе общества «Норвежская семга» не имеет значения для разрешения обособленного спора, поскольку в данном случае существенное значение имеют правоотношения, сложившиеся между обществами «Технолат» и «Авипак». В то же время банк приводил доказательства фактической и юридической аффилированности между двумя этими юрлицами.
Дело направлено на новое рассмотрение
ВС также напомнил, что общность экономических интересов допустимо доказывать не только через подтверждение аффилированности юридической (например, через корпоративное участие), но и фактической, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.
Верховный Суд также пояснил, что сама структура ведения общего бизнеса группой лиц, где, по сведениям банка, заемные средства предоставлялись одному члену группы в лице общества «Технолат», в то время как основные наиболее ликвидные и дорогостоящие активы были сосредоточены у общества «Авипак» (при том, что обеспечительные сделки заключались обществом одновременно с кредитными), вполне объясняла разумность, осмотрительность и достаточность действий банка даже в том случае, если поручитель имел собственные долги перед третьими лицами.
Суд добавил, что соответствующие доводы банка имели существенное значение для разрешения обособленного спора, однако их оставили без судебной оценки. Избирательная же позиция судов по оценке доказательств и доводов, имеющих существенное значение, не отвечала требованиям АПК. Он также назвал несостоятельным вывод судов о том, что банк и его поручитель намеревались путем спорных сделок создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов.
Обычно для создания фиктивной задолженности используется формальный денежный оборот, и такая задолженность создается аффилированными между собой лицами для того, чтобы в конечном итоге оставить имущество должника-банкрота за его бенефициарами, отметил ВС. В рассматриваемом же случае денежные средства реально предоставлялись банком заемщику и каких-либо обстоятельств, подтверждающих их возврат в той или иной форме банку или общим бенефициарам банка и «Авипак», судами не установлено. Кроме того, не была установлена связь банка с обществом «Авипак» или группой «Технолат».
Если же кредитор независим от группы заемщика, предоставленные в виде займа денежные средства, как правило, выбывают из-под контроля кредитора, поэтому предполагается, что главная цель обеспечительных сделок заключается в создании дополнительных гарантий реального погашения долговых обязательств. Доказывание обратного осуществляется лицом, ссылающимся на данный факт. Соответственно, квалификация арбитражными судами обеспечительных сделок «Авипак» и банка как ничтожных по ст. 10 и 168 ГК РФ преждевременна, заключил Верховный Суд.
«Для констатации злоупотреблений при заключении обеспечительных сделок, влекущих их ничтожность, должны быть приведены достаточно веские аргументы о значительном отклонении поведения банка и поручителя (залогодателя) от стандартов разумного и добросовестного осуществления своих гражданских прав, направленность их действий на явный ущерб кредиторам должника. К их числу, например, могут быть отнесены участие кредитора в операциях по неправомерному выводу активов должника; получение кредитором безосновательного контроля над ходом дела о несостоятельности; реализация договоренностей между заимодавцем и поручителем (залогодателем), направленных на причинение вреда иным кредиторам, лишение их части того, на что они справедливо рассчитывали, и т.п.», – отмечено в определении.
ВС добавил, что обстоятельства, на которые ссылались участники судебного разбирательства (в частности, о намерении банка получить обеспечение под выданный кредит не с целью дополнительной гарантии возврата денежных средств, а для того, чтобы посредством банкротства общества «Авипак» и контроля над этим банкротством получить в собственность его имущество по нерыночной цене), основаны на обстоятельствах, которые не получили судебной оценки нижестоящих инстанций и не отражены в судебных актах. В силу этого такие доводы не могут рассматриваться в кассационном порядке.
В связи с этим Верховный Суд отменил все судебные акты нижестоящих судов и вернул дело в первую инстанцию.
Эксперты «АГ» прокомментировали выводы ВС РФ
Юрист юридической фирмы ART DE LEX Юлия Карпичко полагает, что ценность правовой позиции ВС РФ состоит в том, что при проверке кредитных отношений на предмет злоупотребления правом в преддверии банкротства необходимо оценивать не только финансовые возможности основного должника и поручителя (или залогодержателя), но и группы компаний, в которую входит должник и которая предоставила обеспечение кредита. «Эта идея раскрывается на примере такой структуры ведения общего бизнеса группой лиц, где заемные средства предоставляются одному члену, в то время как основные активы сосредоточены у других членов», – отметила она.
По словам эксперта, в определении ВС презюмируется следующее: поскольку от кредитования одного участника из группы лиц выгоду получают все ее члены (приращение имущественной базы), когда у поручителя или залогодателя из группы лиц недостаточно средств для исполнения обеспечительных обязательств, за возврат кредита отвечает вся группа. «На этом основании банку-кредитору нельзя вменять осведомленность о намерении должника причинить вред своим кредиторам, когда можно рассчитывать на действия иных лиц, входящих в одну группу, направленные на возврат долга. Верховный Суд также подчеркивает, что нельзя усмотреть на стороне банка злоупотребление правом, если кредитование носило реальный характер, а связь банка с должником (или его группой лиц) не установлена (финансирование предоставлялось независимым кредитором)», – пояснила Юлия Карпичко.
Эксперт добавила, что такие выводы ВС РФ не являются новыми для судебной практики (см. Определение ВС РФ от 15 февраля 2019 г. № 305-ЭС18-17611). «В целом такой подход видится вполне разумным, если учитывать необходимость развития экономических отношений, поскольку теперь фактическим должником становится целая группа лиц – совместное предприятие. Возникает вопрос: какой статус в споре будет у таких лиц, например, когда основного должника будут привлекать к ответственности за просрочку в исполнении обязательства? Не исключено, что Верховный Суд всего лишь оправдал банк, подтвердив его право на включение требований в реестр должника», – отметила Юлия Карпичко.
Младший юрист практики антикризисного управления и банкротства юридической компании «Дювернуа Лигал» Полина Напольская согласилась, что финансирование независимым кредитором деятельности общества при обеспечении обязательств поручителем-должником, входящим в одну группу лиц с заемщиком, не свидетельствует о наличии злоупотребления правом и причинении вреда иным кредиторам.
По мнению эксперта, в соответствии с позициями ВС РФ по делам о несостоятельности доказывать ведение «общего бизнеса» возможно не только по формально-юридическим критериям. «Судом может быть установлена фактическая общность предпринимательской деятельности компаний, например как в настоящем деле, на основании косвенных доказательств участия в одном производственно-сбытовом процессе с разделением функций и прибыли. Принятие должником на себя значительных обязательств по договору поручительства за "дружественную" компанию, хотя и в ситуации имущественного кризиса, но совершенное одновременного с заключением основного договора займа, едва ли будет квалифицировано судом как неразумное и недобросовестное поведение», – подчеркнула юрист.
Полина Напольская добавила, что ключевое значение в подобных спорах имеет факт вхождения банка в одну группу лиц с заемщиком и поручителем на момент совершения сделок. В такой ситуации суды указывают, что поручительство фактически выдается по долгу перед «самим собой», для создания фиктивной кредиторской задолженности, и отказывают в удовлетворении требований. «В рассматриваемом деле банк "Петрокоммерц" на момент заключения кредитного договора и поручительства не был аффилирован по отношению к обществам "Авипак" и "Технолат", поэтому и санатор-правопреемник – НБ "ТРАСТ" – является независимым кредитором, в связи с чем исход рассмотрения дела на новом круге однозначен: требование банка будет включено в реестр требований кредиторов общества "Авипак"», – полагает она.
Эксперт задалось вопросом: защитил бы ВС РФ права НБ «ТРАСТ», если первоначальный банк был аффилирован с поручителем и заемщиком? «В нашумевшем Обзоре судебной практики ВС РФ от 29 января 2020 г. по требованиям аффилированных лиц (п. 7) указано, что уступка компанией требования обществу – внешне независимому кредитору – не изменяет очередность удовлетворения, поскольку первоначальный кредитор не может уступить новому кредитору больше прав, чем имеет сам. Но применима ли данная позиция к случаям реорганизации обществ, а тем более к банковской санации – вопрос спорный. Может ли НБ "ТРАСТ" как государственный банк по оздоровлению банковской системы "исцелять" долги, то есть быть независимым кредитором по делам о банкротстве "карманных" компаний, ныне ликвидированных банков – в этом вопросе ждем новых позиций ВС РФ», – подытожила Полина Напольская.
